Так и есть – прекратились взаимные атаки, не стало слышно стрельбы и рева моторов. Но что это? Один из «мессершмиттов», выбрав удобный момент, ринулся в атаку на И-16. Самолет оказался в невыгодном положении.
У меня невольно екнуло сердце. Кто-то из стоявших рядом летчиков с тревогой воскликнул: – Собьет ведь!
Вовремя понял свое опасное положение и летчик нашего истребителя. Он разворачивается и идет в лобовую контратаку. Немец упрямо не сворачивает. Оба летчика стреляют друг в друга из всех огневых точек. Когда до самолета противника оставалось несколько сот метров, советский летчик энергично положил свой «ишачок» на крыло так, что крен дошел до 90 градусов.
Все, наблюдавшие этот маневр с земли, даже присели: на встречных курсах при таких скоростях сближения отвернуть в сторону почти невозможно и самолеты неминуемо должны столкнуться. На кокой-то миг они действительно слились воедино. Сейчас будет взрыв, и машины ринутся в свой последний полет – к земле…
– Смотрите, смотрите, они разошлись! – кричит кто-то. – Отскочили друг от друга, как мячики!
Наш истребитель продолжал лететь, разворачиваясь с небольшим креном, в сторону своего аэродрома, а «мессершмитт» вначале с пологим снижением, а затем постепенно увеличивающимся углом пикирования пошел к земле, врезался в нее и взорвался.
И-16 сел. Все бросились к нему. Из кабины вылез летчик, снял шлем, тряхнул головой, точно пытаясь сбросить с себя весь этот кошмар, только что происшедший в воздухе.
– Да ведь это Женя Павлович! – крикнул я ошарашенный и вместе с другими бросился обнимать своего друга.
Да, это был он, Евгений Павлович, бывший сосед по комнате Сергея Азарова, весельчак, искусный танцор и любимец всех девушек.
Когда наш полк базировался в Закавказье, на аэродроме стоял другой истребительный полк. В нем и служил Евгений.
Павловича буквально забросали вопросами. Все интересовались подробностями необычного боя.
– Понимаете, немец так неожиданно свалился на меня, что деваться было некуда, – взволнованно рассказывает Женя. – Ну, думаю, умирать так с музыкой, и развернулся ему в лоб. Он тоже оказался не из трусливых прет на меня и стреляет. Я тоже жарю из всех огневых точек. Когда до столкновения оставались доли секунды – делаю крен и крылом его – р-ра-раз! Удар пришелся по хвостовому оперению. Здорово мой «ишачок» тряхнуло, но ничего, летит… Давайте-ка посмотрим, что там с крылом получилось.
– Ну, брат, это не таран, а ювелирная работа! – ахнули мы. – Смотрите, самым кончиком крыла задел…
– И как только крыло не отвалилось?
– Да, это сделано виртуозно, – согласились летчики.
– Я и сам не знаю, как все это вышло, – засмеялся Павлович. – Фашист, наверное, в последний момент подумал, что на тот свет уйдем вместе, а оно вот как получилось.
В этом бою немцы потеряли два самолета и сбили один наш, но летчик выбросился из него с парашютом и приземлился на своей территории. Я же от места вынужденной посадки добрался до Багерово на попутной машине, а через двое суток поехал перегонять отремонтированный самолет.
Приближался день Красной Армии – 23 февраля 1942 года. Его мы ждали с нетерпением и очень волновались. Ведь в этот день вместе с другими молодыми авиаторами будут принимать в партию и нас, земляков-ленинградцев: Анатолия Макарова, меня, Николая Скворцова.
Партийное собрание было коротким. На нем никто не произносил длинных и торжественных речей. Хотя я и прошел свой кандидатский стаж и вжился в семью летчиков-коммунистов, однако, когда секретарь партийной организации назвал мою фамилию, стало как-то не по себе: шутка ли, принимают в партию! Достоин ли я носить высокое звание коммуниста?
Но вот слово взял комиссар эскадрильи Ильин.
– Я поручился перед партией за Анатолия Иванова и рекомендую его в члены ВКП(б). Уверен, что товарищ Иванов оправдает это высокое звание. На его счету уже имеется два сбитых фашистских самолета, десятки боевых вылетов. Он мой ведомый почти во всех полетах, смелый, решительный и хорошо подготовленный летчик. Такой не подведет ни партию, ни своих товарищей.
Предоставили слово, а я стою, с ноги на ногу переминаюсь. Чувствую лоб взмок, жарко стало. Никогда со мною такого не бывало – стою и… молчу.
– Ну, что же ты думаешь делать дальше? – подбадривает председатель собрания.
– А что дальше! – вырвалось наконец, – дальше должен воевать как коммунист. Буду бить фашистов злее.
– А устав партии и ее программу знаешь? – спрашивают товарищи.
– Вроде знаю. Главное сейчас Гитлеру шею свернуть надо.
Грохнул одобрительный смех, я тоже улыбнулся и смахнул пот со лба.
За принятие меня в члены Коммунистической партии проголосовали единогласно.
Наш полк продолжал вести активные боевые действия.
– Получена задача, будем прикрывать штурмовые действия «чаек», – объявил майор Осипов.
Истребители И-153 прозвали «чайками» за характерный конструктивный излом верхнего крыла. В полете они были действительно похожи на быстрокрылых чаек.
– А где они базируются, эти «чайки»? – спросили летчики.
– На соседнем аэродроме, возле населенного пункта; Марфовка.
– Имейте ввиду, что эти «птички» здорово клюют фашистов, – предупредил летчиков командир полка. – Не подкачайте…
– Не оскандалимся, – уверенно заявил командир эскадрильи капитан Терпугов.
Все мы знали, что самолеты И-153 в основном производили штурмовые действия. Бомбами и пулеметным огнем они громили живую силу и технику противника. «Чайки» были очень маневренными самолетами и отлично справлялись со штурмовыми заданиями.
В этот день смешанная из первой и второй эскадрилий группа в составе восьми И-16 под командованием Терпугова пришла к аэродрому Марфовка и, пока сделала круг, двенадцать «чаек» были уже в воздухе. Мы сопровождали их на штурмовку занятого немцами населенного пункта Дальние Камыши.
Фашисты встретили нас сильным зенитным огнем. Но «чайки» самолеты верткие и попасть в них не так-то просто. К тому же и они не остаются в долгу: заметят зенитку – бомбой по ней. Немало их уничтожили. А когда плотность зенитного огня уменьшилась – бросились на штурмовку врага.
Словно по земле огненный смерч прокатился: взрывы, пожары. Внизу – настоящий ад.
А мы тем временем на своих «ишачках» барражируем сверху. Вражеских самолетов в небе не видно. Смотрим, капитан Терпугов покачиванием самолета с крыла на крыло подает сигнал: «Иду в атаку». Видать тоже решил штурмовать боевые порядки немцев.
Мы за ним. Но тут совсем неожиданно я увидел, как из района Феодосии приближается шестерка «мессершмиттов». Немцы быстро набирают высоту и на максимальной скорости спешат атаковать нашу группу.
Капитан Терпугов и другие летчики продолжают штурмовку и, должно быть, не видят фашистских самолетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68