- После песни вернусь.
- Только не думай, что я буду ходить с тобой взад-вперед, - сказала Амму. - Ты всех нас позоришь.
Но Эста не мог с собой совладать. Он встал и двинулся к выходу. Мимо сердитой Амму. Мимо Рахели, глазеющей в междуколенный промежуток. Мимо Крошки-кочаммы. Мимо Публики, которой опять пришлось убирать ноги. Ктовправоктовлево. Надпись ВЫХОД над дверью горела красным. Хорошо, что не ВЫВОД.
В фойе ждала апельсиновая газировка. Ждала лимонная газировка. Ждал размякший шоколад. Ждали обитые ярко-синим дерматином автомобильные диваны. Ждали афиши, молча кричавшие: «Скоро!»
Эста Один сел на обитый ярко-синим дерматином автомобильный диван в фойе Яруса Принцессы в кинотеатре «Абхилаш». Сел и запел. Голосом монашенки, чистым, как родниковая вода.
Но как заставить нам ее
На месте постоять?
Проснулся Газировщик за Подкрепительным Прилавком, дремавший в ожидании конца сеанса на составленных вместе табуретках. Разлепив глаза, он увидел Эсту Одного в бежевых остроносых туфлях. С испорченным зачесом. Газировщик стал вытирать мраморный прилавок тряпкой грязного цвета. Он ждал. Ждал и вытирал. Вытирал и ждал. И смотрел на поющего Эсту.
Волна, лизнув песок, уходит вспять.
Как поступить, что сделать нам с Мари-и-ей?
- Эй! Эда че?рукка! - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик хриплым со сна голосом. - Распелся, чтоб тебя.
- Как на ладони лучик удержать?
- выводил Эста.
- Эй! - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик. - Слышь ты, у меня Время Отдыха, ясно? Скоро опять работать, там не поспишь. Мне твои песни английские даром не нужны, так что кончай давай.
Его золотые наручные часы были еле видны из-под курчавых зарослей на запястье. Его золотая цепочка была еле видна из-под зарослей на груди. Его белая териленовая рубашка была расстегнута до того места, где начинал выпячиваться живот. Он казался хмурым медведем, нацепившим на себя драгоценности. За спиной у него были зеркала, в которые люди могли глядеться, покупая себе еду и холодное питье. Подправить зачес, подколоть пучок. Зеркала смотрели на Эсту.
- Я могу Письменную Жалобу на тебя подать, - сказал Эсте Газировщик. - Как тебе это понравится? Письменная Жалоба?
Эста прекратил пение и встал, чтобы вернуться в зал.
- Ты так и так меня на ноги поднял, - сказал Апельсиново-Лимонный Гази ровщик, - ты меня разбудил в мое Время Отдыха, ты меня побеспокоил, так что подойди-ка сюда и возьми хоть что-нибудь попить. А то некрасиво получается.
У него было небритое лицо с тяжелым двойным подбородком. Его зубы, похожие на желтые фортепьянные клавиши, пялились на маленького Элвиса-Пелвиса.
- Нет, спасибо, - вежливо отказался Элвис. - Мои родные будут волноваться. И у меня кончились карманные деньги.
- Карманные-шарманные, - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик, продолжая пялиться зубами. - Сперва поет по-английски, а теперь еще карманные-шарманные! Ты откуда такой? С луны?
Эста повернулся, чтобы уйти.
- Куда? - резко остановил его Апельсиново-Лимонный Газировщик. - Куда торопишься? - спросил он чуть мягче. - Я, кажется, вопрос тебе задал.
Его желтые зубы были магнитами. Они смотрели, улыбались, пели, пахли, двигались. Они гипнотизировали.
- Я спрашиваю, ты откуда взялся? - сказал он, плетя свою гадкую сеть.
- Из Айеменема, - объяснил Эста. - Я живу в Айеменеме. Моя бабушка там делает Райские Соленья и Сладости. Она Пассивный Партнер.
- Пассивный? - переспросил Апельсиново-Лимонный Газировщик. - А чем с ней занимается Активный Партнер? - Он засмеялся гадким смехом, которого Эста не понял. - Ничего. Вырастешь - поймешь.
- Иди сюда, попей, - сказал он. - Бесплатный Освежающий Напиток. Иди, не бойся. Расскажешь мне про бабушку свою.
Эста подошел. Желтые зубы манили.
- Сюда. За прилавок, - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик. Он понизил голос до шепота. - Это будет наш секрет, потому что напитки запрещены до перерыва. Это Нарушение Распорядка Работы.
- Подсудное дело. - добавил он, помолчав.
Эста зашел за Подкрепительный Прилавок, чтобы взять Бесплатный Освежающий Напиток. Там он увидел три высокие табуретки, составленные в ряд, чтобы Апельсиново-Лимонный Газировщик мог поспать. Вытертое, блестящее от многодневного сидения дерево.
- Возьми-ка в руку, будь добр, - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик, подавая Эсте свой член, прикрытый набедренной повязкой из мягкого белого муслина. - Сейчас дам попить. Апельсиновый? Лимонный?
Эста взял в руку, потому что иначе нельзя было.
- Апельсиновый? Лимонный? - повторил Газировщик. - Апельсиноволимонный?
- Лимонный, пожалуйста, - сказал Эста вежливо.
Он получил холодную бутылку и соломинку. Бутылку он держал в одной руке, член - в другой. Твердый, горячий, пульсирующий. Не какой-то там лучик.
Апельсиново-Лимонный Газировщик накрыл руку Эсты своей. Ноготь на большом пальце был у него длинный, как у женщины. Он стал двигать рукой Эсты вверх-вниз. Сначала медленно. Потом быстро.
Лимонный напиток был холодный и сладкий. Член был горячий и твердый.
Зубные клавиши пялились.
- Значит, у твоей бабушки фабрика? - спросил Апельсиново-Лимонный Газировщик. - Что за фабрика?
Разная продукция, - сказал Эста, не глядя никуда, мусоля во рту соломинку. - Соки, соленья, джемы, карри в порошке. Ананасовые кружочки.
- Здорово, - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик. - Просто отлично. Его рука крепче сдавила руку Эсты. Мясистая и потная. Все быстрей, без остановки…
Быстро быстро ходом
Перед всем народом,
Быстренько, как можешь,
И еще быстрей.
По размякшей бумажной соломинке (сильно сплюснутой во рту от слюны и страха) поднималась жидкая лимонная сладость. Дуя через соломинку (в то время, как та его рука двигалась), Эста впускал в бутылку пузыри. Липко-сладкие лимонные пузыри в напитке, который он не мог пить. Он составлял в голове полный список бабушкиной продукции.
Потом хрящетинистое лицо скривилось, и рука Эсты стала мокро-горяче-липкой. На ней был яичный белок. Белый. От яйца всмятку.
Лимонный напиток был холодный и сладкий. Член был мягкий и дряблый, как пустой кожаный кошелек. Своей тряпкой грязного цвета Газировщик вытер ту руку Эсты.
- Ну, допивай, - сказал он и ласково шлепнул Эсту по заднице. Тугие сливы в обтягивающих брючках. И бежевые остроносые туфли. - А то нехорошо. Сколько бедных, которым не на что поесть и попить. Тебе везет, богатенькому, у тебя есть карманные-шарманные, и бабушка оставит тебе фабрику в наследство. Ты должен Сказать Спасибо за такую жизнь: ни забот ни хлопот. Допивай.
И тогда за Подкрепительным Прилавком в фойе Яруса Принцессы кинотеатра «Абхилаш», первым в штате Керала показывающего фильмы на 70-миллиметровой пленке по системе «синемаскоп», Эстаппен Яко допил бесплатную бутылку шипучего, пахнущего лимоном страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
- Только не думай, что я буду ходить с тобой взад-вперед, - сказала Амму. - Ты всех нас позоришь.
Но Эста не мог с собой совладать. Он встал и двинулся к выходу. Мимо сердитой Амму. Мимо Рахели, глазеющей в междуколенный промежуток. Мимо Крошки-кочаммы. Мимо Публики, которой опять пришлось убирать ноги. Ктовправоктовлево. Надпись ВЫХОД над дверью горела красным. Хорошо, что не ВЫВОД.
В фойе ждала апельсиновая газировка. Ждала лимонная газировка. Ждал размякший шоколад. Ждали обитые ярко-синим дерматином автомобильные диваны. Ждали афиши, молча кричавшие: «Скоро!»
Эста Один сел на обитый ярко-синим дерматином автомобильный диван в фойе Яруса Принцессы в кинотеатре «Абхилаш». Сел и запел. Голосом монашенки, чистым, как родниковая вода.
Но как заставить нам ее
На месте постоять?
Проснулся Газировщик за Подкрепительным Прилавком, дремавший в ожидании конца сеанса на составленных вместе табуретках. Разлепив глаза, он увидел Эсту Одного в бежевых остроносых туфлях. С испорченным зачесом. Газировщик стал вытирать мраморный прилавок тряпкой грязного цвета. Он ждал. Ждал и вытирал. Вытирал и ждал. И смотрел на поющего Эсту.
Волна, лизнув песок, уходит вспять.
Как поступить, что сделать нам с Мари-и-ей?
- Эй! Эда че?рукка! - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик хриплым со сна голосом. - Распелся, чтоб тебя.
- Как на ладони лучик удержать?
- выводил Эста.
- Эй! - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик. - Слышь ты, у меня Время Отдыха, ясно? Скоро опять работать, там не поспишь. Мне твои песни английские даром не нужны, так что кончай давай.
Его золотые наручные часы были еле видны из-под курчавых зарослей на запястье. Его золотая цепочка была еле видна из-под зарослей на груди. Его белая териленовая рубашка была расстегнута до того места, где начинал выпячиваться живот. Он казался хмурым медведем, нацепившим на себя драгоценности. За спиной у него были зеркала, в которые люди могли глядеться, покупая себе еду и холодное питье. Подправить зачес, подколоть пучок. Зеркала смотрели на Эсту.
- Я могу Письменную Жалобу на тебя подать, - сказал Эсте Газировщик. - Как тебе это понравится? Письменная Жалоба?
Эста прекратил пение и встал, чтобы вернуться в зал.
- Ты так и так меня на ноги поднял, - сказал Апельсиново-Лимонный Гази ровщик, - ты меня разбудил в мое Время Отдыха, ты меня побеспокоил, так что подойди-ка сюда и возьми хоть что-нибудь попить. А то некрасиво получается.
У него было небритое лицо с тяжелым двойным подбородком. Его зубы, похожие на желтые фортепьянные клавиши, пялились на маленького Элвиса-Пелвиса.
- Нет, спасибо, - вежливо отказался Элвис. - Мои родные будут волноваться. И у меня кончились карманные деньги.
- Карманные-шарманные, - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик, продолжая пялиться зубами. - Сперва поет по-английски, а теперь еще карманные-шарманные! Ты откуда такой? С луны?
Эста повернулся, чтобы уйти.
- Куда? - резко остановил его Апельсиново-Лимонный Газировщик. - Куда торопишься? - спросил он чуть мягче. - Я, кажется, вопрос тебе задал.
Его желтые зубы были магнитами. Они смотрели, улыбались, пели, пахли, двигались. Они гипнотизировали.
- Я спрашиваю, ты откуда взялся? - сказал он, плетя свою гадкую сеть.
- Из Айеменема, - объяснил Эста. - Я живу в Айеменеме. Моя бабушка там делает Райские Соленья и Сладости. Она Пассивный Партнер.
- Пассивный? - переспросил Апельсиново-Лимонный Газировщик. - А чем с ней занимается Активный Партнер? - Он засмеялся гадким смехом, которого Эста не понял. - Ничего. Вырастешь - поймешь.
- Иди сюда, попей, - сказал он. - Бесплатный Освежающий Напиток. Иди, не бойся. Расскажешь мне про бабушку свою.
Эста подошел. Желтые зубы манили.
- Сюда. За прилавок, - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик. Он понизил голос до шепота. - Это будет наш секрет, потому что напитки запрещены до перерыва. Это Нарушение Распорядка Работы.
- Подсудное дело. - добавил он, помолчав.
Эста зашел за Подкрепительный Прилавок, чтобы взять Бесплатный Освежающий Напиток. Там он увидел три высокие табуретки, составленные в ряд, чтобы Апельсиново-Лимонный Газировщик мог поспать. Вытертое, блестящее от многодневного сидения дерево.
- Возьми-ка в руку, будь добр, - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик, подавая Эсте свой член, прикрытый набедренной повязкой из мягкого белого муслина. - Сейчас дам попить. Апельсиновый? Лимонный?
Эста взял в руку, потому что иначе нельзя было.
- Апельсиновый? Лимонный? - повторил Газировщик. - Апельсиноволимонный?
- Лимонный, пожалуйста, - сказал Эста вежливо.
Он получил холодную бутылку и соломинку. Бутылку он держал в одной руке, член - в другой. Твердый, горячий, пульсирующий. Не какой-то там лучик.
Апельсиново-Лимонный Газировщик накрыл руку Эсты своей. Ноготь на большом пальце был у него длинный, как у женщины. Он стал двигать рукой Эсты вверх-вниз. Сначала медленно. Потом быстро.
Лимонный напиток был холодный и сладкий. Член был горячий и твердый.
Зубные клавиши пялились.
- Значит, у твоей бабушки фабрика? - спросил Апельсиново-Лимонный Газировщик. - Что за фабрика?
Разная продукция, - сказал Эста, не глядя никуда, мусоля во рту соломинку. - Соки, соленья, джемы, карри в порошке. Ананасовые кружочки.
- Здорово, - сказал Апельсиново-Лимонный Газировщик. - Просто отлично. Его рука крепче сдавила руку Эсты. Мясистая и потная. Все быстрей, без остановки…
Быстро быстро ходом
Перед всем народом,
Быстренько, как можешь,
И еще быстрей.
По размякшей бумажной соломинке (сильно сплюснутой во рту от слюны и страха) поднималась жидкая лимонная сладость. Дуя через соломинку (в то время, как та его рука двигалась), Эста впускал в бутылку пузыри. Липко-сладкие лимонные пузыри в напитке, который он не мог пить. Он составлял в голове полный список бабушкиной продукции.
Потом хрящетинистое лицо скривилось, и рука Эсты стала мокро-горяче-липкой. На ней был яичный белок. Белый. От яйца всмятку.
Лимонный напиток был холодный и сладкий. Член был мягкий и дряблый, как пустой кожаный кошелек. Своей тряпкой грязного цвета Газировщик вытер ту руку Эсты.
- Ну, допивай, - сказал он и ласково шлепнул Эсту по заднице. Тугие сливы в обтягивающих брючках. И бежевые остроносые туфли. - А то нехорошо. Сколько бедных, которым не на что поесть и попить. Тебе везет, богатенькому, у тебя есть карманные-шарманные, и бабушка оставит тебе фабрику в наследство. Ты должен Сказать Спасибо за такую жизнь: ни забот ни хлопот. Допивай.
И тогда за Подкрепительным Прилавком в фойе Яруса Принцессы кинотеатра «Абхилаш», первым в штате Керала показывающего фильмы на 70-миллиметровой пленке по системе «синемаскоп», Эстаппен Яко допил бесплатную бутылку шипучего, пахнущего лимоном страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86