Когда до двери оставалось не больше фута, из темноты послышались голоса:
— Куда он делся? Осторожнее, Чарли, его здесь нет.
Дверь никто не сторожил. Римо приоткрыл ее и шмыгнул на лестницу, готовясь бежать вниз. Но в середине лестничного пролета его поджидал мальчишка лет девяти.
— Видно, ты и есть Чарли? — спросил Римо.
— Руки вверх! — скомандовал Чарли, целясь Римо в живот.
Пистолет был мелкокалиберный. Получив одну такую пулю в живот, Римо, пожалуй, сумел бы спастись. Однако полный барабан превратит его в решето! При мысли об этом, при одной только мысли о том, что его прикончит девятилетний сопляк, Римо почувствовал не столько уныние, сколько гнев. Он сделал плавный разворот, и мальчишка скосил глаза влево, куда вроде бы переместилось туловище Римо. Однако Римо уже успел проскочить справа от него, одним махом преодолев несколько ступенек, хотя казалось, что он вовсе не торопится. Через мгновение он накинулся на пакостника сзади. Вырвав у него пистолет, Римо поднял мальчишку и зажал под мышкой.
Мальчишка вскрикнул. Римо засунул пистолет себе за пояс и отвесил ему увесистый подзатыльник, из-за чего крик перешел в визг.
Римо замер. Он ударил ребенка! Чувство, не позволявшее ему поднять руку на ребенка, теперь улетучилось без следа. Подобно псу, забавляющемуся с игрушкой, он отвесил Чарли еще пару подзатыльников.
Держа негодяя под мышкой, как полено, Римо опять взлетел вверх по лестнице, к двери, ведущей на крышу.
— Отпустите меня! Отпустите, или...
— Сейчас я снова дам тебе по башке, детка, — сказал Римо и осуществил угрозу.
Чарли заревел.
Римо втолкнул его в дверь. Чарли на лету сбил с ног троих сообщников, бежавших ему навстречу, и покатился вместе с ними по крыше. Римо пригнулся, проскользнул в дверь и захлопнул ее за собой, чтобы не дать никому возможности улизнуть.
Крыша снова утонула в темноте. Римо до предела расширил зрачки и обрел зрение в темноте. Его окружали мальчишки.
Одного из них он мимоходом ударил по лицу — и за пояс к нему перекочевал еще один пистолет.
— О, черт, больно!
— Вот и хорошо! — одобрил Римо. — А теперь?
Он отвесил парню еще одну оплеуху, потом развернулся, нанес другому удар под зад и завладел третьим пистолетом.
— Сукин сын! — зарычал обезоруженный боец десяти лет от роду.
— А ты, оказывается, грубиян! — укоризненно заметил Римо и врезал сквернослову по уху. — Чтобы никакой ругани в школе!
Мальчишки бегали по крыше, точно щенки в поисках куска мяса, который они чуяли, но не могли разглядеть. Они боялись стрелять из опасения попасть в своего.
Римо же двигался среди них, раздавая налево и направо пощечины, подзатыльники, оплеухи, шлепки и пинки, а заодно отбирая у них оружие.
— Этот гад отнял у меня пистолет!
— И у меня!
— У кого-нибудь остался пистолет?
— На тебе! Получи оплеуху!
— Что за выражение, бесстыдник! — прикрикнул Римо. — Я живо отправлю тебя в кабинет к директору!
— У кого остался пистолет? — В голосе кричавшего слышалось такое отчаяние, какое редко кому приходится испытать на одиннадцатом году жизни.
— У меня, — откликнулся Римо. — Все ваши игрушки у меня.
— Я сваливаю. Ну ее в задницу, эту Кауфперсон! Пусть сама делает эту грязную работу.
— Не подходить к двери, пока я выбрасываю ваши хлопушки! — предупредил Римо.
Самый взрослый из парней, тринадцатилетний балбес, кинулся к двери и дернул ручку. В следующий момент он уже сидел на гудроне, чувствуя, как острые камешки впиваются ему в мягкое место.
— Я же предупреждал, чтобы никто не совался к двери, — с укором молвил Римо. — И не вздумайте тянуться к пугачам! С играми покончено!
Римо сорвал решетку с вентиляционной шахты и швырнул в нее пистолеты. Они заскользили по наклонной поверхности, а потом один за другим полетели вниз. Римо не знал, куда именно ведет труба, но слух подсказывал ему, что пистолеты находятся на глубине в семнадцать с половиной футов.
За спиной у него послышался шепот. Шептуны полагали, что говорят достаточно тихо, чтобы Римо не разобрал ни слова.
— Дверь заклинило. Никак не открою...
— Тогда давайте на него набросимся!
— Ага! Только все сразу. И с размаху промеж ног!
Ребята толкались у двери, пока Римо шел к ним. Несмотря на темноту, теперь они различали его силуэт. Римо же видел их совершенно ясно, как средь бела дня.
— Всем хорошо видно? — спросил он. — Нет? Сейчас все устроим.
Мальчишки, стоявшие у самой двери, не почувствовали ничего, кроме движения воздуха перед своими носами. Затем они услышали звук удара и скрежет раздираемого металла; в следующее мгновение на крышу хлынул поток света — он проникал в дыру, проделанную Римо в стальной двери голой правой рукой.
— Ну вот, — бросил Римо, отступая на шаг назад, — так-то лучше. — Он улыбнулся, и его зубы блеснули, как кладбищенский мрамор.
Мальчишки стояли в молчаливом оцепенении, переводя взгляд с Римо на дыру в двери и обратно.
— Внимание, класс! — начал Римо, прикидывая, к каким средствам прибегла бы в подобной ситуации сестра Мэри-Элизабет в ньюаркском приюте. Скорее всего, не обошлось бы без ударов линейкой по рукам; Римо подозревал, что этот метод и сейчас сработал бы безупречно. Со времен сестры Мэри-Элизабет и ее казарменных методов воспитания минули десятилетия, общество в своем развитии ушло вперед на несколько световых лет, однако Римо чувствовал, что попадись ей эти дети в чуть более нежном возрасте — и им бы не пришлось толпиться среди ночи на крыше, умирая от страха в присутствии человека, которого они только что пытались отправить на тот свет.
— Наверное, вам хочется узнать, зачем я вас тут собрал, — продолжал Римо. — Дело в том, что в Комитет по образованию на вас поступают тревожные сигналы. Вы не учите уроки, не проявляете внимания в классе. Это правда?
Молчание. В темноте кто-то проговорил полушепотом:
— А шел бы ты...
Римо вычислил шептуна и одарил его ослепительной улыбкой.
— Вообще-то я ожидал несколько иного ответа, но к этому мы еще вернемся. Ладно, а теперь назовите мне столицу Венесуэлы. Кто-нибудь может ответить?
Снова молчание.
Римо протянул руку к двоим парням, стоявшим ближе к нему, и отвесил каждому по увесистой оплеухе.
— Класс не старается! Еще раз: столица Венесуэлы?
— Сан-Хуан? — робко предположил кто-то.
— Уже теплее, но еще не горячо. — Римо не помнил, как называется столица Венесуэлы, но точно знал, что это не Сан-Хуан. — Ну что ж, тогда все вместе попытайтесь извлечь квадратный корень из ста шестидесяти восьми. — Он подождал. — Никто не знает? Скверно. С арифметикой вы тоже не в ладах. Придется отметить это в отчете комитету по образованию.
Он улыбнулся.
— Перейдем к грамматике. Что такое «гуляя» — прошедшее время или инфинитив?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38