— Раз тебе нравится боль, получай! — воскликнула Сашур и попыталась заехать Римо в пах подошвой босоножки от Гуччи. Подошва ткнулась в пустоту. Дверь лифта открылась, и Римо помог спутнице подняться на ноги.
Она попробовала отвесить ему оплеуху и опять промахнулась. Пинок в живот — и снова промах.
— Ладно, твоя взяла, — вздохнула она.
В серебристом двухдверном спортивном «мерседесе», заваленном листовками на тему об угнетении бедняков, Сашур потребовала, чтобы Римо пристегнулся. Тот ответил, что чувствует себя безопаснее в свободном парении. Она заявила, что не тронется с места, пока он не пристегнется, и Римо уступил, рассудив, что у него есть шанс уцелеть в аварии даже с пристегнутым ремнем безопасности.
Как только ремень защелкнулся, правый кулак Сашур врезался в перетянутое ремнем солнечное сплетение Римо. В отместку она получила кулаком в челюсть.
— Животное, — буркнула она и нажала на газ. «Мерседес» вылетел на улицу Чикаго, освещенную лучами заходящего солнца. Воздух, пропитанный выхлопными газами, окрасился в густые багровые тона.
Остановившись на красный свет, она застонала.
— Тебя нервируют светофоры? — удивился Римо.
— Нет. Теперь нам от него не отвязаться.
Римо посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел лысеющего господина в сером костюме, выскочившего из подъезда дома Сашур и мчавшегося так, словно ему приходилось ступать на раскаленные угли. Он едва не угодил под колеса такси, которое затормозило с душераздирающим визгом, с дымом трущейся об асфальт резины.
— Ничего особенного, Джордж! — крикнула Сашур, когда его раскрасневшаяся, перекошенная физиономия сунулась в окно машины. — Между нами чисто платонические отношения. Меня тошнит от твоей ревности! Джордж, познакомься, это Римо. Римо, это Джордж, полагающий, что я готова отдаться первому встречному.
— Как ты можешь так со мной поступать? — заскулил Джордж.
— Невероятно! Мужская психика не поддается объяснению!
— Почему ты меня избегаешь?
— Почему, почему... Вот из-за таких сцен. Ты постоянно устраиваешь мне сцены ревности...
— Прости.
— Каждый раз ты просишь прощения, а потом все повторяется снова.
— Ты знаешь, какая нервная у меня работа.
— Пошел прочь! — процедила Сашур.
Джордж едва успел убрать голову, прежде чем поднимающееся стекло прищемило ему нос. Сашур газанула и проскочила на красный.
— Ничтожество! Он бесит меня. До чего же мужчины подозрительны!
Римо смахнул се правую руку со своего бедра.
— Я не собиралась тебя бить.
— Знаю, — сказал Римо. — Что он имел в виду, говоря о том, какая у него нервная работа?
— Кто его разберет! Да и какая разница?
В шикарном двадцатидвухэтажном здании, напоминавшем кусок белого мрамора, случайно оказавшийся в болоте гетто, привратник остановил Римо и его спутницу. Здесь полагалось сообщать жильцам о посетителях.
— Элвина нет дома, — пробурчал в динамике недовольный женский голос.
— Скажите ей, что все в порядке: это мисс Кауфперсон, — велела она привратнику.
— К вам мисс Кауфперсон — объявил привратник.
— Элвина все равно нет дома, — упорствовал голос.
— Скажи, что нам обязательно надо с ней поговорить, — вмешался Римо.
— Ладно, раз вы настаиваете... — Динамик вздохнул. — Неужели Элвин опять что-нибудь натворил?
— Нет, нет, — успокоила ее мисс Кауфперсон. — С ним все в порядке.
В лифте Римо поинтересовался у Сашур, почему она не сменила фамилию на «Смит» или «Джонс».
— Зачем? Вообще-то моя настоящая фамилия Кауфманн, но я решила освободить «Кауф» от «манн», расширить горизонты, открывающиеся перед женщиной.
Нет, в намерения Римо не входило заняться этим в лифте, хотя им предстояло проехать еще целых 20 этажей, не считая двух, которые они проскочили столь бездарно.
— Семейка этого парня занимает самые лучшие апартаменты в доме: — удивился Римо. — Что делает в обыкновенной школе обитатель таких хором? Раз у его родителей уйма денег, определили бы своего отпрыска в частную школу.
— Некоторые родители предпочитают тратить деньги на предметы роскоши, а не на то, что действительно важно.
Наверху Элвин Девар самолично вышел к гостям, держа в руке нечто, достойное именоваться предметом роскоши, а именно револьвер «беретта» с серебряной рукояткой, нацеленный Римо в горло.
Римо почувствовал, что его спутнице захотелось вернуться назад: она юркнула ему за спину, оставив его наедине с револьверным дулом. Недаром она настояла на отказе от устаревшего обычая пропускать женщину вперед — как от унизительного пережитка прошлого. Итак, Римо застыл в дверях лифта, один на один с трудным подростком и его револьвером.
Расправиться с противником не составило бы ни малейшего труда, но Римо не мог поднять руку на ребенка. При виде двоечника ростом в четыре фута семь дюймов и весом в девяносто фунтов его мышцы будто сковало параличом.
Паренек же готовился отправить его на тот свет.
Глава 6
Римо видел, как розовый указательный пальчик нажимает на курок. Пусть его тело не могло броситься в схватку, увернуться от пули ему ничто не мешало. Левая рука Римо скользнула за спину и впилась в талию Сашур Кауфперсон — и вот уже оба пассажира, словно два столкнувшихся маятника, отлетели к противоположным стенам кабины. Пуля 25-го калибра вонзилась в полированное дерево, проделав в нем аккуратную дыру. То же случилось и с четырьмя последовавшими пулями. Дверцы лифта захлопнулись, и последняя, шестая пуля отрикошетила от них со звуком, похожим на звон фарфорового блюда, разбившегося о каменный пол.
Римо встал и помог подняться Сашур.
— У него ярко выраженная враждебная реакция, — объяснила она, — Полагаю, он остро реагирует на внеклассное общение.
— Он убийца, — сказал Римо, нажимая на кнопку открывания дверей. Ему было не по себе: никогда еще тело не подводило его! Впрочем, опасность миновала — если только в барабане не окажется седьмой пули. Дверь открылась — и в полированной стенке кабины появилась еще одна аккуратная дырочка. Семь пуль!
— Чертов мальчишка и впрямь убийца! — констатировала мисс Кауфперсон, заметившая дыру в своей блузке от Гуччи.
Элвин оказался отменным бегуном. Он бросил револьвер и метнулся за угол. Римо кинулся за ним. Элвин юркнул за спину громадного, напоминающего скалу мужчины с ручищами такой же толщины, как у Римо шея.
— Эй, ты, отцепись от моего парня!
Могучее тело покоилось на здоровенных ножищах в башмаках четырнадцатого размера. Великан властно простер руку вперед, словно это была стена, о которую неминуемо расшибется тщедушный преследователь его сына. Мгновение — и из глаз великана брызнули слезы: это случилось, когда его грудная клетка переместилась в область кишечника. Успевший перевариться завтрак оказался в штанах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38