Предупредить их невозможно, радиосвязи нет. Раздумывать некогда. Мгновенно принимаю решение: сорвать замысел врага. Энергично разворачиваюсь и встречаю лобовой атакой первого же «мессера». Однако немец ее не принимает и проскакивает мимо.
Иду в лобовую атаку на второго. Тот тоже не хочет лезть на рожон. Смотрю, группа «чаек» и И-16 начинает уходить в направлении Керчи. Пока я развернулся и начал догонять товарищей, вижу как тут же «мессершмитты» заходят ко мне в хвост. Я снова разворачиваюсь и отбиваюсь пушечным огнем. Затем снова пытаюсь догнать свою группу. Повторяется та же история: немцы у моего хвоста, разворачиваюсь и – из пушек. Маневрируя таким образом, я не смог догнать группу наших истребителей, так как самолет не располагал достаточной для этого скоростью. Расстояние между моим И-16 и удаляющейся группой становилось все больше и больше.
Немцы уверены в расправе и даже, кажется, не спешат. В который уже раз выхожу на прямую и начинаю догонять своих. Лечу, осматриваюсь по сторонам и опять вижу как пара «мессершмиттов» с превышением становится справа, вторая пара занимает такую же позицию слева. А третья уже висит сзади.
Теперь я уже полностью осознал, какая нависла опасность. Мысли молниеносно проносятся одна за другой. И такая досада меня разобрала: ведь сегодня должны вручать партбилет, а я в таком положении!
И вот началось. С трех направлений шестерка «мессершмиттов» обрушилась на меня в пикировании. Ну и жарко было! Всякие маневры применял, выжимал из своего «ишака» невозможное, а из-под удара немцев все же выходил. Но что это? Мой самолет теряет высоту. Температура масла приблизилась к максимальной, давление упало и винт самопроизвольно перешел на большой шаг. Уменьшилась тяга мотора. Попробовал в лобовой атаке ударить по немцу из пушек, а они не стреляют: кончились боеприпасы и атака прошла впустую.
Все, конец. Винт крутится, но тяги уже никакой, скорость падает, маневр с набором высоты не выполнить.
Положение, прямо скажем, неприглядное. Уж тут-то немцы по-настоящему «проверили» мою технику пилотирования. Малейшую ошибку противник мог использовать и доконать оторвавшийся от группы самолет.
Измотался до предела. Во рту пересохло, не хватало дыхания. И самолет тоже выбился из сил, мотор его задыхался от неимоверного напряжения.
А немцы неиствовали, заходили в атаки и парами и в цепочку. Атаковали по горизонтали и по вертикали. Вот один снова подкрадывается сзади, второй на вираже ведет заградительный огонь: стараются действовать наверняка.
– Нет, не собьете, гады! Сам воткнусь в землю, но не позволю сбить!
Так и гоняли меня фашисты минут около десяти, которые показались вечностью. И вдруг смотрю и глазам не верю: летит И-16. Оказывается это Вася Панфилов поспешил на выручку.
– Смотрю, – рассказывал потом он, – шестерка немцев тебя гоняет. Ну, я и махнул на подмогу. Больше никто из группы не заметил, куда ты пропал.
Сразу стало как-то легче, от одного вида самолета Панфилова воспрянул духом. Тут уже мы начали маневрировать в паре, прикрывать друг друга и продолжать полет, маневрируя так называемыми «ножницами». В результате шесть фашистских истребителей так и не смогли ничего с нами сделать. Мы благополучно прилетели и сели на свой аэродром.
Не терпелось скорее осмотреть самолет. Вместе с техниками обследовали чуть ли не каждый сантиметр площади крыльев, фюзеляжа и хвостового оперения и наконец нашли две пробоины: одну возле консоли крыла, вторую – в этом же крыле недалеко от элерона.
Шесть фашистских истребителей не могли основательно продырявить одного «ишачка» даже тогда, когда у меня не осталось ни одного снаряда, а мотор вот-вот должен был заклиниться.
После этого случая я уверовал в себя, в умение ловко маневрировать в сложных условиях боя, уверовал в надежность И-16 и в великую силу взаимной выручки. Ведь Василий Панфилов, выручая меня, сам мог погибнуть. Вот он боевой девиз советских летчиков в действии: «Сам погибай, но товарища выручай!»
В тот день все истребители группы благополучно вернулись на свою базу. На «чайках» не было повреждений. А вот фашистам всыпали они здорово!
Подобных вылетов было много. С летчиками «чаек» завязалась крепкая фронтовая дружба, хотя мы и располагались на разных аэродромах. Иногда они садились к нам подбитые или же израсходовав горючее. И всегда находили у нас поддержку. Великое дело – дружба!
Были также вылеты, когда мы сопровождали штурмовики Ил-2. Здесь истребителям ставилась более сложная задача. Дело в том, что штурмовики летали в непосредственной близости от земли, на бреющем полете. Хотя они и были менее маневренные, чем И-153 и И-16, но защищены броней, имели мощное пушечное вооружение и несли на себе бомбовый груз. Немцы очень боялись их внезапных ударов.
Однако первые серии Ил-2 не имели стрелков, защищающих самолет от истребителей противника сзади и сверху. Эту задачу должны были выполнять наши летчики.
О том, что прикрытие штурмовиков дело не простое, мы убедились в первом же вылете. Штурмовикам была поставлена задача – нанести удар по железнодорожному узлу Владиславовна. На прикрытие восьмерки штурмовиков поднялись в воздух шесть И-16.
Мне в то время уже доверили летать ведущим пары, а ведомым назначили земляка-ленинградца Николая Скворцова. Все шло вроде хорошо. Но, когда Ил-2 начали штурмовать немецкую пехоту, появились «мессершмитты». Они барражировали над линией фронта, прикрывая свои войска и, конечно, стали противодействовать нашим штурмовикам. Группа прикрытия завязала воздушный бой с истребителями противника. И-16 не давали «мессершмиттам» вести прицельный огонь по штурмовикам и короткими, отсекающими ударами срывали их атаки. Развернешься, ударишь по фашисту – из пушек и снова пристраиваешься к штурмовикам.
Мы старались маневрировать с фланга на фланг, надежно обеспечить их боевую работу.
А они с ревом проносились над самой землей и обрушивались на фашистов всею мощью своего огня.
Летим со Скворцовым, глядим в оба: штурмовики тщательно закамуфлированы, из виду их потерять – дважды два. Я делаю маневр и тут же просматриваю воздушное пространство. Но все-таки проглядел: пока вертел головой из стороны в сторону, пара «мессершмиттов» приблизилась ко мне и открыла огонь с предельно малой дальности. Слышу резкий металлический удар за бронеспинкой. У приборной доски промелькнули ярко светящиеся огоньки.
Не успел оглядеться, как немец пронесся над головой в нескольких метрах и сделал энергичную горку. Понял: меня атаковали и не вхолостую. Но И-16 продолжал лететь.
А штурмовиков и след простыл. Целехонькие все ушли домой.
Мы вышли из зоны боевых действий и вернулись на свой аэродром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Иду в лобовую атаку на второго. Тот тоже не хочет лезть на рожон. Смотрю, группа «чаек» и И-16 начинает уходить в направлении Керчи. Пока я развернулся и начал догонять товарищей, вижу как тут же «мессершмитты» заходят ко мне в хвост. Я снова разворачиваюсь и отбиваюсь пушечным огнем. Затем снова пытаюсь догнать свою группу. Повторяется та же история: немцы у моего хвоста, разворачиваюсь и – из пушек. Маневрируя таким образом, я не смог догнать группу наших истребителей, так как самолет не располагал достаточной для этого скоростью. Расстояние между моим И-16 и удаляющейся группой становилось все больше и больше.
Немцы уверены в расправе и даже, кажется, не спешат. В который уже раз выхожу на прямую и начинаю догонять своих. Лечу, осматриваюсь по сторонам и опять вижу как пара «мессершмиттов» с превышением становится справа, вторая пара занимает такую же позицию слева. А третья уже висит сзади.
Теперь я уже полностью осознал, какая нависла опасность. Мысли молниеносно проносятся одна за другой. И такая досада меня разобрала: ведь сегодня должны вручать партбилет, а я в таком положении!
И вот началось. С трех направлений шестерка «мессершмиттов» обрушилась на меня в пикировании. Ну и жарко было! Всякие маневры применял, выжимал из своего «ишака» невозможное, а из-под удара немцев все же выходил. Но что это? Мой самолет теряет высоту. Температура масла приблизилась к максимальной, давление упало и винт самопроизвольно перешел на большой шаг. Уменьшилась тяга мотора. Попробовал в лобовой атаке ударить по немцу из пушек, а они не стреляют: кончились боеприпасы и атака прошла впустую.
Все, конец. Винт крутится, но тяги уже никакой, скорость падает, маневр с набором высоты не выполнить.
Положение, прямо скажем, неприглядное. Уж тут-то немцы по-настоящему «проверили» мою технику пилотирования. Малейшую ошибку противник мог использовать и доконать оторвавшийся от группы самолет.
Измотался до предела. Во рту пересохло, не хватало дыхания. И самолет тоже выбился из сил, мотор его задыхался от неимоверного напряжения.
А немцы неиствовали, заходили в атаки и парами и в цепочку. Атаковали по горизонтали и по вертикали. Вот один снова подкрадывается сзади, второй на вираже ведет заградительный огонь: стараются действовать наверняка.
– Нет, не собьете, гады! Сам воткнусь в землю, но не позволю сбить!
Так и гоняли меня фашисты минут около десяти, которые показались вечностью. И вдруг смотрю и глазам не верю: летит И-16. Оказывается это Вася Панфилов поспешил на выручку.
– Смотрю, – рассказывал потом он, – шестерка немцев тебя гоняет. Ну, я и махнул на подмогу. Больше никто из группы не заметил, куда ты пропал.
Сразу стало как-то легче, от одного вида самолета Панфилова воспрянул духом. Тут уже мы начали маневрировать в паре, прикрывать друг друга и продолжать полет, маневрируя так называемыми «ножницами». В результате шесть фашистских истребителей так и не смогли ничего с нами сделать. Мы благополучно прилетели и сели на свой аэродром.
Не терпелось скорее осмотреть самолет. Вместе с техниками обследовали чуть ли не каждый сантиметр площади крыльев, фюзеляжа и хвостового оперения и наконец нашли две пробоины: одну возле консоли крыла, вторую – в этом же крыле недалеко от элерона.
Шесть фашистских истребителей не могли основательно продырявить одного «ишачка» даже тогда, когда у меня не осталось ни одного снаряда, а мотор вот-вот должен был заклиниться.
После этого случая я уверовал в себя, в умение ловко маневрировать в сложных условиях боя, уверовал в надежность И-16 и в великую силу взаимной выручки. Ведь Василий Панфилов, выручая меня, сам мог погибнуть. Вот он боевой девиз советских летчиков в действии: «Сам погибай, но товарища выручай!»
В тот день все истребители группы благополучно вернулись на свою базу. На «чайках» не было повреждений. А вот фашистам всыпали они здорово!
Подобных вылетов было много. С летчиками «чаек» завязалась крепкая фронтовая дружба, хотя мы и располагались на разных аэродромах. Иногда они садились к нам подбитые или же израсходовав горючее. И всегда находили у нас поддержку. Великое дело – дружба!
Были также вылеты, когда мы сопровождали штурмовики Ил-2. Здесь истребителям ставилась более сложная задача. Дело в том, что штурмовики летали в непосредственной близости от земли, на бреющем полете. Хотя они и были менее маневренные, чем И-153 и И-16, но защищены броней, имели мощное пушечное вооружение и несли на себе бомбовый груз. Немцы очень боялись их внезапных ударов.
Однако первые серии Ил-2 не имели стрелков, защищающих самолет от истребителей противника сзади и сверху. Эту задачу должны были выполнять наши летчики.
О том, что прикрытие штурмовиков дело не простое, мы убедились в первом же вылете. Штурмовикам была поставлена задача – нанести удар по железнодорожному узлу Владиславовна. На прикрытие восьмерки штурмовиков поднялись в воздух шесть И-16.
Мне в то время уже доверили летать ведущим пары, а ведомым назначили земляка-ленинградца Николая Скворцова. Все шло вроде хорошо. Но, когда Ил-2 начали штурмовать немецкую пехоту, появились «мессершмитты». Они барражировали над линией фронта, прикрывая свои войска и, конечно, стали противодействовать нашим штурмовикам. Группа прикрытия завязала воздушный бой с истребителями противника. И-16 не давали «мессершмиттам» вести прицельный огонь по штурмовикам и короткими, отсекающими ударами срывали их атаки. Развернешься, ударишь по фашисту – из пушек и снова пристраиваешься к штурмовикам.
Мы старались маневрировать с фланга на фланг, надежно обеспечить их боевую работу.
А они с ревом проносились над самой землей и обрушивались на фашистов всею мощью своего огня.
Летим со Скворцовым, глядим в оба: штурмовики тщательно закамуфлированы, из виду их потерять – дважды два. Я делаю маневр и тут же просматриваю воздушное пространство. Но все-таки проглядел: пока вертел головой из стороны в сторону, пара «мессершмиттов» приблизилась ко мне и открыла огонь с предельно малой дальности. Слышу резкий металлический удар за бронеспинкой. У приборной доски промелькнули ярко светящиеся огоньки.
Не успел оглядеться, как немец пронесся над головой в нескольких метрах и сделал энергичную горку. Понял: меня атаковали и не вхолостую. Но И-16 продолжал лететь.
А штурмовиков и след простыл. Целехонькие все ушли домой.
Мы вышли из зоны боевых действий и вернулись на свой аэродром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68