У вас все готово, Цирцея?
Включился проектор. На гладкий экран потек свет. В кадре возникла толпа, собравшаяся вокруг Эйфелевой башни, руки людей были подняты к небу. Звук был оглушающим, люди в фильме открывали и закрывали рты в унисон. «Абрахас!» — кричали они снова и снова все громче.
«Абрахас!» — кричала многотысячная толпа собравшихся у подножия Биг Бена. «Абрахас» — монотонно повторяла толпа сотен индусов в шафрановых одеждах перед сверкающей водной гладью Тадж-Махала. Миллионы рабочих Пекина и клерков Найроби восхваляли имя нового бога. Его имя было на устах фермеров Айовы и датских рыбаков, корейских студентов и русских моряков. «Абрахас», — повторяли люди всего мира.
— Боже мой, — промолвил Смит.
Какое бы ни совершилось безумие, какие бы шестерни ни пришли в движение в этой ужасной разрушительной машине Абрахаса, Смит только знал, что он должен добраться до президента.
Но у него не было с собой «дипломата», а телефон остался в нем. Смит должен вырваться из-за этого забора на южном берегу, чтобы предупредить единственного человека, который может положить конец господству террора Абрахаса, прежде чем тот начнет прогрессировать.
Наверху, над темным залом, камера продолжала описывать дугу. Во время фильма делегаты аплодировали и кричали вместе с массами на экране.
Наблюдая за дверью, Смит решил, что у него есть шанс. Он не увидел вокруг никакой охраны. В зале было темно. Если бы ему удалось проскользнуть к выходу, пока камера направлена в другую сторону, он вполне мог бы выбраться наружу и добраться до деревни.
Он выждал нужный момент, и, когда камера отклонилась в дальний левый угол, согнувшись, выскользнул из зала. Делегаты конференции продолжали кричать и буйствовать.
Снаружи было темно, грязную дорогу освещали только луна и звезды. Забор, окружавший южный берег, был высоковат, но Смиту удалось на него вскарабкаться. Оказавшись наверху, он спрыгнул на другую сторону. Внезапная острая боль пронзила его лодыжку.
Он встал и ощупал ногу. Это оказалось только растяжение, но боль была сильной. Смит сказал себе, что в течение тех лет, когда он работал в ОСС и ЦРУ, ему доставалось и похуже.
Это было очень давно, но он не забыл эту тренировку. Он быстро выбрался на дорогу и, держась в тени, пошел прихрамывая, так быстро, как мог. До Деревни было две мили. Пока он добрался до пустынного главного перекрестка, его лодыжка начала гореть от боли, подступавшей волнами.
— Президент, — бормотал он.
Смит искал телефон; неважно, что с ним сделает Абрахас, но он должен позвонить президенту.
Он видел телекоммуникационный центр на окраине деревни по пути из аэропорта. Из этого он заключил, что Абако один из тех островов, где личные телефоны редкость и большинство звонков совершается из одного учреждения. Если только нога не подведет, он сможет найти офис, влезть туда.
За деревней на извилистую дорогу падало небольшое пятно света. Рядом был телекоммуникационный центр, Смит узнал его. Усилием воли он заставлял себя двигаться вперед. Здание стояло одинокое и уязвимое, окна находились на уровне человеческого роста. Даже с бесполезной ногой Смита будет легко туда забраться.
Смит подобрал камень, завернул его в пиджак и почти бесшумно разбил окно. Охая от боли в ноге, он ухитрился подняться на подоконник и влезть внутрь.
Там стояла приборная доска, примитивная модель, Смит оценил это с одного взгляда. Притаившись в темноте, он ждал соединения с Вашингтоном.
— Белый дом. Добрый вечер, — сказал телефонист, когда уже казалось, что ожидание длится вечно. Смит покрылся испариной. Его лодыжка ужасно болела.
— Это доктор Харолд Смит. Я должен поговорить с президентом.
— Боюсь, сейчас это невозможно, мистер Смит, — бодро сказал телефонист. — Хотите оставить сообщение?
— Я уверяю вас, что не шучу, — умоляюще проговорил Смит. — Пожалуйста, передайте президенту мое имя. Это срочное дело.
— Я говорю вам, доктор Смит...
Он не услышал окончания фразы. Снаружи приближались огни фар.
«Они ищут меня», — мелькнуло в мозгу Смита.
— Я не могу связаться с президентом через каналы, которые обычно использую, — настаивал Смит, мельком взглянув на огни фар. Они изменили направление и теперь ехали сюда. — Это вопрос национальной безопасности. Пожалуйста, скажите ему, что это Харолд Смит, и поторопитесь. Времени нет.
— Ну, я не знаю...
— Скажите ему! — прошипел Смит.
Приблизившись к зданию, мотор машины загудел громче, потом внезапно замолк. Хлопнули две дверцы.
— Быстрей!
— Хорошо, — неуверенно сказал телефонист. — Я надеюсь, что это правда.
— Ну конечно, правда.
Он ждал. Пот стекал с лица за воротник рубашки. Сердце в груди билось, как испуганная птица. На линии была тишина.
— Пожалуйста, быстрее, — прошептал он в мертвую трубку.
Дверная ручка повернулась и щелкнула. Кто-то ударил по ней ногой. Смит видел, как тонкая дверь изогнулась под ударом.
В трубке что-то щелкнуло.
— Алло? Алло? — закричал Смит.
Ответа не было.
Из-за двери раздался выстрел пистолета, стреляющего в упор. Дверь закачалась на петлях. Кто-то высадил ее ногой. В дверях стоял Ле Пат, в его руке все еще дымился «вальтер Р-38». С ним была Цирцея. Они быстро подошли к нему, Цирцея что-то нащупывала у себя в сумке.
Смит проследил за ней взглядом, но оставался у телефона. Его жизнь, подумал он, висит на волоске. Он не мог двинуться, «вальтер» Ле Пата остановит его.
— Да? — послышался знакомый голос на другом конце линии.
Смит открыл рот, чтобы говорить, но из горла вырвался только хрип. Он почувствовал острый удар в шею. Краем глаза он видел, как длинными наманикюренными пальцами Цирцея вводит ему под кожу розовую жидкость.
— Мистер президент, — протянул он, как пьяный. Больше он говорить не мог. Голова у него кружилась, как будто по ней ударили молотком. Он пытался что-то сказать, но губы его не слушались. Комната вокруг него завертелась и потемнела. Единственное, что доходило до его сознания, это голос президента, зовущий его издалека, пока Ле Пат не повесил трубку.
Глава 11
Римо резко проснулся. Он лежал на полу гостиничного номера, полностью одетый.
— Который час?
Чиун посмотрел в окно:
— Около девяти.
— Утра? Ты хочешь сказать, я спал со вчерашнего обеда?
— Ты устал, — сказал старик. — Мы оба устали. Путешествие было трудным.
— Но я никогда так не спал. Во всяком случае, как сейчас. — Пошатываясь, Римо встал на ноги. — Последнее, что я помню, что я смотрел телевизор.
— «Наши дни»? — улыбаясь, спросил Чиун. — Тебя это ввело в транс. Прекрасная драма, ты согласен?
— А, ну да, это та идиотская «мыльная опера». У меня от нее голова заболела. Мои мозги чуть не взорвались.
— Не бойся. Для этого у тебя их просто не хватит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Включился проектор. На гладкий экран потек свет. В кадре возникла толпа, собравшаяся вокруг Эйфелевой башни, руки людей были подняты к небу. Звук был оглушающим, люди в фильме открывали и закрывали рты в унисон. «Абрахас!» — кричали они снова и снова все громче.
«Абрахас!» — кричала многотысячная толпа собравшихся у подножия Биг Бена. «Абрахас» — монотонно повторяла толпа сотен индусов в шафрановых одеждах перед сверкающей водной гладью Тадж-Махала. Миллионы рабочих Пекина и клерков Найроби восхваляли имя нового бога. Его имя было на устах фермеров Айовы и датских рыбаков, корейских студентов и русских моряков. «Абрахас», — повторяли люди всего мира.
— Боже мой, — промолвил Смит.
Какое бы ни совершилось безумие, какие бы шестерни ни пришли в движение в этой ужасной разрушительной машине Абрахаса, Смит только знал, что он должен добраться до президента.
Но у него не было с собой «дипломата», а телефон остался в нем. Смит должен вырваться из-за этого забора на южном берегу, чтобы предупредить единственного человека, который может положить конец господству террора Абрахаса, прежде чем тот начнет прогрессировать.
Наверху, над темным залом, камера продолжала описывать дугу. Во время фильма делегаты аплодировали и кричали вместе с массами на экране.
Наблюдая за дверью, Смит решил, что у него есть шанс. Он не увидел вокруг никакой охраны. В зале было темно. Если бы ему удалось проскользнуть к выходу, пока камера направлена в другую сторону, он вполне мог бы выбраться наружу и добраться до деревни.
Он выждал нужный момент, и, когда камера отклонилась в дальний левый угол, согнувшись, выскользнул из зала. Делегаты конференции продолжали кричать и буйствовать.
Снаружи было темно, грязную дорогу освещали только луна и звезды. Забор, окружавший южный берег, был высоковат, но Смиту удалось на него вскарабкаться. Оказавшись наверху, он спрыгнул на другую сторону. Внезапная острая боль пронзила его лодыжку.
Он встал и ощупал ногу. Это оказалось только растяжение, но боль была сильной. Смит сказал себе, что в течение тех лет, когда он работал в ОСС и ЦРУ, ему доставалось и похуже.
Это было очень давно, но он не забыл эту тренировку. Он быстро выбрался на дорогу и, держась в тени, пошел прихрамывая, так быстро, как мог. До Деревни было две мили. Пока он добрался до пустынного главного перекрестка, его лодыжка начала гореть от боли, подступавшей волнами.
— Президент, — бормотал он.
Смит искал телефон; неважно, что с ним сделает Абрахас, но он должен позвонить президенту.
Он видел телекоммуникационный центр на окраине деревни по пути из аэропорта. Из этого он заключил, что Абако один из тех островов, где личные телефоны редкость и большинство звонков совершается из одного учреждения. Если только нога не подведет, он сможет найти офис, влезть туда.
За деревней на извилистую дорогу падало небольшое пятно света. Рядом был телекоммуникационный центр, Смит узнал его. Усилием воли он заставлял себя двигаться вперед. Здание стояло одинокое и уязвимое, окна находились на уровне человеческого роста. Даже с бесполезной ногой Смита будет легко туда забраться.
Смит подобрал камень, завернул его в пиджак и почти бесшумно разбил окно. Охая от боли в ноге, он ухитрился подняться на подоконник и влезть внутрь.
Там стояла приборная доска, примитивная модель, Смит оценил это с одного взгляда. Притаившись в темноте, он ждал соединения с Вашингтоном.
— Белый дом. Добрый вечер, — сказал телефонист, когда уже казалось, что ожидание длится вечно. Смит покрылся испариной. Его лодыжка ужасно болела.
— Это доктор Харолд Смит. Я должен поговорить с президентом.
— Боюсь, сейчас это невозможно, мистер Смит, — бодро сказал телефонист. — Хотите оставить сообщение?
— Я уверяю вас, что не шучу, — умоляюще проговорил Смит. — Пожалуйста, передайте президенту мое имя. Это срочное дело.
— Я говорю вам, доктор Смит...
Он не услышал окончания фразы. Снаружи приближались огни фар.
«Они ищут меня», — мелькнуло в мозгу Смита.
— Я не могу связаться с президентом через каналы, которые обычно использую, — настаивал Смит, мельком взглянув на огни фар. Они изменили направление и теперь ехали сюда. — Это вопрос национальной безопасности. Пожалуйста, скажите ему, что это Харолд Смит, и поторопитесь. Времени нет.
— Ну, я не знаю...
— Скажите ему! — прошипел Смит.
Приблизившись к зданию, мотор машины загудел громче, потом внезапно замолк. Хлопнули две дверцы.
— Быстрей!
— Хорошо, — неуверенно сказал телефонист. — Я надеюсь, что это правда.
— Ну конечно, правда.
Он ждал. Пот стекал с лица за воротник рубашки. Сердце в груди билось, как испуганная птица. На линии была тишина.
— Пожалуйста, быстрее, — прошептал он в мертвую трубку.
Дверная ручка повернулась и щелкнула. Кто-то ударил по ней ногой. Смит видел, как тонкая дверь изогнулась под ударом.
В трубке что-то щелкнуло.
— Алло? Алло? — закричал Смит.
Ответа не было.
Из-за двери раздался выстрел пистолета, стреляющего в упор. Дверь закачалась на петлях. Кто-то высадил ее ногой. В дверях стоял Ле Пат, в его руке все еще дымился «вальтер Р-38». С ним была Цирцея. Они быстро подошли к нему, Цирцея что-то нащупывала у себя в сумке.
Смит проследил за ней взглядом, но оставался у телефона. Его жизнь, подумал он, висит на волоске. Он не мог двинуться, «вальтер» Ле Пата остановит его.
— Да? — послышался знакомый голос на другом конце линии.
Смит открыл рот, чтобы говорить, но из горла вырвался только хрип. Он почувствовал острый удар в шею. Краем глаза он видел, как длинными наманикюренными пальцами Цирцея вводит ему под кожу розовую жидкость.
— Мистер президент, — протянул он, как пьяный. Больше он говорить не мог. Голова у него кружилась, как будто по ней ударили молотком. Он пытался что-то сказать, но губы его не слушались. Комната вокруг него завертелась и потемнела. Единственное, что доходило до его сознания, это голос президента, зовущий его издалека, пока Ле Пат не повесил трубку.
Глава 11
Римо резко проснулся. Он лежал на полу гостиничного номера, полностью одетый.
— Который час?
Чиун посмотрел в окно:
— Около девяти.
— Утра? Ты хочешь сказать, я спал со вчерашнего обеда?
— Ты устал, — сказал старик. — Мы оба устали. Путешествие было трудным.
— Но я никогда так не спал. Во всяком случае, как сейчас. — Пошатываясь, Римо встал на ноги. — Последнее, что я помню, что я смотрел телевизор.
— «Наши дни»? — улыбаясь, спросил Чиун. — Тебя это ввело в транс. Прекрасная драма, ты согласен?
— А, ну да, это та идиотская «мыльная опера». У меня от нее голова заболела. Мои мозги чуть не взорвались.
— Не бойся. Для этого у тебя их просто не хватит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34