От нечего делать Синькин тоже листает что попало, стараясь при этом не попадаться на глаза объекту. Поглядывая исподтишка за своим подопечным, сыщик не может отрешиться от впечатления, что где-то он его раньше видел, но где? Глаза кажутся ему знакомыми, но дальше дело не идет. Видел ли он его прежде - большой вопрос, бесспорно же одно: нельзя привлекать внимание к своей персоне.
Неожиданно Синькин наталкивается на томик Генри Дэвида Торо «Уолден, или Жизнь в лесу» 1942 года издания в серии классики. Переворачивая страницы, он с удивлением обнаруживает, что издателя зовут Уолтер Черни. Это его озадачивает. Быть может, в этом совпадении кроется некий потаенный смысл и, если его разгадать, все повернется по-другому? Но, пораскинув мозгами, он отказывается от такого предположения. Все-таки Черни - достаточно распространенная фамилия, к тому же его подопечный не Уолтер. Может, издатель - его родственник или даже отец? С учетом последнего обстоятельства детектив решает купить книгу. Раз уж нельзя прочесть, что Черни пишет, хотя бы надо узнать, что тот читает. Шансы извлечь отсюда пользу, понятно, минимальны, и все же вдруг книжка подскажет ему, какие мысли бродят в голове этого человека?
Пока все хорошо. Черни оплачивает свои покупки, Синькин свою, и прогулка по городу продолжается. Сыщик ждет знака, какой-то зацепки, которая позволила бы пролить свет на тайну Черни. Но он слишком честен с самим собой, чтобы строить иллюзии, а из имеющихся в его распоряжении фактов шубы не сошьешь. Нельзя сказать, чтобы это его особенно напрягало. Наоборот, его это скорее радует. Приятно находиться в неведении, не знать, что будет дальше. Это держит тебя в тонусе, разве плохо? Не расслабляешься, ко всему готов, не ц дашь застигнуть себя врасплох.
Не успевает Синькин подумать об этом, как дело принимает новый оборот. Свернув за угол, Черни проходит полквартала, затем, помедлив, словно уточняя адрес, возвращается назад и входит в ресторан. Детектив не придает этому особого значения - время обеденное, почему бы не поесть, - но минутное колебание Черни может означать, что объект здесь впервые, а значит, не исключена вероятность назначенного свидания. Внутри царит полумрак. Посетителей довольно много, кое-кто сидит у барной стойки, слышен оживленный гомон и лязг приборов. Ресторан, похоже, дорогой - деревянные панели, белоснежные скатерти, - и детектив заранее решает умерить свои аппетиты. Удачно расположившись за свободным столиком, он может издали наблюдать за своим подопечным, при этом не бросаясь тому в глаза. Черни жестом просит у официанта два меню и тут же расплывается в улыбке, увидев приближающуюся женщину. Она целует его в щеку и садится напротив. А женщина ничего, комментирует про себя Синькин, малость худосочна на его вкус, а так ничего. Ну вот, думает он, сейчас начнется самое интересное.
К сожалению, дама сидит к нему спиной, поэтому ее реакция на слова собеседника ему не видна. Налегая на стейк, Синькин обдумывает ситуацию. Пожалуй, его первая гипотеза была правильная: это «семейное дело». Он уже прикидывает, что напишет в своем следующем отчете, и даже смакует отдельные выражения, которыми опишет увиденное. Появление второго лица неизбежно диктует принятие определенных решений. Например: следовать и дальше за объектом или переключиться на женщину? Последний вариант вроде бы обещает какие-то подвижки, но зато можно упустить Черни с концами.
Иными словами, надо быстро понять: встреча объекта с женщиной - это нечто серьезное или просто отвлекающий маневр? Имеет она отношение к делу или не имеет? Является существенным фактором или случайным? Коротко поразмыслив, Синькин решает, что пока рано делать выводы. Все может повернуться и так и этак.
В середине обеда за дальним столиком разыгрывается какая-то драма. Лицо Черни делается невыразимо печальным, а женщина начинает плакать. По крайней мере, об этом говорят косвенные признаки: плечи опущены, склоненное лицо уткнулось в ладони, спина мелко вздрагивает. Конечно, это может быть и приступ хохота, но тогда почему объект сидит как в воду опущенный? Это вид человека, у которого земля ушла из-под ног. Через минутку дама отворачивается от своего собеседника, и сыщик видит ее профиль: слезы, которые она вытирает салфеткой, полоску потекшей туши на щеке. Она резко встает и уходит, вероятно в дамскую комнату. Без помех разглядывая печальное, чтобы не сказать потерянное лицо Черни, сыщик испытывает к нему подобие жалости. Подопечный вдруг встречается с ним глазами, но он явно ничего не видит перед собой, а в следующую секунду он закрывает лицо руками. Синькин пытается понять, что происходит. Похоже, между ними все кончено. Хотя как знать, может, это просто размолвка.
Женщина возвращается, приведя себя в порядок, и какое-то время они сидят молча, не притрагиваясь к еде. Черни вздыхает разок-другой, уставившись куда-то вдаль, а затем просит принести счет. Синькин тоже расплачивается и выходит за ними из ресторана. Объект берет свою спутницу под локоть - что это, примирение или просто рефлекс?
Они молча доходят до угла. Объект останавливает такси, открывает дверцу и запечатлевает на щеке женщины легкий поцелуй. В ответ она бодро улыбается, но оба продолжают хранить молчание. Она садится на заднее сиденье, он захлопывает дверцу, такси отъезжает.
Ненадолго задержавшись перед витриной турагентства, где его заинтересовало изображение Белых гор, Черни, в свою очередь, ловит такси. По счастью, Синькину тут же удается поймать машину. Он велит таксисту следовать за Черни и поудобнее откидывается в кресле. Они медленно ползут в потоке машин - по центральным улицам, через Бруклинский мост и наконец оказываются на Оранж-стрит. Синькин приходит в ужас от показаний счетчика и мысленно корит себя за то, что не последовал за женщиной. Можно было предположить, что его подопечный вернется домой.
Но уже через минуту на душе становится гораздо веселее: в почтовом ящике его ждет письмо. Это может означать только одно. Поднявшись к себе, он вскрывает конверт и обнаруживает квитанцию - почтовый перевод на оговоренную сумму. Приятная пунктуальность. Озадачивает разве что анонимность оплаты. Почему Велик не выписал персональный чек? Похоже, он действительно из бывших агентов, вот и заметает следы, стараясь не оставлять никаких документальных свидетельств. Сняв пальто и шляпу, Синькин растягивается на кровати. Он ловит себя на том, что несколько разочарован отсутствием реакции на его отчет. Разве его труд не заслужил хотя бы двух слов одобрения? Сам факт присылки денег говорит о том, что Велик им доволен. И все же от молчания, пусть даже красноречивого, мало проку. Что ж, значит, так тому и быть, ничего, привыкнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83