– Женщинам порядочным, – сказала Лонгарина, – надо только, чтобы их любили мужья. Это единственное, что приносит им радость. Те же, которые стремятся во что бы то ни стало удовлетворять свои животные вожделения, все равно не довольствуются тем, что дозволено законом.
– Что же, по-вашему, если женщина хочет получить от своего мужа то, что по праву принадлежит ей одной, так это называется удовлетворять свое животное вожделение? – спросил Жебюрон.
– Я только хочу сказать, – ответила Лонгарина, – что женщина целомудренная, чье сердце наполнено истинною любовью, в ответной высокой любви находит больше радости, нежели во всех наслаждениях, к которым может стремиться плоть.
– Я с вами вполне согласен, – сказал Дагусен, – но присутствующие здесь мужчины не хотят ни понять это, ни в этом признаться. Я думаю, что если уж женщина вообще не способна довольствоваться взаимностью в любви, то одному мужу все равно никогда не удовлетворить ее желаний. Ибо ей мало той любви, в которой живут порядочные женщины, ее искушает низменная, скотская похоть.
– Вы мне сейчас напомнили, – сказала Уазиль, – об одной красивой женщине, у которой был хороший муж и которая, не довольствуясь этой честной любовью, стала похотливее свиньи, а в жестокости своей превзошла даже льва.
– Прошу вас, госпожа моя, – сказал Симонто, – расскажите нам эту историю, – и мы закончим ею сегодняшний день.
– Я не могу этого сделать по двум причинам, – ответила Уазиль, – во-первых, история эта очень длинная, а во-вторых, происходила она не в наше время и была записана одним писателем, – которому, впрочем, вполне можно верить, – но мы ведь обещали друг другу не рассказывать ничего, что уже было написано.
– Все это верно, – сказала Парламанта, – но если это тот самый рассказ, который я имею в виду, то он был написан на таком старинном языке, что, если не считать нас с вами, ни один из присутствующих никогда о нем не слыхал, и поэтому для всех он будет новым.
После этих слов вся компания стала просить госпожу Уазиль рассказать эту историю и не бояться, что она окажется слишком длинною, ибо до вечерней службы остается еще целый час. Исполняя их просьбу, госпожа Уазиль начала так.
Новелла семидесятая
Герцогиня Бургундская, не довольствуясь любовью своего мужа, воспылала такой нежностью к одному молодому дворянину, что, когда ей не удалось сообщить ему о своем чувстве взглядами и улыбками, она просто призналась ему в любви, что окончилось для нее весьма печально.
В Бургундии некогда правил герцог, человек очень красивый и в высшей степени благородный, который был женат на женщине, чья красота так его ослепляла, что он совсем не следил за ее поведением. Он хотел только одного – всячески угождать ей; она же искусным притворством убеждала его, что хочет того же. В доме герцога жил один дворянин, который обладал всеми совершенствами, какие только могут быть у мужчины, и был любим всеми, а больше всех самим герцогом; с детских лет герцог держал его возле себя и, высоко ценя его нравственные достоинства, отличал ото всех и доверял ему все дела, которые только можно было доверить человеку столь молодому. Герцогине же, которая была весьма далека от добродетели, недостаточно было любви мужа и тех забот, которыми он ее окружил. Она часто поглядывала на молодого человека, и он так пришелся ей по душе, что она полюбила его до безумия и, всячески стараясь, чтобы он это понял, устремляла на него нежные и кроткие взгляды, изображая на лице своем страсть и тяжко вздыхая. Но молодой человек, который сызмалу был приучен к одной только добродетели, никак не мог распознать таившиеся в этой даме порочные желания, ибо был убежден, что у нее для них нет никакой причины. И сколько эта несчастная, совсем обезумевшая от любви, ни бросала на него страстных взглядов, усилия ее ни к чему не вели, и она доходила до полного отчаяния. И горе ее было так велико, что однажды, забыв о том, что она из тех женщин, которые должны заставить мужчин просить о милости, а потом им отказывать, что она высокопоставленная дама, перед которой мужчинам следует преклоняться, она презрела своих кавалеров и, сделавшись сама храброй, как мужчина, решила избавиться от огня, переносить который больше уже не могла. И вот, когда муж ее отправился на совет, в котором молодой дворянин по молодости своей не принимал участия, она сделала ему знак подойти к ней. Тот повиновался, решив, что она хочет отдать какое-то распоряжение. Но вместо этого, нежно опершись на его плечо, она повела его в галерею и, вздохнув, сказала:
– Я удивляюсь, как это вы, человек такой молодой, красивый и благородный, столько времени прожили в обществе, где множество прелестных дам, и ни разу ни в кого не влюбились и не стали ничьим кавалером?
И, с великой нежностью заглянув ему в глаза, она Умолкла, чтобы услышать его ответ.
– Ваша светлость, если бы вы снизошли до мысли обо мне, то вас бы больше всего удивило, что человек, столь недостойный любви, как я, осмеливается предложить себя в кавалеры какой-нибудь даме – ведь та или отказала бы ему, или просто бы над ним посмеялась.
Услыхав столь разумный ответ, герцогиня еще больше полюбила юношу и заверила его, что при дворе ее нет ни одной дамы, которая не почла бы за счастье иметь его своим кавалером, что он вполне может предложить свои услуги любой, ибо успех ему обеспечен. Молодой дворянин стоял, потупив глаза и не смея взглянуть на ее лицо, которое горело так, что перед этим огнем не устоял бы никакой лед. Едва только он приготовил слова извинения, как герцог вызвал жену по какому-то делу – и, к ее большому огорчению, она была вынуждена уйти. Но молодой дворянин ни разу ничем не показал виду, что понял смысл ее слов. Герцогиня была раздражена и возмущена и, спрашивая себя, что могло повергнуть ее в такое состояние, пришла к выводу, что виною всему нелепая трусость и робость того, кого она так полюбила. Спустя несколько дней, видя, что молодой человек так и не догадывается, чего она хочет, она задумала побороть в себе страх и стыд и рассказать ему о том, что творится у нее на душе, и была уверена, что красоту ее он никак не может отвергнуть. Ей, однако, хотелось, чтобы он оказал ей честь и сам ее попросил об этом. Но потом она передумала и решила, что пожертвует ради наслаждения честью. И после того, как она пыталась еще несколько раз заводить с ним такие же разговоры и не получила от него никакого ответа, который бы сколько-нибудь мог ее удовлетворить, как-то раз она дернула его за рукав и сказала, что ей необходимо переговорить с ним о важном деле. Молодой дворянин со всем надлежащим смирением и почтительностью подошел к глубокой амбразуре окна, где она стояла. И когда она убедилась, что никто из находившихся в комнате лиц не мог их видеть, она дрожащим голосом, охваченная желанием, которое в ней боролось со страхом, возобновила свой прерванный разговор с ним и стала упрекать его в том, что он до сих пор еще не избрал себе в их обществе дамы, обещав, что поможет ему завоевать расположение любой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141