Плакат, выставленный по просьбе жильцов, бодро отсылал к туалету в каких-нибудь восьмистах метрах…
Я поставил кассету. Включил магнитофон. Какая-то композиция… Музыкальной частью заведовал мой сын, шестиклассник. Вместе с группой в машину вошел и мой пацан, слегка вялый, домашний. Вошли и его компьютерные игры, и такой же, как он, добрый плюшевый ирландский сеттер Джимми… Я взглянул на часы: дома уже спали.
Что за злой рок гонял меня по ночам? И в к о н т о р е . И теперь здесь, в банке. Почему мне не жилось, кaк веем людям?!
«Что мне до Пастора и его б…?»
На Россошанке было тихо. Москва выглядела бандитской лишь для тех, кто хотел ее представить такой. Тот, кто получал деньги, продавая горячее чтиво… Его и обвинять в этом было нельзя: люди хотят жареного!
Пастор вышел у углового дома. Букет он нес перед собой, как свечу… Он, видно, намеревался здесь заночевать, потому что «мерседес» сразу отъехал и вскоре развил скорость, на какую моя «девятка» была не способна…
Кассета продолжала крутиться…
Пастор вошел в подъезд. Я следил за окнами — освещены были только три квартиры. Я подождал. Внезапно свет вспыхнул в четвертой — угловой…
К себе в банк я приехал без предупреждения. Ночное несение службы было наиболее трудным. Тут требовалась полная выкладка.
Я нажал на звонок несколько раз, прежде чем мне открыли. Я не ожидал другого. Службу нес кто-то один, салага, остальные спали. Дежурный Витька — мой протеже — открыл, убедившись, что вся смена на ногах. Когда-то я тоже так поступал, когда нес дежурство на внутренних постах в здании Министерства иностранных дел на Смоленской площади. Я работал тогда за нищенский оклад. Сегодняшние секьюрити при некоторых обстоятельствах зарабатывали в час до двадцати пяти долларов, не меньше их коллег на Западе. Я собрал наряд в дежурке. Читать мораль было бесполезно. Сводку происшествий по городу я вывешивал регулярно. Они все знали. В том числе и о судьбе бандитской крыши банка. Нападения на «Независимость» можно было ожидать теперь в любую минуту. Это учитывалось, кстати, при оплате службы. Много людей были готовы завтра же занять их места. Существовал резерв. Мы в состоянии были заменить каждого, кто не соответствует контракту. Даже всех целиком…
—Дежурный с этой минуты отстранен. Становится на пост. Все остальные оштрафованы… Вопросы есть?
Витька подошел, как побитый пес:
—Я додежурю. Все будет в порядке. Езжай…
Я готовил его себе в заместители взамен нынешнего. Витька был смел, дерзок. Но он поостыл, и ему требовался урок.
—Тут становится с т р е м н о … — предупредил я.
Наши личные отношения не могли пострадать оттого, что произошло.
—Я чувствую.
—Чтоб не получилось, как в Хабаровске.
При нападении на банк там были жертвы среди охранников.
—Не беспокойся.
Я еще проверил выдачу оружия, постовую ведомость. Все было в порядке. Я обнадежил:
—Через месяц вернемся к этому вопросу…
Он воспрянул духом. С меня тоже словно спала тяжесть. Он прошел Чечню, прежде чем получить майора. Я, строго взыскивавший нынешний его начальник, так и остался капитаном. У каждого — свое. Ничего необыкновенного в этом не было. Тренер чемпиона Союза по прыжкам в высоту, с которым вскоре мне пришлось встретиться в Иерусалиме, от силы мог взять 155 сантиметров.
Я поднялся к себе. Ни спать, ни заниматься бумагами не хотелось. Можно было достать с полки любимую «Прощай, полицейский» Рафа Балле (не путать с Пьером Вале). Меня окликнули по рации:
—Спишь?
Это был один из разведчиков, уехавших за «БМВ».
— Все в порядке. Как там?
— Ребята устанавливают мозгляка в очках. Тут интересно. Может, подъедешь? Осипенко, дом… Мы встретим. Ты, с п о н т а , газетчик!
Седьмое управление бывшего КГБ СССР, занимавшееся наружным наблюдением — следовало отдать ему должное, — вдумчиво подбирало кадры. Разведчик и разведчица, перекочевавшие в охранно-сыскную структуру «Лайнса», сидели в конторке у лифтерши. Веснушчатые, пышущие здоровьем. Наиболее трудная часть задания была выполнена, каждого дома ждала семья. Лифтерша попалась словоохотливая. Жила одна: все дни не с кем перекинуться словом. Весело врали:
—Ночная работа. Организация оперативных материалов для утренних газет… Сами из провинции… Нет, детей пока нет! К чему?!
То, что они проделывали, называлось «установкой». Ею занимались «установщики». Профессионалы владели обеими смежными профессиями: «разведкой» и «установкой».
—Сейчас для нас главное — зацепиться в газете, снять комнату. Недорого, но чтобы в центре…
Лифтерше они понравились.
—В этом доме ты и не рассчитывай!
Девушка угостила ее шоколадкой. Старуха поставила чай.
—Народ тут непростой. Довоенного засола. С няньками еще выросли…
Молодежь получала квартиры, уезжала. Старики оставались. Заслуженные, забытые, на неверных ногах.
— Значит, можно дать материал! Написать!
— О них уж писали!
Лифтершу немного придерживали. Ждали меня. С моим приходом мысленно прошлись по этажам.
— На четвертом адвокат живет. Знаменитость! Вот он только перед вами сейчас подъехал. С охраной…
— Женатый?
— А зачем? К нему любая придет. Только мигни… Жаль вы не видели, какая с ним… Похлеще Аллы Пугачевой!
Мы принялись за лифтершу тройной тягой.
— Наверное, богатый!
— А то! Он недавно тут. В четырехкомнатной. Метров, считай, сто полезной площади…
— Тут жилплощадь дорогая…
— Сталинская еще постройка. Я думаю, тысяч двести отдал. Зелеными. Да еще ремонт!
— Не боится?
— Кто сейчас не боится! Там все на замках. Перекрыто. Стальные двери, телевизионный глаз на лестнице. А охрана на что?! Телохранители…
— Много?
— Я больше все одного вижу. Кавказец. Жует. Никого не замечает. Не здоровкается…
Речь шла о секьюрити, заказывавшем в «Бизнес-клубе» бугламу с ткемали…
— Вообще-то охранников тут несколько!
— Кто же этот адвокат? Не Макаров?!
— Фамилия их мудреная. Тамм, Рамм… Я его больше все «Николай Лексеич»…
Я теперь не сомневался:
«Доктор Ламм», частная адвокатская контора, обеспечившая покупку «Алькада»…»
Получалось, что в «Бизнес-клубе» сегодня были лишь те, кто прямо или косвенно связан с фирмой «Алькад».
И еще телохранители…
Глава 3
Офис израильской фирмы «Ото Кент», где Арлекино получил в прокат «Ауди-100», находился на окраине Холона, живописного городка-спутника в двадцати минутах езды от Большого Тель-Авива.
Я смотрел в окно автобуса. Одна сторона улицы Халохамим была пуста — тут высился большой спортивный комплекс. Огромная реклама на остановке — джинсы, с характерным кольцом-ободком, проступающим сквозь ткань заднего кармана, — рекламировала презервативы:
«Кондом в кармане — и ты всегда в порядке!»
Пятиэтажное здание напротив было торговым центром близлежащего микрорайона, но и тут на тротуаре почти не было видно прохожих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Я поставил кассету. Включил магнитофон. Какая-то композиция… Музыкальной частью заведовал мой сын, шестиклассник. Вместе с группой в машину вошел и мой пацан, слегка вялый, домашний. Вошли и его компьютерные игры, и такой же, как он, добрый плюшевый ирландский сеттер Джимми… Я взглянул на часы: дома уже спали.
Что за злой рок гонял меня по ночам? И в к о н т о р е . И теперь здесь, в банке. Почему мне не жилось, кaк веем людям?!
«Что мне до Пастора и его б…?»
На Россошанке было тихо. Москва выглядела бандитской лишь для тех, кто хотел ее представить такой. Тот, кто получал деньги, продавая горячее чтиво… Его и обвинять в этом было нельзя: люди хотят жареного!
Пастор вышел у углового дома. Букет он нес перед собой, как свечу… Он, видно, намеревался здесь заночевать, потому что «мерседес» сразу отъехал и вскоре развил скорость, на какую моя «девятка» была не способна…
Кассета продолжала крутиться…
Пастор вошел в подъезд. Я следил за окнами — освещены были только три квартиры. Я подождал. Внезапно свет вспыхнул в четвертой — угловой…
К себе в банк я приехал без предупреждения. Ночное несение службы было наиболее трудным. Тут требовалась полная выкладка.
Я нажал на звонок несколько раз, прежде чем мне открыли. Я не ожидал другого. Службу нес кто-то один, салага, остальные спали. Дежурный Витька — мой протеже — открыл, убедившись, что вся смена на ногах. Когда-то я тоже так поступал, когда нес дежурство на внутренних постах в здании Министерства иностранных дел на Смоленской площади. Я работал тогда за нищенский оклад. Сегодняшние секьюрити при некоторых обстоятельствах зарабатывали в час до двадцати пяти долларов, не меньше их коллег на Западе. Я собрал наряд в дежурке. Читать мораль было бесполезно. Сводку происшествий по городу я вывешивал регулярно. Они все знали. В том числе и о судьбе бандитской крыши банка. Нападения на «Независимость» можно было ожидать теперь в любую минуту. Это учитывалось, кстати, при оплате службы. Много людей были готовы завтра же занять их места. Существовал резерв. Мы в состоянии были заменить каждого, кто не соответствует контракту. Даже всех целиком…
—Дежурный с этой минуты отстранен. Становится на пост. Все остальные оштрафованы… Вопросы есть?
Витька подошел, как побитый пес:
—Я додежурю. Все будет в порядке. Езжай…
Я готовил его себе в заместители взамен нынешнего. Витька был смел, дерзок. Но он поостыл, и ему требовался урок.
—Тут становится с т р е м н о … — предупредил я.
Наши личные отношения не могли пострадать оттого, что произошло.
—Я чувствую.
—Чтоб не получилось, как в Хабаровске.
При нападении на банк там были жертвы среди охранников.
—Не беспокойся.
Я еще проверил выдачу оружия, постовую ведомость. Все было в порядке. Я обнадежил:
—Через месяц вернемся к этому вопросу…
Он воспрянул духом. С меня тоже словно спала тяжесть. Он прошел Чечню, прежде чем получить майора. Я, строго взыскивавший нынешний его начальник, так и остался капитаном. У каждого — свое. Ничего необыкновенного в этом не было. Тренер чемпиона Союза по прыжкам в высоту, с которым вскоре мне пришлось встретиться в Иерусалиме, от силы мог взять 155 сантиметров.
Я поднялся к себе. Ни спать, ни заниматься бумагами не хотелось. Можно было достать с полки любимую «Прощай, полицейский» Рафа Балле (не путать с Пьером Вале). Меня окликнули по рации:
—Спишь?
Это был один из разведчиков, уехавших за «БМВ».
— Все в порядке. Как там?
— Ребята устанавливают мозгляка в очках. Тут интересно. Может, подъедешь? Осипенко, дом… Мы встретим. Ты, с п о н т а , газетчик!
Седьмое управление бывшего КГБ СССР, занимавшееся наружным наблюдением — следовало отдать ему должное, — вдумчиво подбирало кадры. Разведчик и разведчица, перекочевавшие в охранно-сыскную структуру «Лайнса», сидели в конторке у лифтерши. Веснушчатые, пышущие здоровьем. Наиболее трудная часть задания была выполнена, каждого дома ждала семья. Лифтерша попалась словоохотливая. Жила одна: все дни не с кем перекинуться словом. Весело врали:
—Ночная работа. Организация оперативных материалов для утренних газет… Сами из провинции… Нет, детей пока нет! К чему?!
То, что они проделывали, называлось «установкой». Ею занимались «установщики». Профессионалы владели обеими смежными профессиями: «разведкой» и «установкой».
—Сейчас для нас главное — зацепиться в газете, снять комнату. Недорого, но чтобы в центре…
Лифтерше они понравились.
—В этом доме ты и не рассчитывай!
Девушка угостила ее шоколадкой. Старуха поставила чай.
—Народ тут непростой. Довоенного засола. С няньками еще выросли…
Молодежь получала квартиры, уезжала. Старики оставались. Заслуженные, забытые, на неверных ногах.
— Значит, можно дать материал! Написать!
— О них уж писали!
Лифтершу немного придерживали. Ждали меня. С моим приходом мысленно прошлись по этажам.
— На четвертом адвокат живет. Знаменитость! Вот он только перед вами сейчас подъехал. С охраной…
— Женатый?
— А зачем? К нему любая придет. Только мигни… Жаль вы не видели, какая с ним… Похлеще Аллы Пугачевой!
Мы принялись за лифтершу тройной тягой.
— Наверное, богатый!
— А то! Он недавно тут. В четырехкомнатной. Метров, считай, сто полезной площади…
— Тут жилплощадь дорогая…
— Сталинская еще постройка. Я думаю, тысяч двести отдал. Зелеными. Да еще ремонт!
— Не боится?
— Кто сейчас не боится! Там все на замках. Перекрыто. Стальные двери, телевизионный глаз на лестнице. А охрана на что?! Телохранители…
— Много?
— Я больше все одного вижу. Кавказец. Жует. Никого не замечает. Не здоровкается…
Речь шла о секьюрити, заказывавшем в «Бизнес-клубе» бугламу с ткемали…
— Вообще-то охранников тут несколько!
— Кто же этот адвокат? Не Макаров?!
— Фамилия их мудреная. Тамм, Рамм… Я его больше все «Николай Лексеич»…
Я теперь не сомневался:
«Доктор Ламм», частная адвокатская контора, обеспечившая покупку «Алькада»…»
Получалось, что в «Бизнес-клубе» сегодня были лишь те, кто прямо или косвенно связан с фирмой «Алькад».
И еще телохранители…
Глава 3
Офис израильской фирмы «Ото Кент», где Арлекино получил в прокат «Ауди-100», находился на окраине Холона, живописного городка-спутника в двадцати минутах езды от Большого Тель-Авива.
Я смотрел в окно автобуса. Одна сторона улицы Халохамим была пуста — тут высился большой спортивный комплекс. Огромная реклама на остановке — джинсы, с характерным кольцом-ободком, проступающим сквозь ткань заднего кармана, — рекламировала презервативы:
«Кондом в кармане — и ты всегда в порядке!»
Пятиэтажное здание напротив было торговым центром близлежащего микрорайона, но и тут на тротуаре почти не было видно прохожих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77