Внезапно Римо понял, как чувствовал себя тот человек, бросившись в ледяную реку, понял так же отчетливо, как знал свое собственное имя. Это было вызвано не героизмом, не славой, не жаждой победы, не страхом. Были только воздух и энергия, пульсирующая в мускулах, и момент, когда он оттолкнулся в чистое и свободное, не связанное ни с будущим, ни с прошлым, движение, парение, остановившееся во времени.
Впереди показались двери. Римо ухмыльнулся. Похоже, это один из лучших путей в преисподнюю. Он несся как пуля. Колени инстинктивно согнулись. Волосы на голове затрещали, освещая темный коридор яркими искрами. Он всего себя вложил в удар.
Момент настал.
Три. Два. Один.
Двери вспыхнули с таким грохотом, как при мощном взрыве. Абрахас, сидевший в своем кресле лицом к камере, в ужасе посмотрел назад.
Комната была круглая, с куполом. Огромное искривленное окно выходило на океанское дно, где ядовитые скаты плавали рядом с губками и ярко-красными кораллами. Римо, не прекращая двигаться, вкатился в круглую комнату и за долю секунды добрался до окна. На камере светился красный огонек. Абрахас с усилием повернулся к ней.
— Мой... мой народ, — прошептал он слабо, взгляд его остановился на Римо.
Римо бросился к окну и стал выбивать стекло ногой со всей силой, на которую был способен. Все, что он видел сейчас перед собой, было лицо Цирцеи, улыбающееся ему из прошлого. Снова есть прошлое, подумал он. И будущее. Значит, он выжил.
Стекло дрогнуло под ударом и разбилось. Море с яростью ворвалось под купол. Римо метнулся в этот поток, его дыхание прервалось. На этой глубине было почти так же темно, как в коридоре, но, достигнув электрических дверей, вода ярко осветилась, превратив их в шипевший в безумном фейерверке экран. В этом неожиданном сверкании Римо увидел Абрахаса, который закричал в ужасе, когда океан хлынул в комнату, и был захвачен силой воды. Он сжал подлокотники своего кресла, шипевшие и искрившиеся. Его единственный глаз закатился, веко судорожно задергалось. Металлические пластины на лице и шее вздулись и оторвались, нос смыло водой. Последнее, что видел Римо, это отвалившаяся черная голосовая коробочка. Сверкание прекратилось. В комнату лениво вплывали скаты.
Глава 19
Смит все еще неистово работал за компьютером, когда Римо вернулся на южный берег. Чиун стоял в углу и стучал по висящему над головой телевизору.
— Никчемные машины, — ворчал он. — Ни драм, ни новостей. Нет даже какого-нибудь шоу с дрессированными собачками. Показывают только одного отвратительного типа.
— Ну что? — спросил Римо.
— Я не смогу вовремя получить коды, — безнадежно сказал Смит. — Весь мир целых десять секунд наблюдал за тем, как гибнет под водой Абрахас. Не знаю, как президент это переживет.
— Президент? — удивился Римо. — А я?
— Вас невозможно было узнать, — сказал Смит. — Все, что кто-нибудь мог разглядеть, это какие-то неясные очертания. Но все же как вы туда попали?
— Ну, это было... — начал Римо.
Но то мгновение прошло, закончилось. Оно никогда не повторится, и никто не узнает, на что оно было похоже.
— ...сплошное удовольствие.
Появилась распечатка.
— Я сообщил президенту обо всей этой кутерьме, подключившись к компьютерам Белого дома. Должно быть, это ответ, — объяснил Смит.
Он молча прочитал распечатку, его лицо вытянулось.
— Посланы вертолеты, чтобы забрать делегатов. А я должен объяснить этот инцидент. — Смит взял в руки карандаш. — Назовем это несчастным случаем. Думаю, тогда можно будет доказать, что душевное здоровье делегатов не в порядке.
— Несчастным случаем? Слу...
— А вам двоим лучше побыстрей покинуть остров, — сказал Смит. — Никто не поверит тому, что делегаты говорят про Чиуна, но я не хочу, чтобы кто-то узнал о нем.
— Кое-кому и не нужно видеть Мастера Синанджу, чтобы узнать его технику.
— Ммм, — Смит, казалось, был чем-то поражен.
— Плохие новости? — спросил Римо.
— Да, нет, не то чтобы... — тихо ответил Смит. — Пресс-секретарь Белого дома отправил средствам массовой информации сведения, что выступление Абрахаса было шуткой. Кто-то будто бы даже сознался в этом. Какой-то независимый режиссер или что-то в этом роде.
— Может быть, теперь его имя появится в газетах, — сказал Римо. — А как насчет той скверной сенсации — Пибоди и других убийц? Вы говорили, объединенные нации в полной боевой готовности.
Смит глубоко вздохнул.
— Кажется, этот вопрос тоже решен. На смену убитым лидерам пришли новые террористы. Страны, которые занимались взаимными обвинениями, снова стали сообща работать над проблемой терроризма.
— Все приходит в норму, да?
— Приходит, — пробормотал Смит себе под нос.
— Конечно, это нормально, — сказал Чиун, — Хаос надо поддерживать, чтобы уравновесить порядок. Это нерушимый принцип озен. Добро и зло, инь и янь. Это существовало задолго до мошенника, называющего себя Абрахасом.
— А Цирцея, что с ней? — внезапно спросил Римо.
— Я позабочусь, чтобы ее похоронили. Мы на похоронах присутствовать не сможем.
— А кто сможет? — спросил Римо. — Никто даже не узнал ее настоящего имени.
В комнате повисло тягостное молчание. Наконец Смит сказал:
— Я думаю, похороны будут гражданские.
— Вы хотите сказать, нищенские похороны. Что-то для тех, о ком некому позаботиться.
Со стороны моря послышалось далекое приглушенное жужжание вертолетов.
— За мной прилетит специальный самолет, чтобы доставить меня в Вашингтон, — твердо сказал Смит, закрывая тему похорон.
Его молчание было выразительнее слов. В конце концов, для Цирцеи уже никто ничего сделать не может.
— Думаю, вам двоим нужно как можно быстрее отправиться в Фолкрофт. Яхта, на которую вы меня забрали, сможет довезти вас до Майами?
— Она и до Тринидада может довезти, — сказал Римо, — и на Гаити, и в Пуэрто-Рико, и на Барбадос.
— Не может быть и речи, — огрызнулся Смит.
— У меня рука разбита.
— Об этом мы позаботимся в Фолкрофте, — Смит выключил компьютер.
— Кстати, у меня ваши распечатки насчет ТСС, — сказал Римо.
Смит изумленно посмотрел на него:
— Что вы говорите?
— То, что вы слышите. Это было счастливое время, проведенное с диктатором Абрахасом, помните? Либо я и Чиун попутешествуем по морям, пока моя рука не заживет, либо парни из Государственной службы получат небольшой презент от Харолда Смита.
— Это шантаж! — выкрикнул Смит. — Вы ходите по лезвию, Римо.
— Скажите это в суде, — ответил Римо.
Выйдя из комнаты, Римо дотронулся до руки Чиуна:
— Иди на яхту, папочка, у меня есть еще кое-какое дело.
Старик наморщил лоб.
— Не терзай себя. Некоторые вещи уже не исправишь.
— Знаю, — ответил Римо.
Он прошел в комнату, где лежала Цирцея. Ее тело окоченело. На белоснежном лице выделялся длинный темный шрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34