Андрей глядел невесело, невзирая на увлекательную картину, на проходившие в сторону моря океанские лесовозы, самоходные баржи, могучие буксиры, старенькие, ужасно дымящие пригородные пароходики и белые скоростные теплоходы типа «Москвич».
Настроение Андрея Полонского никак не соответствовало бурной жизни реки, порта и солнечному осеннему дню в бассейне Северной Двины.
Оба двигались по ещё влажной от росы асфальтовой дорожке вдоль неуклюжей деревянной ограды, украшенной пузатыми булавами.
– Андрэ! Вы всегда напоминаете мне глубоко интеллигентного и разносторонне мыслящего князя Болконского. Хотя он не был столь высокого роста, – ещё издали громко возвестил Яша.
– Я – Андрей Полонский – напоминаю тебе Андрея Болконского… Знаешь… очень близко лежит, а посему неостроумно, – отпарировал Андрей.
– Не настаиваю. Всё же, как я вижу, – не унимался Яша, – ты никак не можешь достойно осмыслить немалые достижения нашего исконно русского города. Итак, камо грядеши, сиречь – куда идешь?
– Гуляю.
– Стоит. Пейзаж родной мне водной магистрали заслуживает, чтобы им любовались. Куда Волге, Днепру и прочим Донам до нашей Северной Двины. Здесь ты можешь сесть на теплоход и прямым сообщением куда угодно, даже на Малайские острова.
Приятели повернули в сторону памятника Петру Первому, затем на главный проспект, мимо здания совнархоза и надоевшей директивной колоннады времен культа личности. У входа в театральный сквер, у стендов драматического театра, Яша увидел молодую женщину в тёмно-вишневом костюме и низко опущенной на лоб шляпке.
– Я хочу поздороваться с Клавдией Павловной, – сказал Яша, решительно пересекая улицу.
Андрей шёл следом. Он пропустил две автомашины и не спеша пошёл к стендам.
– Здравствуйте, Клавдия Павловна, самая привлекательная женщина родного Севера, достойная искреннего восхищения, не говоря уже об уважении.
– Здравствуйте, Яша. Рада вас видеть.
– Вы то солнце, которое всегда ласково светит мне, неприкаянному, на берегах Северной Двины.
– Но это северное солнце.
– Тем оно дороже моему сердцу.
– Яша, вы неисправимы.
– И это мое достоинство.
– Здравствуйте, Андрей. Почему вы не так жизнерадостны, как Яша?
– В присутствии Яши, Фигаро, я, конечно, выгляжу Гамлетом.
– Определение, по-моему, точное, – весело рассмеялась Клавдия Павловна. – Ну, Фигаро, что ещё скажете приятного?
– Желаю поздравить. Ваша Катя отлично защитила диплом. Не отрекайтесь.
– Спасибо. Катя и Ася в Сухуми. Я же еду в Ялту.
Втроем они пересекли сквер и вышли к главному почтамту, монументальному серому зданию, Клавдия Павловна посматривала на Андрея вопрошающе и с той теплотой, которая именуется нежной и ещё – материнской.
– И я завтра убываю, – сказал Андрей.
– Далеко?
– В Евпаторию.
Яша шёл рядом с Клавдией Павловной и не умолкал:
– Я всегда желаю вам, Клавдия Павловна, большого счастья.
– Верю, Яша.
В эту минуту ни Андрей, ни Клавдия Павловна не знали, что близкий им человек заставит Андрея отказаться от Евпатории и отправиться в Закавказье.
* * *
Яша не умолкал уже ровно двадцать шесть лет, с той минуты, когда акушерка, взяв его в руки и убедившись, что это мужчина, произнесла:
– Ну и крикун!
В компании, в присутствии Яши, ещё никому не удавалось произнести и десяток слов, говорил всегда он. В прошлом году секретарь лесотехнического института принесла директору на подпись диплом Якова Сверчка.
– Неужели? – изумился директор. – Неужели Сверчок защитил диплом?
– Я получила решение комиссии.
– И куда его, краснобая?
– В распоряжение нашего совнархоза.
– Не завидую совнархозу.
За дипломом Яша явился через четыре месяца после его подписания.
– Ангелина Леопольдовна, прошу вручить мне мой страховой полис.
– Яша, какой страховой полис? – встревожилась секретарь института, женщина добросовестная, пунктуальная и чересчур несовременная.
Ангелина Леопольдовна под страхом лишения пенсии не ответила бы, чем отличается Совет Министров от Верховного Совета. Она бы молитвенно сложила руки и с ужасом, умоляюще сказала бы: «Боже мой, я об этом не слышала».
Верховной властью вселенной Ангелина Леопольдовна искрение считала директора лесотехнического института. После него она почитала управдома. И вдруг Яша требует от неё какой-то страховой полис.
– Яша, помилуйте, мне же ваш полис никто не вручал.
– Я прошу страховой полис, именуемый дипломом.
– Диплом? – приложила руку к сердцу несчастная Ангелина Леопольдовна. – Какой же это полис?
– В некоторых случаях он отлично страхует от работы в поте лица, то есть дает право занимать должность, получать зарплату и при малейшем желании ровно ничего не делать.
Получив диплом, Яша протянул ещё не умиротворенной Ангелине Леопольдовне коробку конфет.
– Что вы, Яша, я не возьму. За что? – Но, встретив покоряющий голубиный взгляд, покраснела и дрожащей рукой взяла коробку.
Еще через месяц Яша с давно просроченным направлением явился к заместителю начальника бумдревпрома по кадрам Пунькину. В приёмной замначбумдревпрома Пунькина рядом с мерзнувшей секретарем-машинисткой (повязанной на груди шерстяной шалью крест-накрест, хотя на улице было плюс двадцать шесть), у шкафа высилась горка из обломков новеньких стульев, изготовленных на предприятиях бумдревпрома. Обломки поступали в управление от неблагодарных потребителей как образцы малоуспешной деятельности бумдревпрома.
– Прелестные экспонаты, – громко сказал Яша. Зябнувшая секретарь-машинистка не ответила, – она давно разучилась обращать на что-либо внимание.
– Можно войти к товарищу Пунькину Д. В.? – спросил Яша.
Навеки остывшая секретарь-машинистка снова не ответила. Яша открыл дверь. За столом сидел узкоплечий, чем-то недовольный замначбумдревпрома.
На столе в двух деревянных узорчатых стаканах плотно стояли строго очинённые карандаши. Между ними в специальной подставочке – квадратные листочки глянцевой бумаги (высшего сорта).
Даниил Васильевич Пунькин, слушая посетителя, машинально заносил его слова на квадратики, не вникая в их смысл, проделывая эту манипуляцию совершенно механически. Сказывалась давняя тренировка.
После ухода посетителя Пунькин Д. В. аккуратно разрывал листочки и бросал их в корзину. Эта процедура освобождала мозг от обязанностей: думать, помнить, реагировать. Посетитель и его слова не проникали ни в душу, ни в голову Пунькина.
– Здравствуйте, Даниил Васильевич! – радушно поздоровался Яша.
Пунькин опустил веки и взял глянцевитый листочек.
До этого Пунькин и Яша встречались, в катерной гавани.
Небольшой быстроходный катерок Пунькина «Молния» швартовался рядом с катером «Вулкан», принадлежащем дяде Яши, профессору мединститута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65