— Я хотел бы спросить вас о другом: вы действительно не жалуете мужчин, как утверждают некоторые?
— А как еще можно относиться к представителям сильного пола, которым безразлично, что завтра земной шар может взлететь на воздух, но зато не безразлично, с кем я делю ложе?
— Я вижу, вы в самом деле не жалуете мужчин.
— Просто я презираю идиотов.
— К счастью, не все мужчины — идиоты, — заметил Номович, недоумевая, почему Анна Чутесова усмехнулась, покидая его кабинет.
Секретарше посла Анна сказала, чтобы он позвонил ей, когда план рухнет.
Даже дураку ясно, как опасно в такой ситуации действовать в одиночку. Даже если снайперу удастся убить Рабиновича, то, по мнению посла, американцы подумают, что убит еврейский иммигрант из России? Ничего подобного! Россия окажется виновной в убийстве человека, любимого сотнями американцев.
Лучшего способа начать бессмысленную войну просто не существует! Единственным разумным решением для обеих сторон было бы выложить карты на стол, осознать, что Рабинович в равной мере опасен и для России, и для Америки, и совместными усилиями избавиться от него, не дав вспыхнуть военному конфликту. При желании можно было бы попытаться использовать энергию и способности этого человека во благо. Впрочем, учитывая интеллектуальный уровень непомерно раздутых правительств обеих стран, это было бы слишком рискованно.
Анне Чутесовой оставалось довольствоваться тем, что не она подослала к Рабиновичу убийцу, тем самым подставив под удар свою родину.
Бальбек Гусев въехал в Форт Пикенс на носилках. В горизонтальном положении было невозможно определить, что в этом солдате всего 150 сантиметров роста, а поэтому он не соответствует необходимым стандартам для службы и армии.
— Я потерял ноги во Вьетнаме, — сказал Бальбек с акцентом выходца из какого-нибудь западного штата. Уроженец американского запада не станет долго распространяться о своем ранении в отличие, например, от жителя Нью-Йорка, который представил бы его как трагедию — не только личную, но и всеобщую.
Калифорниец — тот ударился бы в воспоминания, как, выйдя из наркоза, попытался встать и сверзился вниз, потому что вместо ног у него торчали две культи. Ну а типичный выходец из Бостона пустился бы в рассуждения, как трудно жить, когда тебя окружают длинноногие уроды.
Уроженец американского запада не таков — он ограничился бы несколькими скупыми словами и замолчал.
Бальбек Гусев был поражен тем, насколько глубоко русским удалось внедриться в Америку. Таможенники почти не заглядывали в его фальшивый паспорт. На самолетах его обслуживали по самому высокому разряду. За двадцать пять лет, отданных изучению американского образа жизни, он привык к роскоши. Естественно, он летел в салоне первого класса, и когда ему подали обед, от которого у любого из его соотечественников потекли бы слюнки, он не притронулся к нему, объяснив, что еда показалась ему недостаточно горячей.
В Форте Пикенс, на высоком холме, с которого открывался отличный обзор полигона, Бальбека дожидалось его личное оружие. Руководство не позволило ему везти оружие с собой. При том, что советская агентура действовала в Америке весьма успешно, они хотели избежать даже малейшего риска. Во многих штатах были приняты новые законы о хранении оружия, и какой-нибудь ревностный служака-полицейский мог испортить всю обедню.
Всю дорогу Бальбек Гусев нервничал и вздохнул с облегчением только тогда, когда увидел сверкающие на арканзасском солнце стволы и знакомые потертые ложи своих верных друзей, из которых он поражал цели, невидимые для большинства людей. Наконец-то он осуществит то, к чему готовился всю свою жизнь.
— Видите высокий помост? — спросил сержант, вручивший Бальбеку его оружие. — Рабинович поднимается на него каждый день и оттуда руководит войсками. Около него постоянно вертится старик-азиат в розовом халате. Если он будет загораживать от вас цель, стреляйте сначала в него, а потом уже в Рабиновича. Желаю удачи.
— Не беспокойтесь, я умею попасть в нужную цель.
— Этот старик какой-то ненормальный. Ходит в женской одежде, но при этом даст сто очков вперед любому из здешних молодцов.
— Теперь уже не любому, — отчеканил Бальбек и принялся готовить своих друзей к работе.
Когда солнце достигло зенита, он увидел джип, промчавшийся мимо танковых колонн к помосту, расположенному в полутора тысячах ярдов от холма, где Бальбек зарядил свои винтовки.
Он увидел старика в колышащемся на ветру одеянии, правда, оно было не розового, а скорее золотистого цвета. Рядом со стариком находился человек с печальными глазами, которого ему предстояло убить.
На таком расстоянии Рабинович не видел Бальбека, зато Бальбек с его острым татарским зрением прекрасно видел Рабиновича. Казахские татары обладали невероятной зоркостью и посмеивались над оптометрическими таблицами, разработанными Министерством здравоохранения. «Весь наш рост ушел в зрение», — шутили односельчане Бальбека.
Рабинович помахал войскам, и те ответили ему дружным приветствием. Бальбек не мог разобрать слов, с которыми Рабинович обращался к солдатам и офицерам, но он видел, как с каждой минутой их лица становятся все суровее и злее. Было ясно, что генерал поднимает боевой дух своей армии.
Бальбек сжал в руке холодный ствол винтовки. Мушка была давно спилена. Подобные приспособления нужны лишь людям, не умеющим целиться. Бальбек еще ни разу не встречал татарина, который без прицела допустил бы промах.
Главное — точно рассчитать траекторию полета пули, а для этого одного зрения недостаточно. Нужно учитывать еще и силу ветра, температуру и влажность воздуха, и концентрацию пыли вокруг мишени. Только тогда можно гарантировать, что пуля попадет в цель.
Между тем Чиун заметил нечто очень странное. Великий Ван почему-то не обращал ни малейшего внимания на снайпера, притаившегося за одним из холмов. Чем это объяснить?
Великий Ван делал вид, будто не видит, как тот прицелился и выстрелил и как пуля устремилась к его голове.
Чиун ничего не понимал. Он уже собрался выразить учителю свое недоумение, как вдруг понял, что Великий Ван просто решил испытать его. Но почему он устроил ему такое легкое испытание?
Ах, ну да, ясно. Великий Ван хочет проверить, владеет ли Чиун всем многообразием приемов: ударом Лотоса, крученым ураганным ударом, ударом открытой ладонью.
Бальбек выпустил из винтовки восемь пуль, и все они пролетели мимо цели. На разном удалении от помоста лежали раненые солдаты, но Рабинович остался цел и невредим, а золотистое кимоно старика как ни в чем не бывало сияло в лучах полуденного солнца.
— Великий Ван, — почтительно обратился Чиун к своему учителю, — какие еще приемы я должен вам продемонстрировать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— А как еще можно относиться к представителям сильного пола, которым безразлично, что завтра земной шар может взлететь на воздух, но зато не безразлично, с кем я делю ложе?
— Я вижу, вы в самом деле не жалуете мужчин.
— Просто я презираю идиотов.
— К счастью, не все мужчины — идиоты, — заметил Номович, недоумевая, почему Анна Чутесова усмехнулась, покидая его кабинет.
Секретарше посла Анна сказала, чтобы он позвонил ей, когда план рухнет.
Даже дураку ясно, как опасно в такой ситуации действовать в одиночку. Даже если снайперу удастся убить Рабиновича, то, по мнению посла, американцы подумают, что убит еврейский иммигрант из России? Ничего подобного! Россия окажется виновной в убийстве человека, любимого сотнями американцев.
Лучшего способа начать бессмысленную войну просто не существует! Единственным разумным решением для обеих сторон было бы выложить карты на стол, осознать, что Рабинович в равной мере опасен и для России, и для Америки, и совместными усилиями избавиться от него, не дав вспыхнуть военному конфликту. При желании можно было бы попытаться использовать энергию и способности этого человека во благо. Впрочем, учитывая интеллектуальный уровень непомерно раздутых правительств обеих стран, это было бы слишком рискованно.
Анне Чутесовой оставалось довольствоваться тем, что не она подослала к Рабиновичу убийцу, тем самым подставив под удар свою родину.
Бальбек Гусев въехал в Форт Пикенс на носилках. В горизонтальном положении было невозможно определить, что в этом солдате всего 150 сантиметров роста, а поэтому он не соответствует необходимым стандартам для службы и армии.
— Я потерял ноги во Вьетнаме, — сказал Бальбек с акцентом выходца из какого-нибудь западного штата. Уроженец американского запада не станет долго распространяться о своем ранении в отличие, например, от жителя Нью-Йорка, который представил бы его как трагедию — не только личную, но и всеобщую.
Калифорниец — тот ударился бы в воспоминания, как, выйдя из наркоза, попытался встать и сверзился вниз, потому что вместо ног у него торчали две культи. Ну а типичный выходец из Бостона пустился бы в рассуждения, как трудно жить, когда тебя окружают длинноногие уроды.
Уроженец американского запада не таков — он ограничился бы несколькими скупыми словами и замолчал.
Бальбек Гусев был поражен тем, насколько глубоко русским удалось внедриться в Америку. Таможенники почти не заглядывали в его фальшивый паспорт. На самолетах его обслуживали по самому высокому разряду. За двадцать пять лет, отданных изучению американского образа жизни, он привык к роскоши. Естественно, он летел в салоне первого класса, и когда ему подали обед, от которого у любого из его соотечественников потекли бы слюнки, он не притронулся к нему, объяснив, что еда показалась ему недостаточно горячей.
В Форте Пикенс, на высоком холме, с которого открывался отличный обзор полигона, Бальбека дожидалось его личное оружие. Руководство не позволило ему везти оружие с собой. При том, что советская агентура действовала в Америке весьма успешно, они хотели избежать даже малейшего риска. Во многих штатах были приняты новые законы о хранении оружия, и какой-нибудь ревностный служака-полицейский мог испортить всю обедню.
Всю дорогу Бальбек Гусев нервничал и вздохнул с облегчением только тогда, когда увидел сверкающие на арканзасском солнце стволы и знакомые потертые ложи своих верных друзей, из которых он поражал цели, невидимые для большинства людей. Наконец-то он осуществит то, к чему готовился всю свою жизнь.
— Видите высокий помост? — спросил сержант, вручивший Бальбеку его оружие. — Рабинович поднимается на него каждый день и оттуда руководит войсками. Около него постоянно вертится старик-азиат в розовом халате. Если он будет загораживать от вас цель, стреляйте сначала в него, а потом уже в Рабиновича. Желаю удачи.
— Не беспокойтесь, я умею попасть в нужную цель.
— Этот старик какой-то ненормальный. Ходит в женской одежде, но при этом даст сто очков вперед любому из здешних молодцов.
— Теперь уже не любому, — отчеканил Бальбек и принялся готовить своих друзей к работе.
Когда солнце достигло зенита, он увидел джип, промчавшийся мимо танковых колонн к помосту, расположенному в полутора тысячах ярдов от холма, где Бальбек зарядил свои винтовки.
Он увидел старика в колышащемся на ветру одеянии, правда, оно было не розового, а скорее золотистого цвета. Рядом со стариком находился человек с печальными глазами, которого ему предстояло убить.
На таком расстоянии Рабинович не видел Бальбека, зато Бальбек с его острым татарским зрением прекрасно видел Рабиновича. Казахские татары обладали невероятной зоркостью и посмеивались над оптометрическими таблицами, разработанными Министерством здравоохранения. «Весь наш рост ушел в зрение», — шутили односельчане Бальбека.
Рабинович помахал войскам, и те ответили ему дружным приветствием. Бальбек не мог разобрать слов, с которыми Рабинович обращался к солдатам и офицерам, но он видел, как с каждой минутой их лица становятся все суровее и злее. Было ясно, что генерал поднимает боевой дух своей армии.
Бальбек сжал в руке холодный ствол винтовки. Мушка была давно спилена. Подобные приспособления нужны лишь людям, не умеющим целиться. Бальбек еще ни разу не встречал татарина, который без прицела допустил бы промах.
Главное — точно рассчитать траекторию полета пули, а для этого одного зрения недостаточно. Нужно учитывать еще и силу ветра, температуру и влажность воздуха, и концентрацию пыли вокруг мишени. Только тогда можно гарантировать, что пуля попадет в цель.
Между тем Чиун заметил нечто очень странное. Великий Ван почему-то не обращал ни малейшего внимания на снайпера, притаившегося за одним из холмов. Чем это объяснить?
Великий Ван делал вид, будто не видит, как тот прицелился и выстрелил и как пуля устремилась к его голове.
Чиун ничего не понимал. Он уже собрался выразить учителю свое недоумение, как вдруг понял, что Великий Ван просто решил испытать его. Но почему он устроил ему такое легкое испытание?
Ах, ну да, ясно. Великий Ван хочет проверить, владеет ли Чиун всем многообразием приемов: ударом Лотоса, крученым ураганным ударом, ударом открытой ладонью.
Бальбек выпустил из винтовки восемь пуль, и все они пролетели мимо цели. На разном удалении от помоста лежали раненые солдаты, но Рабинович остался цел и невредим, а золотистое кимоно старика как ни в чем не бывало сияло в лучах полуденного солнца.
— Великий Ван, — почтительно обратился Чиун к своему учителю, — какие еще приемы я должен вам продемонстрировать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69