– А что говорит по этому поводу мадемуазель Фролова? Ведь она была прикомандирована к русским.
– Я не знаю, что случилось с мадемуазель Фроловой, – несколько смутившись, пробормотал Фрай. – Она уже два дня не появляется в штабе. Должно быть, заболела…
– Как? Мадемуазель Фролова два дня не появляется в штабе, и вы до сих пор не узнали о причинах ее служебной небрежности?
– Я сейчас же узнаю, в чем дело, – поспешил ответить Фрай.
Он бросился в кабинет и начал усиленно звонить по телефону мадемуазель Фроловой, но никто не отвечал. Тогда он решил поехать к ней на квартиру.
На стук в дверь никто долго не откликался, и Фрай уже собирался было уйти, как вдруг послышался столь знакомый ему голос:
– Кто там?
Фрай назвал себя. Дверь медленно приотворилась, и выглянула Аннет в весьма откровенном утреннем туалете. Войдя внутрь, Фрай захлопнул дверь и быстро спросил:
– Куда девались трое русских?
– А я откуда знаю? – певуче протянула мадемуазель Фролова.
– Но ведь ты же была к ним прикомандирована! Ты должна знать обо всех их передвижениях по Каиру…
– Дуралей! – рассмеялась Аннет. – Ты очень наивен… Эти русские считают меня белогвардейкой и еще позавчера отказались от моих услуг.
– Но почему же ты не сообщила мне об этом сразу? – недовольно поморщился Фрай.
– Я была больна. Я и сейчас еще не совсем здорова… – И она кивнула на свой костюм.
– Так тебе, значит, ничего не известно об их исчезновении? – снова спросил Фрай.
«Прыткий мальчик!» – с чувством семейной гордости подумала Аннет о своем брате Антоне и с самым невинным видом ответила Фраю:
– Я только от тебя узнала, что русские исчезли… Еще раз повторяю: с двадцать первого ноября я с ними не виделась. Эта белобрысая чертовка, жена Петрова, заставила своего мужа выгнать меня: она очень ревнива.
– Ах, ревнива? – точно найдя объяснение мучившей его загадке, повторил Фрай.
– Ну, еще бы! – самодовольно воскликнула мадемуазель Фролова. – Она видела меня!
Когда час спустя Фрай выходил из дома мадемуазель Фроловой, для него было совершенно ясно, что эта пленительная женщина не имела решительно никакого отношения к исчезновению русских.
Майор Стимсон сидел за утренним завтраком и с удовлетворением думал о том, что пока, благодарение богу, судьба его складывается весьма благоприятно. Десять лет назад, будучи доцентом одного из английских университетов, он поступил на службу к египетскому правительству. Жалованье было хорошее, работа интересная.
С тех пор Стимсон прошел длинную и успешную дорогу. Его раскопки египетских древностей обратили на себя всеобщее внимание. Он был удачлив. В одной из старинных могил Стимсон нашел важные в историческом отношении письмена, которые сразу выдвинули его в мире археологов. В верхнем течении Нила он раскопал ремесленные и земледельческие орудия, которые египтяне употребляли более четырех тысяч лет назад, и по ним восстановил картину производственной жизни туземного населения в те далекие времена.
Статьи Стимсона по этому вопросу принесли ему звание профессора.
Но самым главным достижением ученого были исследования, связанные с одной из древнейших египетских пирамид, расположенной милях в сорока от Каира. В течение ряда лет Стимсон производил вокруг пирамиды раскопки, точно установил ее происхождение и историю, вскрыл целый комплекс могил и храмов, составляющих, так сказать, свиту этой пирамиды. Работы Стимсона, посвященные ей, создали ему славу в ученом мире и принесли немало лестных отзывов и почетных медалей. Английская наука считала Стимсона одним из ведущих египтологов, а египетское правительство дорожило его услугами и щедро снабжало необходимыми средствами.
Когда началась война, Стимсон был мобилизован, но это мало отразилось на его жизни и работе. Правда, он носил теперь погоны майора, но, как известный ученый, занимал почетное положение в штабе, пользовался различными привилегиями и по-прежнему продолжал вести раскопки в районе своей пирамиды.
Проглотив порцию бекона с поджаренными яйцами и выпив чашку густого чая с молоком, Стимсон стал просматривать газету. На английских фронтах не было ничего интересного, зато вести со Сталинградского фронта носили сенсационный характер.
«Хорошо, что русские стали бить немцев, – подумал майор. – Надо выровнять военную ситуацию. Легче будет прийти к здоровому компромиссу».
Потом он вернулся к своим работам и с особенным удовольствием вспоминал о последнем успехе: ему удалось раскопать могилу третьей жены фараона. Это была блестящая находка. Усыпальница находилась на глубине 200 футов. К ней вел узкий зигзагообразный коридор, спускавшийся все ниже и ниже. Потолок коридора поддерживали большие деревянные балки, которые не истлели, несмотря на пять тысяч лет, пронесшихся над этой могилой, – так суха была почва, в которой они лежали. Усыпальница была отделана голубыми изразцами дивной красоты. На каменном постаменте находились две прекрасно сохранившиеся мумии: третьей жены фараона и ее малолетней дочери.
Конечно, Стимсон снял со стен усыпальницы изразцы и отправил их в Лондон. Туда же он отправил и мумию третьей жены фараона. За столь ценные подарки Стимсон удостоился специальной благодарности со стороны ученых инстанций Англии. Это было приятно и вполне заслуженно. А мумию малолетней дочери Стимсон отдал египтянам.
Закурив сигару, он раза два прошелся по комнате. Да, сегодня он определенно был в хорошем настроении! Война войной, но его личные дела шли прекрасно.
Вошла горничная-англичанка и сказала:
– Там вас человек спрашивает, сэр… С раскопок… Очень спешно, сэр…
– С раскопок? – удивился Стимсон. – Как его зовут?
– Он называл свое имя, но я не могла запомнить, – отвечала горничная. – Эти египетские имена такие трудные, сэр.
– Позовите его сюда, – приказал Стимсон.
Минуту спустя в дверь осторожно просунулся невысокий египтянин. Он был худ и костляв, на светло-коричневом лице ярко выделялись белки глаз, в волосах просвечивала седина.
Египтянин, видимо, чувствовал себя неловко в изысканной обстановке европейского дома и старался стушеваться среди этих стульев, диванов, шкафов. Он усиленно кланялся майору и поминутно прижимал руки к вискам, точно извиняясь за свое вторжение.
– Как? Это ты, Ибрагим? – с изумлением воскликнул Стимсон. – Зачем ть явился?
Ибрагим был старшим рабочим, чем-то вроде прораба на раскопках Стимсона, и до сих пор никогда их не покидал. Должно было случиться что-либо из ряда вон выходящее, для того чтобы заставить его отправиться в Каир.
Ибрагим, еще раз прижав руки к вискам, склонился почти до земли и горестно воскликнул на ломаном английском языке:
– Болшой беда, господин!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108