И мысли ее определенно были заняты совсем другим. Ну какие там могут быть шторы, когда дома такие перемены?
Доминик вот уже несколько дней как забросил свои розыски на чердаке. Ни разу он не поднимался туда после безобразной сцены, которую устроил Джулии и Адриану. Вместо этого он засел в своем кабинете. Ей удалось проникнуть туда только один раз, и она увидела, что муж, склонившись над столом, с бешеной скоростью строчит какую-то бумагу, которую он сразу же спрятал, едва услышал ее деликатное покашливание.
Разговор, который последовал, был краток, мягко выражаясь. Он выходил из кабинета только к обеду и иногда - чтобы прогуляться вместе с гостями. Но даже и тогда он сохранял какой-то отстраненный и рассеянный вид. Доминик постоянно приносил всем извинения за свою «ужасную рассеянность», но тут же снова уходил в себя.
Однако Адриан с Джулией не возражали против такого невнимания к ним - напротив, они вовсю пользовались ситуацией и почти все время проводили вдвоем: то катались на коньках по замерзшему пруду, то шли гулять в ближайшую деревеньку, то отправлялись кататься на санях. На глазах у Кэтрин их внезапно вспыхнувшая взаимная приязнь расцветала и превращалась в гораздо более глубокое чувство.
Она искренне радовалась за своих друзей… и ужасно завидовала им.
Да, Кэтрин готова была признать, что завидует влюбленным, хоть ей и больно было признавать это. Джулия и Адриан жили в прекрасной стране грез - в той самой, о которой она уже давно не мечтала. Они влюблялись друг в друга все сильнее, буквально у нее на глазах, и сколько бы Кэтрин ни твердила себе, что любовь таит в себе опасность, она видела: любовь прекрасна. Наблюдая за тем, как влюбленные сближаются все больше, она испытывала ту самую щемящую боль, которая теснила ей сердце всякий раз, когда она осмеливалась бросить исподтишка взгляд на своего мужа.
Но он-то, похоже, вовсе не мучился. Последняя ночь, которую они провели вместе, была ночью самых жарких споров. И Доминик не попытался соблазнить ее, он даже не стал ее будить. Если бы она ночью не проснулась и не обнаружила, что муж держит ее в объятиях, она бы даже не догадалась, что он приходил в спальню.
Ее личные покои стали ей казаться очень уж просторными и пустыми. В сердце ее затаилась тоска, и она страдала от того, что не спала вместе с мужем. Ей не хватало его теплых рук, ласковых объятий. Не хватало его самого.
- Ты же сама этого хотела, - напомнила себе Кэтрин и, опустившись в кресло, прикрыла ладонью глаза.
Сколько уже раз она повторяла эту фразу за последние несколько дней, и все-таки слова эти по-прежнему звучали неубедительно. Она изнывала от тоски по Доминику, по общению с ним и была ужасно разочарована тем, что он без нее прекрасно обходится. Почему-то она была уверена, что он придет на ее половину или попытается ласками и уговорами заманить ее на свою. Его пренебрежение она ощутила как пустоту, и пустота эта привела ее в ужас, хотя прежде она много раз продумывала именно такой поворот событий.
- Прошу прощения, миледи.
Вздрогнув, Кэтрин отняла ладони от лица и обернулась. В дверях стоял Мэтьюз, и было ясно: ему очень неловко, что он застал хозяйку в момент душевного волнения. Она поспешила придать лицу «спокойное» выражение и осведомилась:
- В чем дело, Мэтьюз?
- Прибыла посылка для вас. Принести ее прямо сюда? Или пусть отнесут в другую комнату?
Кэтрин ненадолго задумалась. То, что она успела заказать, должны были доставить еще очень не скоро. Чтобы сэкономить на пересылке, она специально указала в заказах, что это не срочно.
- Принесите посылку сюда, Мэтьюз. Но я представить себе не могу, что это такое.
Через несколько минут дворецкий вернулся с тремя свертками, упакованными в коричневую бумагу. Свертки были адресованы ей, но название магазина, написанное на обороте, оказалось совершенно незнакомым.
Недоуменно пожав плечами, Кэтрин разрезала бечевку ножницами, которые ей протянул предусмотрительный Мэтьюз. Развернула коричневую бумагу - и ахнула. Внутри оказалась именно такая ткань, о которой ей мечталось, когда она продумывала убранство своей гостиной. Ткань насыщенного синего цвета, с очень бледным, почти незаметным узором. С первого взгляда было ясно, что она очень дорогая - такую Кэтрин никак не могла бы себе позволить.
- И еще велели вручить вам вместе с посылкой вот это. - Мэтьюз протянул ей конверт.
Кэтрин взяла конверт дрожащей рукой. Старик же улыбнулся, затем поклонился и вышел из комнаты. Осторожно сломав печать, Кэтрин вытащила из конверта лист плотной дорогой бумаги и принялась читать.
Это было письмо от поверенного Доминика, в котором до ее сведения доводилось, что сумма, выделяемая ей «на булавки», увеличивается. Кроме того, учреждался особый фонд для финансирования работ по восстановлению и обновлению поместья. Увидев, какая сумма вложена в этот фонд, она глазам своим не поверила. Теперь можно было не только привести в порядок все комнаты в доме, но и заняться благоустройством земель, когда наступит весна.
Почему же Доминик вдруг проявил такую щедрость? Тем более сейчас, когда он, по всей видимости, потерял к ней интерес?
И тут ее осенило: ведь именно в этом причина! Муж охладел к ней, потому и предоставил ей возможность заниматься имением - в качестве компенсации. Чтобы ей было чем заняться, отвлечься… И чтобы она побыстрее забыла о нем и том времени, когда они были вместе.
Сколько раз она повторяла себе, что рано или поздно муж охладеет к ней. Однако думать про неизбежное было гораздо легче, чем на самом деле переживать такое. Надо пойти найти Доминика. Взглянуть ему в глаза, чтобы убедиться наверное, что он больше не желает ее.
Сунув письмо в карман, и подхватив один из свертков, Кэтрин поспешила к двери, соединявшей их спальни. Но Доминика в комнате не оказалось. Она вздохнула и направилась к лестнице.
- Мэтьюз! - звала она дворецкого, заглядывая во все комнаты. Но старик куда-то исчез. Доминика же в кабинете не было, и она не слышала, чтобы он поднимался на чердак.
И тут она услышала голоса. Причем доносились они из той самой гостиной, которую ей так не терпелось обставить. Что там делать Доминику? Ведь именно его густой баритон слышался за дверью.
- Мэтьюз, я не хочу, чтобы вы беспокоились о своем будущем, - говорил ее муж. - Я понимаю, что неопределенность очень угнетала всю прислугу, но знайте: что бы ни случилось, я обязательно прослежу, чтобы и о вас, и об остальных слугах позаботились как следует.
- Я очень ценю вашу заботу, мистер Мэллори. - В голосе Мэтьюза впервые за все эти недели не было обычной тревоги. - И я обязательно доведу до сведения всех слуг эту приятную новость.
- Вот и хорошо. А теперь - к делу. Посылка для миссис Мэллори прибыла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Доминик вот уже несколько дней как забросил свои розыски на чердаке. Ни разу он не поднимался туда после безобразной сцены, которую устроил Джулии и Адриану. Вместо этого он засел в своем кабинете. Ей удалось проникнуть туда только один раз, и она увидела, что муж, склонившись над столом, с бешеной скоростью строчит какую-то бумагу, которую он сразу же спрятал, едва услышал ее деликатное покашливание.
Разговор, который последовал, был краток, мягко выражаясь. Он выходил из кабинета только к обеду и иногда - чтобы прогуляться вместе с гостями. Но даже и тогда он сохранял какой-то отстраненный и рассеянный вид. Доминик постоянно приносил всем извинения за свою «ужасную рассеянность», но тут же снова уходил в себя.
Однако Адриан с Джулией не возражали против такого невнимания к ним - напротив, они вовсю пользовались ситуацией и почти все время проводили вдвоем: то катались на коньках по замерзшему пруду, то шли гулять в ближайшую деревеньку, то отправлялись кататься на санях. На глазах у Кэтрин их внезапно вспыхнувшая взаимная приязнь расцветала и превращалась в гораздо более глубокое чувство.
Она искренне радовалась за своих друзей… и ужасно завидовала им.
Да, Кэтрин готова была признать, что завидует влюбленным, хоть ей и больно было признавать это. Джулия и Адриан жили в прекрасной стране грез - в той самой, о которой она уже давно не мечтала. Они влюблялись друг в друга все сильнее, буквально у нее на глазах, и сколько бы Кэтрин ни твердила себе, что любовь таит в себе опасность, она видела: любовь прекрасна. Наблюдая за тем, как влюбленные сближаются все больше, она испытывала ту самую щемящую боль, которая теснила ей сердце всякий раз, когда она осмеливалась бросить исподтишка взгляд на своего мужа.
Но он-то, похоже, вовсе не мучился. Последняя ночь, которую они провели вместе, была ночью самых жарких споров. И Доминик не попытался соблазнить ее, он даже не стал ее будить. Если бы она ночью не проснулась и не обнаружила, что муж держит ее в объятиях, она бы даже не догадалась, что он приходил в спальню.
Ее личные покои стали ей казаться очень уж просторными и пустыми. В сердце ее затаилась тоска, и она страдала от того, что не спала вместе с мужем. Ей не хватало его теплых рук, ласковых объятий. Не хватало его самого.
- Ты же сама этого хотела, - напомнила себе Кэтрин и, опустившись в кресло, прикрыла ладонью глаза.
Сколько уже раз она повторяла эту фразу за последние несколько дней, и все-таки слова эти по-прежнему звучали неубедительно. Она изнывала от тоски по Доминику, по общению с ним и была ужасно разочарована тем, что он без нее прекрасно обходится. Почему-то она была уверена, что он придет на ее половину или попытается ласками и уговорами заманить ее на свою. Его пренебрежение она ощутила как пустоту, и пустота эта привела ее в ужас, хотя прежде она много раз продумывала именно такой поворот событий.
- Прошу прощения, миледи.
Вздрогнув, Кэтрин отняла ладони от лица и обернулась. В дверях стоял Мэтьюз, и было ясно: ему очень неловко, что он застал хозяйку в момент душевного волнения. Она поспешила придать лицу «спокойное» выражение и осведомилась:
- В чем дело, Мэтьюз?
- Прибыла посылка для вас. Принести ее прямо сюда? Или пусть отнесут в другую комнату?
Кэтрин ненадолго задумалась. То, что она успела заказать, должны были доставить еще очень не скоро. Чтобы сэкономить на пересылке, она специально указала в заказах, что это не срочно.
- Принесите посылку сюда, Мэтьюз. Но я представить себе не могу, что это такое.
Через несколько минут дворецкий вернулся с тремя свертками, упакованными в коричневую бумагу. Свертки были адресованы ей, но название магазина, написанное на обороте, оказалось совершенно незнакомым.
Недоуменно пожав плечами, Кэтрин разрезала бечевку ножницами, которые ей протянул предусмотрительный Мэтьюз. Развернула коричневую бумагу - и ахнула. Внутри оказалась именно такая ткань, о которой ей мечталось, когда она продумывала убранство своей гостиной. Ткань насыщенного синего цвета, с очень бледным, почти незаметным узором. С первого взгляда было ясно, что она очень дорогая - такую Кэтрин никак не могла бы себе позволить.
- И еще велели вручить вам вместе с посылкой вот это. - Мэтьюз протянул ей конверт.
Кэтрин взяла конверт дрожащей рукой. Старик же улыбнулся, затем поклонился и вышел из комнаты. Осторожно сломав печать, Кэтрин вытащила из конверта лист плотной дорогой бумаги и принялась читать.
Это было письмо от поверенного Доминика, в котором до ее сведения доводилось, что сумма, выделяемая ей «на булавки», увеличивается. Кроме того, учреждался особый фонд для финансирования работ по восстановлению и обновлению поместья. Увидев, какая сумма вложена в этот фонд, она глазам своим не поверила. Теперь можно было не только привести в порядок все комнаты в доме, но и заняться благоустройством земель, когда наступит весна.
Почему же Доминик вдруг проявил такую щедрость? Тем более сейчас, когда он, по всей видимости, потерял к ней интерес?
И тут ее осенило: ведь именно в этом причина! Муж охладел к ней, потому и предоставил ей возможность заниматься имением - в качестве компенсации. Чтобы ей было чем заняться, отвлечься… И чтобы она побыстрее забыла о нем и том времени, когда они были вместе.
Сколько раз она повторяла себе, что рано или поздно муж охладеет к ней. Однако думать про неизбежное было гораздо легче, чем на самом деле переживать такое. Надо пойти найти Доминика. Взглянуть ему в глаза, чтобы убедиться наверное, что он больше не желает ее.
Сунув письмо в карман, и подхватив один из свертков, Кэтрин поспешила к двери, соединявшей их спальни. Но Доминика в комнате не оказалось. Она вздохнула и направилась к лестнице.
- Мэтьюз! - звала она дворецкого, заглядывая во все комнаты. Но старик куда-то исчез. Доминика же в кабинете не было, и она не слышала, чтобы он поднимался на чердак.
И тут она услышала голоса. Причем доносились они из той самой гостиной, которую ей так не терпелось обставить. Что там делать Доминику? Ведь именно его густой баритон слышался за дверью.
- Мэтьюз, я не хочу, чтобы вы беспокоились о своем будущем, - говорил ее муж. - Я понимаю, что неопределенность очень угнетала всю прислугу, но знайте: что бы ни случилось, я обязательно прослежу, чтобы и о вас, и об остальных слугах позаботились как следует.
- Я очень ценю вашу заботу, мистер Мэллори. - В голосе Мэтьюза впервые за все эти недели не было обычной тревоги. - И я обязательно доведу до сведения всех слуг эту приятную новость.
- Вот и хорошо. А теперь - к делу. Посылка для миссис Мэллори прибыла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74