Рядом лежала половинка карты. Он сразу узнал на ней часть Соломоновой печати. На следующий день, придя в назначенное место со своей половинкой, он увидел там экипаж с баронской короной на дверце. К нему подошел лакей и, сделав знак, открыл дверь кареты. Внутри сидела леди в черном атласном платье, лицо ее было прикрыто плотной вуалью. Она жестом приказала ему сесть рядом и протянула другую часть карты. Дверцу закрыли, и карета покатила. Когда леди подняла вуаль, Элифас Леви увидел, что дама уже немолода и под ее седыми бровями горят черные, неестественно неподвижные глаза.
Сюзи Бойд в восторге захлопала в ладоши.
– По-моему, все это страшно интересно, и я уверена, что здесь каждое слово правда, – вскричала она. – Меня восхитило таинственное свидание в древнем Вестминстерском Аббатстве в середине викторианского века. Разве вы не видите перед собой эту пожилую леди в огромном кринолине, черной шляпке и волшебника в старомодном цилиндре, зеленом фраке, с бантом из черного шелка на груди?
– Элифас отмечает, что леди говорила по-французски с заметным английским акцентом, – невозмутимо продолжал Хаддо. – Она обратилась к нему со следующими словами: «Сэр, я знаю, что среди адептов существует суровый закон сохранения тайны и что вас просили объяснить не которые явления, но вы отказались удовлетворить праздное любопытство. Может, у вас нет необходимых материалов? Могу предоставить вам полный набор предметов для занятий черной магией, но прежде должна потребовать от вас клятвы хранить молчание. Если вы не хотите дать ее, я прикажу отвезти вас домой».
Оливер Хаддо рассказывал эту историю не равнодушным тоном, но с комической серьезностью, так что невозможно было понять, как следует ее воспринимать.
– После того как Элифас дал требуемую клятву, его познакомили с коллекцией облачений и магических инструментов. Леди также дала ему некоторые специальные книги и, наконец, в результате многих бесед, уговорила, чтобы он провел в ее доме сеанс оккультизма. Он готовился в течение трех недель, скрупулезно соблюдая правила, предписанные ритуалом. Наконец, назначенный день на стал. Было решено вызвать дух божественного Аполлония и задать ему два вопроса, один из которых касался самого Леви, а другой – хозяйки дома. Она рассчитывала, что им поможет некий надежный человек, но в последний момент этот ее друг отказался от участия в сеансе, и Элифас остался один. Кабинет, приготовленный для эксперимента, размещался в небольшой башне. Четыре вогнутых зеркала висели на каждой из стен, а посередине возвышался алтарь из белого мрамора, обвитый золоченой цепью из магнитного железа. На алтаре была выбита пентаграмма, этот же символ украшал новую белую овчину, покрывавшую пол. Алтарь венчал медный жертвенник с углем и ветками ольхи и лавра. На треножнике перед ним высился второй жертвенник. Элифас Леви был облачен в белые покровы, более длинные и просторные, чем священнический стихарь, чело его венчали листья вербены, перевитые золотой цепью. В одной руке он держал шпагу, в другой – требник…
Страсть Сюзи к карикатуре тотчас же пробудилась в ней, и она рассмеялась, нарисовав в воображении толстенького маленького француза с круглыми, красными щечка ми в таком удивительном облачении.
– Он разжег обе жаровни, – продолжал Хаддо, – и начал читать заклинания из требника, сначала тихо, а потом все громче и громче. Вначале дым окутал каждый находившийся в помещении предмет, всполохи пламени лишь изредка вырывали из мглы их неясные контуры, но вскоре они начали проступать все четче. Леви добавил в жаровню веток и благовоний, и когда пламя поднялось выше, увидел перед алтарем необычайно высокую человеческую фигуру, которая тут же растворилась и исчезла. Он в третий раз произнес заклинания и встал в круг, начертанный меж алтарем и треножником. Вдруг зеркало, висевшее перед ним; потемнело, и в нем появилась бледная фигура, которая стала как будто приближаться. Леви зажмурился и три раза вызвал Аполлония. Когда он открыл глаза, перед ним стоял человек, закутанный в плащ, скорее серый, чем черный. Лицо человека было худым, печальным и безбородым. Элифас почувствовал страшный озноб и, когда собрался задать свои вопросы, не смог произнести ни звука. Тогда он положил ладонь на пентаграмму и направил острие шпаги на фигуру, заклиная ее этим жестом не вселять в него ужас, а подчиниться. Фигура внезапно стала бледнеть и вскоре снова исчезла. Он приказал ей вернуться и ощутил около себя движение воздуха; кто-то коснулся его руки, державшей шпагу; рука сразу онемела до самого плеча. Он подумал, что оружие не понравилось духу и положил шпагу в центр круга. Человеческая фигура тотчас возникла снова, но Элифас почувствовал такую внезапную слабость во всех членах, что вынужден был сесть. Он впал в глубокий транс, у него начались странные видения. Когда же пришел в себя, то помнил их очень смутно. Рука несколько дней не действовала и продолжала болеть. Дух ничего не сказал ему, но Леви был уверен, что ответ на вопросы прозвучал в его собственном мозгу. И на каждый вопрос внутренний голос отвечал одним и тем же неумолимым словом: «мертв».
– Ваш друг, по-моему, так же мало боялся привидений, как вы львов, – процедил Бардон. – Насколько я понимаю, совершенно ясно, что все эти приготовления, благовония, зеркала и пентаграммы должны были очень сильно подействовать на его воображение. Меня только удивляет, что чародей столь мало увидел.
– Элифас Леви сам рассказывал мне об этом случае, – вмешался доктор Поро. – Он признался, что влияние сеанса на него было очень велико. Он стал другим человеком, так как ему казалось, что в его душу внедрилось нечто из потустороннего мира.
– Странно, что вы сами никогда не пробовали повторить такой захватывающий эксперимент, – обратился Артур к Оливеру Хаддо.
– Повторил, – спокойно ответил тот. – Мой отец незадолго до смерти утратил дар речи, и я видел, что он изо всех сил стремится что-то мне сказать. Через год после его кончины я вызвал дух отца, чтобы узнать его предсмертное желание. Этот спиритический сеанс столь аналогичен тому, о котором я вам только что поведал, что не стану утомлять вас повторением. Единственная разница заключается в том, что он разговаривал со мной.
– И что же он сказал? – спросила Сюзи.
– Он сказал: «Приобрети акции Ашантис, они должны подняться в цене». Я сделал, как он велел, но отец всегда ошибался в расчетах, и акции постепенно упали. Пришлось продать их со значительными потерями, и я сделал заключение, что в потустороннем мире так же ничего не знают о взлетах и падениях биржевых курсов, как мы в этой юдоли печалей.
Сюзи не могла удержаться от смеха. Но Артур пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Сюзи Бойд в восторге захлопала в ладоши.
– По-моему, все это страшно интересно, и я уверена, что здесь каждое слово правда, – вскричала она. – Меня восхитило таинственное свидание в древнем Вестминстерском Аббатстве в середине викторианского века. Разве вы не видите перед собой эту пожилую леди в огромном кринолине, черной шляпке и волшебника в старомодном цилиндре, зеленом фраке, с бантом из черного шелка на груди?
– Элифас отмечает, что леди говорила по-французски с заметным английским акцентом, – невозмутимо продолжал Хаддо. – Она обратилась к нему со следующими словами: «Сэр, я знаю, что среди адептов существует суровый закон сохранения тайны и что вас просили объяснить не которые явления, но вы отказались удовлетворить праздное любопытство. Может, у вас нет необходимых материалов? Могу предоставить вам полный набор предметов для занятий черной магией, но прежде должна потребовать от вас клятвы хранить молчание. Если вы не хотите дать ее, я прикажу отвезти вас домой».
Оливер Хаддо рассказывал эту историю не равнодушным тоном, но с комической серьезностью, так что невозможно было понять, как следует ее воспринимать.
– После того как Элифас дал требуемую клятву, его познакомили с коллекцией облачений и магических инструментов. Леди также дала ему некоторые специальные книги и, наконец, в результате многих бесед, уговорила, чтобы он провел в ее доме сеанс оккультизма. Он готовился в течение трех недель, скрупулезно соблюдая правила, предписанные ритуалом. Наконец, назначенный день на стал. Было решено вызвать дух божественного Аполлония и задать ему два вопроса, один из которых касался самого Леви, а другой – хозяйки дома. Она рассчитывала, что им поможет некий надежный человек, но в последний момент этот ее друг отказался от участия в сеансе, и Элифас остался один. Кабинет, приготовленный для эксперимента, размещался в небольшой башне. Четыре вогнутых зеркала висели на каждой из стен, а посередине возвышался алтарь из белого мрамора, обвитый золоченой цепью из магнитного железа. На алтаре была выбита пентаграмма, этот же символ украшал новую белую овчину, покрывавшую пол. Алтарь венчал медный жертвенник с углем и ветками ольхи и лавра. На треножнике перед ним высился второй жертвенник. Элифас Леви был облачен в белые покровы, более длинные и просторные, чем священнический стихарь, чело его венчали листья вербены, перевитые золотой цепью. В одной руке он держал шпагу, в другой – требник…
Страсть Сюзи к карикатуре тотчас же пробудилась в ней, и она рассмеялась, нарисовав в воображении толстенького маленького француза с круглыми, красными щечка ми в таком удивительном облачении.
– Он разжег обе жаровни, – продолжал Хаддо, – и начал читать заклинания из требника, сначала тихо, а потом все громче и громче. Вначале дым окутал каждый находившийся в помещении предмет, всполохи пламени лишь изредка вырывали из мглы их неясные контуры, но вскоре они начали проступать все четче. Леви добавил в жаровню веток и благовоний, и когда пламя поднялось выше, увидел перед алтарем необычайно высокую человеческую фигуру, которая тут же растворилась и исчезла. Он в третий раз произнес заклинания и встал в круг, начертанный меж алтарем и треножником. Вдруг зеркало, висевшее перед ним; потемнело, и в нем появилась бледная фигура, которая стала как будто приближаться. Леви зажмурился и три раза вызвал Аполлония. Когда он открыл глаза, перед ним стоял человек, закутанный в плащ, скорее серый, чем черный. Лицо человека было худым, печальным и безбородым. Элифас почувствовал страшный озноб и, когда собрался задать свои вопросы, не смог произнести ни звука. Тогда он положил ладонь на пентаграмму и направил острие шпаги на фигуру, заклиная ее этим жестом не вселять в него ужас, а подчиниться. Фигура внезапно стала бледнеть и вскоре снова исчезла. Он приказал ей вернуться и ощутил около себя движение воздуха; кто-то коснулся его руки, державшей шпагу; рука сразу онемела до самого плеча. Он подумал, что оружие не понравилось духу и положил шпагу в центр круга. Человеческая фигура тотчас возникла снова, но Элифас почувствовал такую внезапную слабость во всех членах, что вынужден был сесть. Он впал в глубокий транс, у него начались странные видения. Когда же пришел в себя, то помнил их очень смутно. Рука несколько дней не действовала и продолжала болеть. Дух ничего не сказал ему, но Леви был уверен, что ответ на вопросы прозвучал в его собственном мозгу. И на каждый вопрос внутренний голос отвечал одним и тем же неумолимым словом: «мертв».
– Ваш друг, по-моему, так же мало боялся привидений, как вы львов, – процедил Бардон. – Насколько я понимаю, совершенно ясно, что все эти приготовления, благовония, зеркала и пентаграммы должны были очень сильно подействовать на его воображение. Меня только удивляет, что чародей столь мало увидел.
– Элифас Леви сам рассказывал мне об этом случае, – вмешался доктор Поро. – Он признался, что влияние сеанса на него было очень велико. Он стал другим человеком, так как ему казалось, что в его душу внедрилось нечто из потустороннего мира.
– Странно, что вы сами никогда не пробовали повторить такой захватывающий эксперимент, – обратился Артур к Оливеру Хаддо.
– Повторил, – спокойно ответил тот. – Мой отец незадолго до смерти утратил дар речи, и я видел, что он изо всех сил стремится что-то мне сказать. Через год после его кончины я вызвал дух отца, чтобы узнать его предсмертное желание. Этот спиритический сеанс столь аналогичен тому, о котором я вам только что поведал, что не стану утомлять вас повторением. Единственная разница заключается в том, что он разговаривал со мной.
– И что же он сказал? – спросила Сюзи.
– Он сказал: «Приобрети акции Ашантис, они должны подняться в цене». Я сделал, как он велел, но отец всегда ошибался в расчетах, и акции постепенно упали. Пришлось продать их со значительными потерями, и я сделал заключение, что в потустороннем мире так же ничего не знают о взлетах и падениях биржевых курсов, как мы в этой юдоли печалей.
Сюзи не могла удержаться от смеха. Но Артур пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55