Когда вы сказали в экипаже: лаз, я знаю, кто ты, – Ираклий, я видел, насторожился. Он и раньше, несомненно, что-то подозревал, слишком много вокруг него чудесных совпадений, но свести все в один узел без нашей помощи он не сумеет. Не лучше ли сказать ему все прямо? Вы придумали эту фразу, чтобы навести его, как друга, на правильный путь, а вышло так, что мы задали ему еще большую головоломку. Это моя вина, и мне нетрудно ее исправить… Просто рассказать все как есть. Когда я подал вам знак в ресторане, я думал именно об этом. Но не вышло! И все-таки что ж лучше – открыться или молчать?
Вы знаете, в подобных случаях вообще-то полагается молчать. Для него самого лучше, чтобы он ничего не знал. Тогда, допустим, если я попадусь, то он ни в чем не виноват. Он не преступил закона, не стал соучастником… Он не отвечает за меня. А если ему известно все, то так ли, иначе ли, но его принудят в этом признаться. Естественно, наш договор потеряет свою силу, и кто знает, что будет с ним потом. Конечно, проще не говорить, но не знаю… Решайте вы, госпожа Нано, как вы скажете, так и будет.
Вы знаете, мне исполнилось шестнадцать лет, когда я вступил в самостоятельную жизнь. Уже в семнадцать лет я имел немалый опыт зрелых наблюдений. А в восемнадцать понял, что любая женщина в отношениях с любым мужчиной всегда бывает духовно угнетена. Ее любовь сопровождается тысячью страхов. Они терзают ее и мучают. И самый главный страх – потерять любимого человека, чтобы кто-то не отнял его, не увел, не угнал, чтобы сам он не бросил ее по непонятной для нее причине. Конечно, это случается иногда с мужчинами, но страдают они из-за этого неизмеримо меньше. И вот когда наступила ясность, общение с женщинами становилось для меня все трудней. Я не мог быть в себе уверен, и меня пугало, что я не смогу остаться верным до конца, что я остыну, охладею, разочаруюсь, а она погрузится из-за меня в вечные мучения. За всю свою жизнь я не написал ни одного любовного письма… Но наша переписка заставила меня оглянуться назад и представить, что было бы, если бы я встретил вас в девятнадцать лет, какое письмо я вам сочинил бы тогда. Оказалось, письмо это было бы таким: «Наша встреча и наша любовь, Нано, это наша судьба, предначертанная на небесах, нам не спрятаться от нее, не убежать никуда. И может быть, тысяча причин будет принуждать отступить на тысячу дорог, им не развести, не отнять, не оторвать нас друг от друга. Знай, что нашу любовь благословил господь бог! И если высшие силы захотят снять с меня мой долг перед тобой, все равно я не расстанусь с ним и буду нести всю жизнь потому, что сердце никогда не позволит нам разлучиться, моя любимая. Помни, небеса не простят нам, если мы отречемся от их дара, и бог тоже не простит – ни тот, в которого верим мы, ни тот, в которого верили наши предки.
Любовь приносит счастье только отважным, только тем, кто, не зная сомнений, бросается в ее омут. Любовь же труса оплетена страхом и расчетом. Он не заслужил и крох счастья.
Жизнь моя, моя Нано, не бойся ничего, не думай ни о чем, покорись зову сердца, не гадай, куда оно тебя приведет и что оно тебе принесет. Быть вместе – наша судьба. Остерегайся удела трусов, не променяй радости на страх, моя желанная!
Я бегу, чтобы поклониться снова тебе. Но если ты опять скажешь «нет», я унесу тебя за тридевять земель, не спросив твоего согласия.
Я буду любить тебя до гроба – на этом свете, а на том свете у нас начнется все с самого начала».
Госпожа Нано, я почуял страх, хотя вы и сказали, что победили его. Помните, в тот день, когда мы встретились у Ираклия… И добавили, что можете допустить в своей жизни, что хотите, потому что вы свободны во всем и всегда. Тому, что вы побороли страх, я мог бы еще с грехом пополам поверить, но в то, что вы свободны… Нет, не верю! По-моему, вы сказали так, чтобы доказать нам, что наветы наглеца Ветрова не имеют почвы под ногами. А вы совсем другая, не та, какой хотели в тот день предстать, клянусь, что это так.
Простите, что я осмелился подойти к вам так близко, униженно прошу не посчитать мое письмо за дерзость.
Вечно ваш Д. Т.
«Вчера ты снова заговорил о страхе – вечном спутнике женской любви. Я знаю, ты хотел вовлечь меня в тот разговор, но я не захотела. Не потому, что он невозможен, а потому что он возможен, только когда мы вдвоем.
Я хочу ответить тебе на «любовное письмо». Чтобы сказать, что я думаю, и отблагодарить за эти несколько строк, которые принесли мне такую радость, о какой я могла мечтать только в самых пылких девичьих мечтах. Я бы хотела, чтобы в ответ ты получил от меня в дар хотя бы несколько крупиц такой же радости.
Ты счастливый человек, ты можешь вообразить себя девятнадцатилетним и говорить о любви на языке тех лет. Ты счастливый человек, потому что и сейчас в твоей груди бьется юношеское сердце, и так будет всегда, пока ты есть. А я не могу предложить тебе ту наивную любовь, не имею сил взглянуть на себя теми глазами, не смею стать другой, чем я есть. Да, чистейший человек, я люблю тебя тридцатишестилетней и пишу письмо из нынешних, а не из прошлых лет.
Нет, я не давала тебе повода увидеть страх в моей любви. Разве в первый же день я не рванулась к тебе навстречу? Разве не понимаешь ты, что мне нет дела до других, что я хочу лишь одного – рабски покориться зову сердца. Ты только дай мне знак, что ты зовешь меня, и я приду. Все, что у меня есть, принадлежит тебе. А мне для счастья хватит и гордости, что я была твоей, что ты любил меня и был со мной, пока любил. Настанет день, и ты уйдешь, а я останусь и буду знать, что в этом твой долг. Сперва я разгадала твою душу, а вслед за тем пришла любовь. Я хочу внести в твою жизнь хотя бы крупицу счастья и думаю лишь о тебе. Я люблю тебя ради тебя, а не ради себя, ты понимаешь это? И значит, я люблю как смелый человек, а не как трус! Я готова на все, я жду тебя, зову… Но думаю, ты не придешь.
Я опоздала – целых два дня писала письмо. Говорить легко, писать так трудно, бумага не терпит хаоса и сумбура. Времени потеряла много, а доказать ничего не смогла.
Твоя Н.»
«Все у нас выходит слишком сложно, госпожа Нано, но иначе мы уже не сможем, вероятно, – вот где причина всех причин. Наши размышления и колебания разрослись и превратились в преграду для нашей любви. В юности так не бывает, слава богу. Если бы Адам и Ева так истово искали бы правду, сомневались и выясняли отношения, род людской не существовал бы на нашей земле.
Мужчина может идти на близость с женщиной только тогда, когда считает себя достойным ее. Наверно, и женщина испытывает те же чувства, если она, при этом, еще человек. Она не согласится добровольно на любовь мужчины, считая, что он хуже ее. Я много думал об этом и понял, что я не сто?ю вас. Вы сами согласитесь, что это так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214