Он стоял на возвышении, в другой руке у него была офицерская тросточка — стек, — которой он указывал вдаль.
Судя по описаниям, у него должны быть печальные глаза, но глаза Рабиновича сияли радостным возбуждением. Жаль, что Чиуну придется положить конец его карьере именно сейчас, а не потом, когда он прославится подобно Наполеону, Александру или Цезарю. Но задание есть задание.
— Рабинович! — крикнул Чиун. — Василий Рабинович!
Человек, которого все вокруг называли Железным Генералом, обернулся. И это было лучшим доказательством того, что Чиун не ошибся. Это инстинктивное движение выдавало человека скорее, чем лицо, отпечатки пальцев или голос.
Рабинович посмотрел Чиуну в глаза, и тот сразу же почувствовал, что взоры солдат обратились к нему — так прекрасно смотрелось его розовое одеяние в этой скучной обстановке. Ну и что? — подумал Чиун. Безумный Харолд требовал секретности, но не настаивал на том, чтобы я превратился в невидимку.
Помост, на котором находился Рабинович, возвышался над головой Чиуна. Пожилой кореец одним легким, грациозным движением вспрыгнул на него и оказался лицом к лицу с человеком, которого ему предстояло убить.
Он наметил точку в голове Рабиновича и представил себе, как простым, точным, стремительным и почти незаметным ударом размозжит ему череп.
На Рабиновиче был простой боевой шлем и военная форма. На поясе висел небольшой пистолет. В полуденном воздухе стояло марево, пыль глиной запеклась на губах. Доски деревянного помоста скрипнули, когда несколько солдат вскарабкались на него, чтобы встать между Чиуном и Рабиновичем. И тогда рука Чиуна, занесенная для удара, остановилась. Он увидел перед собой человека с высоким смуглым лбом и смеющимися черными глазами. Он был в таком же кимоно, как у Чиуна, примерно одного с ним роста, но значительно полнее.
— Что вы здесь делаете? — спросил толстяк. — Как вас зовут? Кто вас сюда пропустил? И почему на вас эта дурацкая розовая распашонка?
Вопросы обрушивались на Чиуна с такой быстротой, что он не успевал на них ответить. Но не отвечать он не мог.
— Великий Ван, как вы здесь очутились?
— Послушайте, я первым задал вам вопрос. Что вы морочите мне голову? Я хочу знать, кто вы такой и что здесь делаете?
Великий Ван, конечно же, шутил, но Чиун не посмел оставить его вопрос без ответа.
— О великий учитель, это я, Чиун. Я здесь, чтобы совершить убийство, за которое мне посулили небывалое вознаграждение. За то, чтобы убить обыкновенного гипнотизера по имени Рабинович, мне обещали...
— Кто велел вам убить Рабиновича?
— Безумный Император Харолд. Это ничтожный человек, но я не ожидал увидеть вас, драгоценный учитель, снова. Я думал, что теперь пришла очередь Римо.
— Зачем кому-то понадобилось убивать такого прекрасного человека, как Василий Рабинович? — удивился Великий Ван.
Между тем солдаты вплотную приблизились к Чиуну. Чтобы не ударить в грязь лицом перед своим учителем. Чиун одним махом снес им головы, продемонстрировав совершенное владение техникой режущего удара. Он мог бы подбросить эти головы вверх, подхватить их на лету и с поклоном поднести учителю, но подобные фокусы больше впечатляют непосвященных.
При виде этой жуткой картины остальные солдаты побежали за оружием, а кое-кто предпочел спрятаться. В таких ситуациях люди всегда ищут себе какое-нибудь занятие. Бездействовали только двое — Железный Генерал и странный убийца в розовом халате.
Тот нес какую-то несусветную чепуху. Один солдат решил было залезть на помост, но мысль об отрубленной голове остудила его пыл. Орудийная стрельба затихла.
Через некоторое время вокруг помоста собралась толпа — люди хотели увидеть, как поступит старик в розовом халате с Железным Генералом. Кто-то поднял валяющуюся в пыли голову и попытался приладить ее к обезглавленному телу, но потом положил ее на место и накрыл своим шлемом, решив, что этим займется похоронная команда.
— Безумный Харолд выдумывает самые нелепые задания, о Великий Ван, — объяснял тем временем Чиун. — Но за что я сподобился увидеть вас второй раз в жизни? Может быть, это означает, что я сравнялся с вами в величии?
— Хватит болтать о величии. Что, этот Безумный Харолд сочувствует коммунистам?
— Простите, Великий Ван, кажется, гордыня затмила мне разум. Извините меня. Безумный Харолд — мой заказчик.
— И что он вам заказывает? — поинтересовался Великий Ван.
— То же, что когда-то заказывали и вам, драгоценный учитель, и всем другим великим ассасинам Дома Синанджу.
— Значит, вы собираетесь прикончить душку Рабиновича?
— Вы знаете его, Великий Ван?
— Знаю ли я его? Это классный парень. Нужно любой ценой сохранить ему жизнь. Он — наш главный заказчик.
— И вы предстали передо мной, о учитель, чтобы сказать мне об этом? — спросил Чиун.
— Да, и еще о том, чтобы вы никому не позволяли меня беспокоить. Ясно? Можете остаться здесь.
— О, какая радость снова оказаться рядом с вами, великий учитель!
— Ну-ка, отойдите немного влево. Вы заслоняете мне обзор. Я хочу видеть свою армию. У нас большие планы. Грандиозные! Вы когда-нибудь воевали? Война — это здорово. Раньше я ненавидел войну. Неудивительно, что все осуждали войну. Чего хорошего можно ожидать от неумех-генералов?
Чиуну было странно слышать подобные речи от Великого Вана. Ни один настоящий убийца не может одобрить войну, в которой участвуют тысячи непрофессионалов. Но Чиун ясно видел высокий лоб своего учителя, его лукавую улыбку, плотную фигуру и кимоно, в какие облачаются только выходцы из Синанджу.
Почтительно поклонившись Великому Вану, Чиун отошел в сторону и с презрением раздавил в ладони коробочку с кнопкой, на которую Безумный Харолд просил нажать, когда все будет кончено.
Всякому, кто постиг мудрость Синанджу, было ясно, что усомниться в Великом Ване может лишь недостойный. Ибо Великий Ван находится в центре Вселенной, а все, что расположено за пределами центра, находится вне гармонии. Так говорили мудрецы Синанджу о Великом Ване, чье посмертное имя было Несущий Радость.
Римо прекрасно понимал, что дело не в Чиуне, а в Синанджу. Он уже несколько часов смотрел в небо, чувствуя себя средоточием тьмы и антиподом солнца, ощущая, как жизненные силы постепенно убывают и как его клонит в сон, который может оказаться вечным.
Неожиданно ему почудился какой-то шорох. Этот шорох можно было принять за чьи-то шаги, но это были необычные шаги. Большинство людей при ходьбе опирается на пятку или на подушечку ступни. Мастера Синанджу опирались на всю ступню и двигались плавной скользящей походкой. Человеческий слух был не в силах уловить их шаги. Но Римо услышал шорох, а потом в комнате кто-то сказал:
— Как долго я ждал встречи с человеком из другого мира, который был рожден не в нашей деревне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69