И только в плане элипсовидное крыло заметно отличается от трапециевидного крыла «мессершмитта».
Тактика боевых действий советских истребителей к этому времени заметно изменилась: самолеты вылетали большими группами, эшелонировались по высоте, фронту и в глубину. Звенья и эскадрильи имели между собой надежную радиосвязь, а поэтому командиры могли постоянно руководить действиями подчиненных.
Особенно это четко вырисовывалось, когда в воздухе находились летчики 16-го Гвардейского полка. Именно в этом полку родилась знаменитая покрышкинская «этажерка», когда пары и четверки самолетов располагались широко по фронту, эшелонировались по высотам и летали острым пеленгом, прикрывая друг друга.
– Учтите, что вы летаете не на И-16, на которых вынуждены были крутиться клубком и выбивать противника буквально из-под хвоста друг у друга, – предупреждали нас товарищи по оружию.
Новая тактика была продиктована самой жизнью, боевым опытом, потому что заметно возросли скоростные характеристики самолетов, увеличилась мощность вооружения, а следовательно, и дальность поражения, возрос вертикальный маневр и значительно поднялась его высота. Все это привело к резкому изменению ранее существовавшей тактики.
– И еще одно обстоятельство учтите, – посоветовал Покрышкин, – немцы никогда не теряют скорость полета в том районе, где им предстоит вести боевые действия. Вы, вероятно, еще в прошлом испытали, что немцы всегда атаковали наши самолеты со стороны облаков или солнца, всегда старались маскироваться. Свой маневр они строили так, чтобы войти в район воздушного боя либо с большим преимуществом высоты, либо имея значительный запас скорости.
– Да на «ишачках» трудновато было встречаться с «мессершмиттами», – почесал затылок Виктор Савченко.
– Конечно, трудно, – согласился Александр Иванович. – Теперь иные времена. Мы располагаем отличной боевой техникой и в достаточном количестве. Сейчас мы можем навязать врагу новую формулу воздушного боя: «высота, скорость, маневр, огонь».
Однако, к сожалению, с самого начала боевых действий самолеты «спитфайр» мы использовали не совсем правильно. Обычно нам задавался какой-то определенный район для прикрытия наземных войск в пределах трех-четырех пунктов. При этом обязательно устанавливалось определенное время патрулирования и высота полета. Но, так как населенные пункты, определяющие район прикрытия, находились недалеко друг от друга, мы вынуждены были уменьшать скорость и таким образом оказывались в невыгодном по сравнению с противником положении.
Если же попытались бы «прочесывать» указанный район на больших скоростях, заблаговременно набрав высоту, то не могли бы уложиться в заданное время патрулирования и рисковали бы остаться без горючего.
Истребители противника быстро разгадали эту, не весьма продуманную «тактику» и начали наносить нам ощутимые удары. 28 апреля в первом же бою с фашистскими бомбардировщиками «спитфайры» поплатились не малой ценой.
Патрулируя в заданном районе на малой скорости полета и будучи привязанной к населенным пунктам, группа «спитфайров» не могла свободно маневрировать и взаимодействовать в парах и звеньях, В то же время истребители противника, использовав преимущество в высоте, беспрепятственно атаковали нас.
«Высота, скорость, маневр, огонь!» – в этой покрышкинской формуле был заключен большой смысл. Истребитель всегда должен находиться выше противника, отсюда – скорость, и он может построить желаемый маневр, обеспечив тем самым внезапность атаки.
Теперь мы стали действовать, сообразуясь с конкретной обстановкой, складывавшейся в воздухе, и результаты не заставили себя ждать.
Но лиха беда – начало. Заметное внешнее сходство «спитфайров» с «мессершмиттами» не только сковывало свободу действий в небе, но и приносило более серьезные неприятности. Наши зенитчики все же принимали «спитфайры» за фашистов и, не стесняясь, открывали по ним огонь. Атаковали «спитфайров» не только зенитчики, но и летчики других авиационных частей, базировавшихся на соседних аэродромах.
К тому же в заблуждение вводили собратьев по оружию и желтые стрелы, нарисованные вдоль фюзеляжа, которыми мы украсили свои «спитфайры», – отличительный знак полка.
Были приняты срочные контрмеры – содрать с фюзеляжей традиционные «украшения».
Вооружившись стамесками, отвертками, металлическими линейками, перочинными ножами и прочими острыми предметами, мы пошли в атаку на желтые стрелы.
Скобяными работами мы были заняты все свободное время между вылетами, а потом, подкрашивали фюзеляж светло-серой краской, под цвет англичанина, Но и после того, как были уничтожены стрелы, все же некоторые летчики и зенитчики продолжали путать «спитфайр» с «мессершмиттом». В один из вылетов нашими «яками» был атакован самолет гвардии лейтенанта Мироненко.
А в другом воздушном бою и мне представилась возможность «на себе ощутить удары наших соседей».
Дело было так. Я атаковал фашистский бомбардировщик Ю-87, и, оказавшись в очень выгодном положении, наверняка смог бы его сбить. Но тут, будто по команде, появились наши «яки».
– Яшка! – кричу по радио. – Яша! Не мешай атаковывать! Прикрой меня, я свой!
Но наш летчик, видно не поняв или не расслышав команды, зашел в хвост, да как полоснет изо всех огневых точек!
Высота две тысячи метров. Смотрю – самолет мой начинает вращаться: крыло пробито, из-под капота пар повалил. Хотел было прыгать с парашютом, но высота уже мала. Снизил скорость и кое-как вывел «спитфайр» из крутой спирали. Еле домой добрался.
Командование тут же приняло срочные меры. Решили рассадить нас по всем соседним аэродромам, чтобы ознакомить летчиков и зенитчиков с английскими самолетами.
Во время облета аэродромов довелось мне встретиться с летчиком, который атаковал и подбил мой самолет, но претензий к нему предъявлять не пришлось: многие летчики и технический состав соседних полков были поражены исключительным сходством «спитфайра» с «мессершмиттом».
Зенитчики, даже зная о нашем прилете, на всякий случай держали «спитфайров» на прицеле.
– Что вы такие негостеприимные? – шутили мы, – Вы же знали, кто к вам прилетает?
– Знать-то знали. Да чем черт не шутит…
Соседи буквально ощупывали самолеты, осматривали их со всех сторон и качали головами.
Мы взлетали и показывали «спитфайры» во всех положениях, под разными ракурсами на малой высоте, в наборе, в лоб и с хвоста – смотрите, запоминайте, как выглядит заморский гость.
После этих процедур нас оставили в покое. Теперь можно было с новой силой навалиться на фашистов.
Воздушные бои на Кубани происходили с участием большого количества самолетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Тактика боевых действий советских истребителей к этому времени заметно изменилась: самолеты вылетали большими группами, эшелонировались по высоте, фронту и в глубину. Звенья и эскадрильи имели между собой надежную радиосвязь, а поэтому командиры могли постоянно руководить действиями подчиненных.
Особенно это четко вырисовывалось, когда в воздухе находились летчики 16-го Гвардейского полка. Именно в этом полку родилась знаменитая покрышкинская «этажерка», когда пары и четверки самолетов располагались широко по фронту, эшелонировались по высотам и летали острым пеленгом, прикрывая друг друга.
– Учтите, что вы летаете не на И-16, на которых вынуждены были крутиться клубком и выбивать противника буквально из-под хвоста друг у друга, – предупреждали нас товарищи по оружию.
Новая тактика была продиктована самой жизнью, боевым опытом, потому что заметно возросли скоростные характеристики самолетов, увеличилась мощность вооружения, а следовательно, и дальность поражения, возрос вертикальный маневр и значительно поднялась его высота. Все это привело к резкому изменению ранее существовавшей тактики.
– И еще одно обстоятельство учтите, – посоветовал Покрышкин, – немцы никогда не теряют скорость полета в том районе, где им предстоит вести боевые действия. Вы, вероятно, еще в прошлом испытали, что немцы всегда атаковали наши самолеты со стороны облаков или солнца, всегда старались маскироваться. Свой маневр они строили так, чтобы войти в район воздушного боя либо с большим преимуществом высоты, либо имея значительный запас скорости.
– Да на «ишачках» трудновато было встречаться с «мессершмиттами», – почесал затылок Виктор Савченко.
– Конечно, трудно, – согласился Александр Иванович. – Теперь иные времена. Мы располагаем отличной боевой техникой и в достаточном количестве. Сейчас мы можем навязать врагу новую формулу воздушного боя: «высота, скорость, маневр, огонь».
Однако, к сожалению, с самого начала боевых действий самолеты «спитфайр» мы использовали не совсем правильно. Обычно нам задавался какой-то определенный район для прикрытия наземных войск в пределах трех-четырех пунктов. При этом обязательно устанавливалось определенное время патрулирования и высота полета. Но, так как населенные пункты, определяющие район прикрытия, находились недалеко друг от друга, мы вынуждены были уменьшать скорость и таким образом оказывались в невыгодном по сравнению с противником положении.
Если же попытались бы «прочесывать» указанный район на больших скоростях, заблаговременно набрав высоту, то не могли бы уложиться в заданное время патрулирования и рисковали бы остаться без горючего.
Истребители противника быстро разгадали эту, не весьма продуманную «тактику» и начали наносить нам ощутимые удары. 28 апреля в первом же бою с фашистскими бомбардировщиками «спитфайры» поплатились не малой ценой.
Патрулируя в заданном районе на малой скорости полета и будучи привязанной к населенным пунктам, группа «спитфайров» не могла свободно маневрировать и взаимодействовать в парах и звеньях, В то же время истребители противника, использовав преимущество в высоте, беспрепятственно атаковали нас.
«Высота, скорость, маневр, огонь!» – в этой покрышкинской формуле был заключен большой смысл. Истребитель всегда должен находиться выше противника, отсюда – скорость, и он может построить желаемый маневр, обеспечив тем самым внезапность атаки.
Теперь мы стали действовать, сообразуясь с конкретной обстановкой, складывавшейся в воздухе, и результаты не заставили себя ждать.
Но лиха беда – начало. Заметное внешнее сходство «спитфайров» с «мессершмиттами» не только сковывало свободу действий в небе, но и приносило более серьезные неприятности. Наши зенитчики все же принимали «спитфайры» за фашистов и, не стесняясь, открывали по ним огонь. Атаковали «спитфайров» не только зенитчики, но и летчики других авиационных частей, базировавшихся на соседних аэродромах.
К тому же в заблуждение вводили собратьев по оружию и желтые стрелы, нарисованные вдоль фюзеляжа, которыми мы украсили свои «спитфайры», – отличительный знак полка.
Были приняты срочные контрмеры – содрать с фюзеляжей традиционные «украшения».
Вооружившись стамесками, отвертками, металлическими линейками, перочинными ножами и прочими острыми предметами, мы пошли в атаку на желтые стрелы.
Скобяными работами мы были заняты все свободное время между вылетами, а потом, подкрашивали фюзеляж светло-серой краской, под цвет англичанина, Но и после того, как были уничтожены стрелы, все же некоторые летчики и зенитчики продолжали путать «спитфайр» с «мессершмиттом». В один из вылетов нашими «яками» был атакован самолет гвардии лейтенанта Мироненко.
А в другом воздушном бою и мне представилась возможность «на себе ощутить удары наших соседей».
Дело было так. Я атаковал фашистский бомбардировщик Ю-87, и, оказавшись в очень выгодном положении, наверняка смог бы его сбить. Но тут, будто по команде, появились наши «яки».
– Яшка! – кричу по радио. – Яша! Не мешай атаковывать! Прикрой меня, я свой!
Но наш летчик, видно не поняв или не расслышав команды, зашел в хвост, да как полоснет изо всех огневых точек!
Высота две тысячи метров. Смотрю – самолет мой начинает вращаться: крыло пробито, из-под капота пар повалил. Хотел было прыгать с парашютом, но высота уже мала. Снизил скорость и кое-как вывел «спитфайр» из крутой спирали. Еле домой добрался.
Командование тут же приняло срочные меры. Решили рассадить нас по всем соседним аэродромам, чтобы ознакомить летчиков и зенитчиков с английскими самолетами.
Во время облета аэродромов довелось мне встретиться с летчиком, который атаковал и подбил мой самолет, но претензий к нему предъявлять не пришлось: многие летчики и технический состав соседних полков были поражены исключительным сходством «спитфайра» с «мессершмиттом».
Зенитчики, даже зная о нашем прилете, на всякий случай держали «спитфайров» на прицеле.
– Что вы такие негостеприимные? – шутили мы, – Вы же знали, кто к вам прилетает?
– Знать-то знали. Да чем черт не шутит…
Соседи буквально ощупывали самолеты, осматривали их со всех сторон и качали головами.
Мы взлетали и показывали «спитфайры» во всех положениях, под разными ракурсами на малой высоте, в наборе, в лоб и с хвоста – смотрите, запоминайте, как выглядит заморский гость.
После этих процедур нас оставили в покое. Теперь можно было с новой силой навалиться на фашистов.
Воздушные бои на Кубани происходили с участием большого количества самолетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68