Ты не понимаешь — она опасна».
Лейстер, несомненно, вел себя как осел. Но Молли ничего ему не сказала. Не сообщила она ему и о том, что он считался главной мишенью друзей с ранчо «Святой Спаситель». Молли никогда ничего не говорила, если не знала точно, чем это кончится.
6
«БЕДНЫЕ РОДСТВЕННИКИ»
Станция Ксанаду : мезозойская эра, меловой период, галльская эпоха, туронский век. 95 млн. лет до н. э.
Непрочитанный рапорт Тома и Молли лежал на столе Гриффина. В стопке из пятнадцати подобных. Все они были написаны членами группы, организованной для поимки «крота»-террориста, все присланы из разных мест и веков, все помечены «Срочно!». Гриффин никак не мог решить — с какого начать. Ему не хотелось знать и доброй половины того, что в них было написано.
Элементарный акт чтения в данных условиях превращался в некое метафизическое действо. Он переводил бессчетное количество возможных ситуаций, которые могли бы случиться, в единственный и неизбежный вариант того, что уже случилось. Этот акт превращал живую игру свободной человеческой воли в железную неизбежность судьбы.
Иногда незнание — лучший друг.
— Сэр? — Это был Джимми Бойли. — Подводный бал сейчас начнется.
Гриффин ненавидел поиск спонсоров, необходимость угождать и заискивать. Но, к несчастью, имел к этому талант.
— Как мой смокинг? — спросил он Джимми. — Кстати, откуда они все?
— Из 2090-х, — сэр. Ваш смокинг вышел из моды лет за двадцать до этого, как, впрочем, и костюмы большинства присутствующих. Вы не будете отличаться.
— Надеюсь, тебе не попадался на глаза снующий туда-сюда Старикан?
— А вы его ожидаете?
— Слава богу, нет. Но у меня плохое предчувствие. Сегодня вечером что-то должно приключиться. Я не удивлюсь, если Неизменные наконец-то решат аннулировать наше право на путешествия во времени.
Лицо Джимми, обычно сохранявшее выражение непреходящей скорби, трансформировалось в снисходительную улыбку.
— Вы просто не любите формальных мероприятий.
Чем старше становился Джимми, тем более приятным и успокаивающим становилось его присутствие. Сейчас он находился в предпенсионном возрасте, излучал мудрость и терпимость и был прямо-таки переполнен опытом.
— Вы всегда так говорите, когда вам предстоит развлекать гостей.
— Это правда. У тебя программа вечера?
Джимми молча подал ему листок.
Гриффин повернулся спиной к так и не прочитанным рапортам. И тут его рука взлетела к глазам, и он, не успев остановиться, посмотрел на часы. 20:10 — личное время. 15:17 — местное.
Обыкновенный, хоть и взлелеянный долгими годами предрассудок: пока он не знает, сколько сейчас времени, жизнь еще можно изменить, а он сохраняет контроль над происходящим. То, что вечер начался с этого маленького прокола, выглядело дурной приметой.
Вид, открывающийся со станции Ксанаду, был уникален. Гриффин знал это наверняка. Он лично побывал на всех станциях, начиная с зеленых равнин раннего триаса и заканчивая пустошами Кольцевой станции, находящейся в тяжелых временах заката мезозойской эры, и понимал, что Ксанаду — это нечто особенное.
Затерявшаяся в неглубоких водах моря Тетис Ксанаду представляла собой огромный шар голубовато-зеленого стекла, прикрепленный к рифам, которые биотехнологи двадцать второго века научились выращивать искусственно, придавая им любые желаемые формы. Снаружи станция походила на рыбий плавательный пузырь, покрытый кое-где темными пятнами. Войдя внутрь, вы попадали в пространство, залитое рассеянным, мерцающим светом и окруженное пышной подводной растительностью.
Это было великолепно.
На заднем плане пианист наигрывал Коула Портера . Гости прибывали, их сопровождали к столикам, приветливо предлагали полюбоваться красотами океана: гигантскими прядями водорослей, скоплениями аммонитов, светящимися рыбами.
И вдруг армада официантов буквально ворвалась в зал, высоко держа подносы с hors d ' oeuvres (мясо плиозавра в водорослях), белужьей икрой на кусочках яиц гесперорниса, тостами с поджаренными на гриле ломтиками энигмазавра и десятками других деликатесов.
Захватывающее зрелище! Внимание гостей немедленно переключилось на происходящее в зале.
Всех, кроме одного.
Тринадцатилетняя девочка стояла у окна, впитывая открывшуюся перед ней картину. В руках она держала карманный справочник и каждый раз, когда кто-нибудь из морских обитателей проплывал мимо, лихорадочно листала его, пытаясь идентифицировать животное. Гриффин увидел рыбу двадцати футов длиной, медленно подплывшую к стеклу и остановившуюся, злобно глядя на юную исследовательницу.
Рыба была страшна как смертный грех: острые зубы между невероятно толстыми губами, рот изогнут в злорадной усмешке. Эти зубы, рот и презрительные немигающие глаза придавали животному вызывающий вид. Но то ли справочник оказался не слишком хорош, то ли девочка не могла найти нужную страницу. Она недовольно вертела книжку в руках, глаза ее раздраженно вспыхивали.
Взяв с проносимого мимо подноса бокал шампанского, Гриффин встал рядом.
— Xiphactinus audax, — сказал он. — Или, в просторечии, рыба-бульдог. По-моему, подходящее название.
— Спасибо, — благодарно произнесла девочка. — Это ведь хищник, так?
— С такими-то зубами? Кто же еще! Xiphactinus — необычный охотник, совсем не такой, как, например, акула, он предпочитает заглатывать свою жертву целиком. Рыба заживо попадает в желудок и там переваривается.
— По-моему, не очень удобный способ питания. Жертвы могут поранить желудок изнутри.
— Иногда так и происходит. Рыба-бульдог может подавиться своей добычей и умереть. Строго говоря, это не самый удачливый хищник, но в живых остается достаточно особей, чтобы не дать виду вымереть.
Резко взмахнув плавниками, рыба исчезла. Девочка наконец повернулась к Гриффину лицом. Он протянул ей руку:
— Моя фамилия Гриффин. Она подала ему свою:
— Очень приятно, мистер Гриффин. Меня зовут Эсми Борет-Кэмпбелл. Вы — палеонтолог?
— Был когда-то, а потом пошел на повышение. Теперь я обыкновенный бюрократ.
— У-у-у! — разочарованно протянула она. — А я-то думала, вы будете сидеть за нашим столом!
— Я искренне польщен.
Билеты на бал стоили целое состояние, около сотни тысяч долларов за место по ценам 2010 года. Как дополнение к угощению и танцам те из гостей, кто мог позволить себе купить целый столик на шестерых — например, Борст-Кэмпбеллы, — получали в компанию собственного палеонтолога, который должен был развлекать их весь вечер.
— Я просто боюсь, — объяснила девочка, — что застряну здесь с каким-нибудь скучным типом, толкующим только о динозаврах.
Последнее слово она произнесла с нескрываемым презрением.
— Вы не любите динозавров? — осведомился Гриффин.
— Мне кажется, что они интересны одним мальчишкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Лейстер, несомненно, вел себя как осел. Но Молли ничего ему не сказала. Не сообщила она ему и о том, что он считался главной мишенью друзей с ранчо «Святой Спаситель». Молли никогда ничего не говорила, если не знала точно, чем это кончится.
6
«БЕДНЫЕ РОДСТВЕННИКИ»
Станция Ксанаду : мезозойская эра, меловой период, галльская эпоха, туронский век. 95 млн. лет до н. э.
Непрочитанный рапорт Тома и Молли лежал на столе Гриффина. В стопке из пятнадцати подобных. Все они были написаны членами группы, организованной для поимки «крота»-террориста, все присланы из разных мест и веков, все помечены «Срочно!». Гриффин никак не мог решить — с какого начать. Ему не хотелось знать и доброй половины того, что в них было написано.
Элементарный акт чтения в данных условиях превращался в некое метафизическое действо. Он переводил бессчетное количество возможных ситуаций, которые могли бы случиться, в единственный и неизбежный вариант того, что уже случилось. Этот акт превращал живую игру свободной человеческой воли в железную неизбежность судьбы.
Иногда незнание — лучший друг.
— Сэр? — Это был Джимми Бойли. — Подводный бал сейчас начнется.
Гриффин ненавидел поиск спонсоров, необходимость угождать и заискивать. Но, к несчастью, имел к этому талант.
— Как мой смокинг? — спросил он Джимми. — Кстати, откуда они все?
— Из 2090-х, — сэр. Ваш смокинг вышел из моды лет за двадцать до этого, как, впрочем, и костюмы большинства присутствующих. Вы не будете отличаться.
— Надеюсь, тебе не попадался на глаза снующий туда-сюда Старикан?
— А вы его ожидаете?
— Слава богу, нет. Но у меня плохое предчувствие. Сегодня вечером что-то должно приключиться. Я не удивлюсь, если Неизменные наконец-то решат аннулировать наше право на путешествия во времени.
Лицо Джимми, обычно сохранявшее выражение непреходящей скорби, трансформировалось в снисходительную улыбку.
— Вы просто не любите формальных мероприятий.
Чем старше становился Джимми, тем более приятным и успокаивающим становилось его присутствие. Сейчас он находился в предпенсионном возрасте, излучал мудрость и терпимость и был прямо-таки переполнен опытом.
— Вы всегда так говорите, когда вам предстоит развлекать гостей.
— Это правда. У тебя программа вечера?
Джимми молча подал ему листок.
Гриффин повернулся спиной к так и не прочитанным рапортам. И тут его рука взлетела к глазам, и он, не успев остановиться, посмотрел на часы. 20:10 — личное время. 15:17 — местное.
Обыкновенный, хоть и взлелеянный долгими годами предрассудок: пока он не знает, сколько сейчас времени, жизнь еще можно изменить, а он сохраняет контроль над происходящим. То, что вечер начался с этого маленького прокола, выглядело дурной приметой.
Вид, открывающийся со станции Ксанаду, был уникален. Гриффин знал это наверняка. Он лично побывал на всех станциях, начиная с зеленых равнин раннего триаса и заканчивая пустошами Кольцевой станции, находящейся в тяжелых временах заката мезозойской эры, и понимал, что Ксанаду — это нечто особенное.
Затерявшаяся в неглубоких водах моря Тетис Ксанаду представляла собой огромный шар голубовато-зеленого стекла, прикрепленный к рифам, которые биотехнологи двадцать второго века научились выращивать искусственно, придавая им любые желаемые формы. Снаружи станция походила на рыбий плавательный пузырь, покрытый кое-где темными пятнами. Войдя внутрь, вы попадали в пространство, залитое рассеянным, мерцающим светом и окруженное пышной подводной растительностью.
Это было великолепно.
На заднем плане пианист наигрывал Коула Портера . Гости прибывали, их сопровождали к столикам, приветливо предлагали полюбоваться красотами океана: гигантскими прядями водорослей, скоплениями аммонитов, светящимися рыбами.
И вдруг армада официантов буквально ворвалась в зал, высоко держа подносы с hors d ' oeuvres (мясо плиозавра в водорослях), белужьей икрой на кусочках яиц гесперорниса, тостами с поджаренными на гриле ломтиками энигмазавра и десятками других деликатесов.
Захватывающее зрелище! Внимание гостей немедленно переключилось на происходящее в зале.
Всех, кроме одного.
Тринадцатилетняя девочка стояла у окна, впитывая открывшуюся перед ней картину. В руках она держала карманный справочник и каждый раз, когда кто-нибудь из морских обитателей проплывал мимо, лихорадочно листала его, пытаясь идентифицировать животное. Гриффин увидел рыбу двадцати футов длиной, медленно подплывшую к стеклу и остановившуюся, злобно глядя на юную исследовательницу.
Рыба была страшна как смертный грех: острые зубы между невероятно толстыми губами, рот изогнут в злорадной усмешке. Эти зубы, рот и презрительные немигающие глаза придавали животному вызывающий вид. Но то ли справочник оказался не слишком хорош, то ли девочка не могла найти нужную страницу. Она недовольно вертела книжку в руках, глаза ее раздраженно вспыхивали.
Взяв с проносимого мимо подноса бокал шампанского, Гриффин встал рядом.
— Xiphactinus audax, — сказал он. — Или, в просторечии, рыба-бульдог. По-моему, подходящее название.
— Спасибо, — благодарно произнесла девочка. — Это ведь хищник, так?
— С такими-то зубами? Кто же еще! Xiphactinus — необычный охотник, совсем не такой, как, например, акула, он предпочитает заглатывать свою жертву целиком. Рыба заживо попадает в желудок и там переваривается.
— По-моему, не очень удобный способ питания. Жертвы могут поранить желудок изнутри.
— Иногда так и происходит. Рыба-бульдог может подавиться своей добычей и умереть. Строго говоря, это не самый удачливый хищник, но в живых остается достаточно особей, чтобы не дать виду вымереть.
Резко взмахнув плавниками, рыба исчезла. Девочка наконец повернулась к Гриффину лицом. Он протянул ей руку:
— Моя фамилия Гриффин. Она подала ему свою:
— Очень приятно, мистер Гриффин. Меня зовут Эсми Борет-Кэмпбелл. Вы — палеонтолог?
— Был когда-то, а потом пошел на повышение. Теперь я обыкновенный бюрократ.
— У-у-у! — разочарованно протянула она. — А я-то думала, вы будете сидеть за нашим столом!
— Я искренне польщен.
Билеты на бал стоили целое состояние, около сотни тысяч долларов за место по ценам 2010 года. Как дополнение к угощению и танцам те из гостей, кто мог позволить себе купить целый столик на шестерых — например, Борст-Кэмпбеллы, — получали в компанию собственного палеонтолога, который должен был развлекать их весь вечер.
— Я просто боюсь, — объяснила девочка, — что застряну здесь с каким-нибудь скучным типом, толкующим только о динозаврах.
Последнее слово она произнесла с нескрываемым презрением.
— Вы не любите динозавров? — осведомился Гриффин.
— Мне кажется, что они интересны одним мальчишкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75