В конце концов через внешние спокойство и смирение, которые Лари сохраняла всю жизнь, прорвался бурный гнев отверженного ребенка. Теперь она почувствовала, что выбор, сделанный матерью ради нее, нанес ей такую глубокую рану, что, возможно, ее сердце навсегда останется искалеченным. Лари пыталась быть справедливой и найти объективные причины поступка Катарины.
Но теперь вдруг показалось, что все они не имеют значения. Еще раз обнаружив, что она не способна любить, Лари могла обвинять в этом только Кат. Она не могла больше продолжать поиски этого холодного, непостижимого феномена.
Установилась долгая тишина. Дэвид пытался разобраться в своих собственных чувствах, Лари молчала. Он не видел смысла упрашивать ее. Поднявшись с постели, Дэвид взял со стула пиджак.
– Дай мне знать о результатах поездки в Вашингтон, – попросила она.
Он кивнул и направился к двери. Прежде чем открыть ее, Дэвид обернулся.
– Я сказал, что никогда не покину тебя. А вот ты прогоняешь меня…
«Потому что именно этому меня учили», – произнес ее внутренний голос. Возможно, поэтому она и стала человеком, который прогоняет других. Это предположение еще сильнее разожгло бушевавший внутри у нее гнев.
– Miluji t?, Ларейна, – сказал Дэвид.
– Ga, vim, – тихо ответила она. – Я знаю.
– Ты знаешь, где найти меня, если я тебе понадоблюсь, – прибавил он.
Дэвид помедлил, а потом вышел за дверь.
Прислушиваясь к удаляющимся шагам, Лари не окликнула его. Было ничуть не легче ответить на слова «я люблю тебя», произнесенные по-чешски. Даже труднее. Лари думала о том, насколько все могло бы быть по-другому, если бы она слышала эти слова из уст своей матери в детстве.
«Miluji te, Ларейна».
В начале следующей недели Ник вернулся из Калифорнии. Он наносил официальные визиты, встречался с редакторами журналов и с рекламными агентами. Он не скрывал, что предстоящая поездка, возможно, будет его последней длительной командировкой, и ему хотелось собрать материал на особую тему. За годы, прошедшие после окончания вьетнамской войны, в прессе появлялись сообщения о сотнях американских летчиков и солдат, числившихся пропавшими без вести во время боевых действий, но которые, возможно, были еще живы и оставались в том регионе. Либо их держали в плену, либо им «промыли мозги» и убедили не возвращаться на родину. Ник собрался проверить эти слухи и попытаться сфотографировать некоторых из уцелевших солдат. Это была бы сенсационная новость для всей Америки.
Ник не навязывал Лари свое общество, но однажды позвонил ей, чтобы сказать, что найдет для нее свободное время, как только она захочет увидеть его. Потом, через несколько дней, снова побеспокоил ее и спросил, нет ли окна в ее расписании. Оба раза она ответила ему, что старается закончить оформление чердака Хэпа до его отъезда, чтобы он успел сфотографировать ее работу. И это был не просто предлог, хотя Лари, конечно, могла бы выкроить для него хотя бы час. Но ночь, проведенная с Дэвидом, привела ее в такое смятение, что у нее уже не осталось никаких эмоциональных резервов на общение с другим мужчиной. Ведь его слова любви, словно выстрелы в темную пещеру, заставят ее еще яснее осознать, что внутри у нее пустота.
Хотя у Берни Орна была квартира на Парк-авеню, Ник всегда предпочитал снимать номер в гостинице «Пласа», когда приезжал в Нью-Йорк. Именно туда Лари и позвонила ему поздно вечером в первую пятницу октября.
– Я готова, – сказала она.
– О, как раз вовремя. Я закажу шампанское, а ты приезжай прямо сейчас!
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
Он усмехнулся.
– Конечно. Замечательно, что у тебя уже все готово. Утром я как раз собирался сообщить тебе, что это твой последний шанс. В воскресенье я улетаю.
«И Ник тоже», – подумала Лари. Но его отлучки ей были более привычны.
– Ты не возражаешь начать пораньше? Судя по твоим описаниям, на фотографирование чердака может уйти целый день.
На следующее утро без четверти восемь такси доставило Лари на пустынную улицу и остановилось напротив дома, где находилась квартира Хэпа. Поскольку в воскресенье в этом промышленном районе были открыты лишь немногие магазины, где можно было купить еду, она захватила с собой большую хозяйственную сумку с двумя термосами кофе, чашками, апельсиновым соком, пончиками, пирожными, сандвичами и газированной водой. Ее уже ждал фургон с цветами, которые она заказала.
Большие корзины тюльпанов, лилий как раз выгружали из фургона, когда рядом остановился многоместный легковой автомобиль, который вел незнакомый Лари привлекательный молодой человек. С пассажирского сиденья поднялся Ник.
– Тут что, кладбище? – поинтересовался он.
– С цветами комнаты всегда выглядят красивее, – объяснила Лари.
– Как скажете, мадам.
И он подошел к автомобилю. Водитель открыл заднюю дверцу и начал разбирать огромную кучу аппаратуры, беспорядочно сваленной на багажном месте: треножники, лампы, отражающие пластаны, зажимы, футляры с фотоаппаратами, коробки с запасными лампами и пленкой. Лари смотрела на все это, широко раскрыв глаза.
– Лари, познакомься с Джедом Бейкером! – произнес Ник, кивнув в сторону молодого человека в брюках военного образца и ветронепроницаемой куртке. – Это его аппаратура. Я взял ее напрокат для сегодняшних снимков.
– Никогда не думала, что все это тебе понадобится, – заметила Лари, поздоровавшись с Джедом.
– Есть разница между тем, как следует фотографировать безобразные картины войны и прекрасные комнаты, – заметил Ник.
Лари поняла, что попала в хорошие руки.
Она ожидала, что Ник не одобрит выбора Хэпа. Но как только она начала объяснять ему преимущества дешевых помещений, он вставил, что хорошо знаком со множеством других фотографов, художников и моделей, хитрых и с большими связями, которые переехали в этот промышленный район. Когда он вернется в Штаты, то, возможно, тоже поселится где-нибудь поблизости. При упоминании Ника о своих многочисленных знакомых, Лари пришло в голову, что пока она держала его на расстоянии, он не просто сидел в своей комнате и предавался унынию. Отважный, знаменитый, талантливый, он, должно быть, собрал вокруг себя целый круг интересных друзей. И подруг тоже.
Впервые Лари почувствовала острую вспышку сожаления и угрызения совести из-за ночи, которую она провела с Дэвидом. Почему это не могло быть с Ником? Конечно, в то время ей казалось, что у нее нет выбора. Она никогда не считала Ника по-настоящему доступным для нее, по крайней мере, на тех условиях, которые ей были нужны. Он и теперь оставался недоступным. Ник всегда находился далеко, вне досягаемости, или заезжал мимоходом. Но сейчас Лари подумала о том, что может изменить свои условия. Ник был ее первым любовником – и он все еще здесь, в ее распоряжении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Но теперь вдруг показалось, что все они не имеют значения. Еще раз обнаружив, что она не способна любить, Лари могла обвинять в этом только Кат. Она не могла больше продолжать поиски этого холодного, непостижимого феномена.
Установилась долгая тишина. Дэвид пытался разобраться в своих собственных чувствах, Лари молчала. Он не видел смысла упрашивать ее. Поднявшись с постели, Дэвид взял со стула пиджак.
– Дай мне знать о результатах поездки в Вашингтон, – попросила она.
Он кивнул и направился к двери. Прежде чем открыть ее, Дэвид обернулся.
– Я сказал, что никогда не покину тебя. А вот ты прогоняешь меня…
«Потому что именно этому меня учили», – произнес ее внутренний голос. Возможно, поэтому она и стала человеком, который прогоняет других. Это предположение еще сильнее разожгло бушевавший внутри у нее гнев.
– Miluji t?, Ларейна, – сказал Дэвид.
– Ga, vim, – тихо ответила она. – Я знаю.
– Ты знаешь, где найти меня, если я тебе понадоблюсь, – прибавил он.
Дэвид помедлил, а потом вышел за дверь.
Прислушиваясь к удаляющимся шагам, Лари не окликнула его. Было ничуть не легче ответить на слова «я люблю тебя», произнесенные по-чешски. Даже труднее. Лари думала о том, насколько все могло бы быть по-другому, если бы она слышала эти слова из уст своей матери в детстве.
«Miluji te, Ларейна».
В начале следующей недели Ник вернулся из Калифорнии. Он наносил официальные визиты, встречался с редакторами журналов и с рекламными агентами. Он не скрывал, что предстоящая поездка, возможно, будет его последней длительной командировкой, и ему хотелось собрать материал на особую тему. За годы, прошедшие после окончания вьетнамской войны, в прессе появлялись сообщения о сотнях американских летчиков и солдат, числившихся пропавшими без вести во время боевых действий, но которые, возможно, были еще живы и оставались в том регионе. Либо их держали в плену, либо им «промыли мозги» и убедили не возвращаться на родину. Ник собрался проверить эти слухи и попытаться сфотографировать некоторых из уцелевших солдат. Это была бы сенсационная новость для всей Америки.
Ник не навязывал Лари свое общество, но однажды позвонил ей, чтобы сказать, что найдет для нее свободное время, как только она захочет увидеть его. Потом, через несколько дней, снова побеспокоил ее и спросил, нет ли окна в ее расписании. Оба раза она ответила ему, что старается закончить оформление чердака Хэпа до его отъезда, чтобы он успел сфотографировать ее работу. И это был не просто предлог, хотя Лари, конечно, могла бы выкроить для него хотя бы час. Но ночь, проведенная с Дэвидом, привела ее в такое смятение, что у нее уже не осталось никаких эмоциональных резервов на общение с другим мужчиной. Ведь его слова любви, словно выстрелы в темную пещеру, заставят ее еще яснее осознать, что внутри у нее пустота.
Хотя у Берни Орна была квартира на Парк-авеню, Ник всегда предпочитал снимать номер в гостинице «Пласа», когда приезжал в Нью-Йорк. Именно туда Лари и позвонила ему поздно вечером в первую пятницу октября.
– Я готова, – сказала она.
– О, как раз вовремя. Я закажу шампанское, а ты приезжай прямо сейчас!
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
Он усмехнулся.
– Конечно. Замечательно, что у тебя уже все готово. Утром я как раз собирался сообщить тебе, что это твой последний шанс. В воскресенье я улетаю.
«И Ник тоже», – подумала Лари. Но его отлучки ей были более привычны.
– Ты не возражаешь начать пораньше? Судя по твоим описаниям, на фотографирование чердака может уйти целый день.
На следующее утро без четверти восемь такси доставило Лари на пустынную улицу и остановилось напротив дома, где находилась квартира Хэпа. Поскольку в воскресенье в этом промышленном районе были открыты лишь немногие магазины, где можно было купить еду, она захватила с собой большую хозяйственную сумку с двумя термосами кофе, чашками, апельсиновым соком, пончиками, пирожными, сандвичами и газированной водой. Ее уже ждал фургон с цветами, которые она заказала.
Большие корзины тюльпанов, лилий как раз выгружали из фургона, когда рядом остановился многоместный легковой автомобиль, который вел незнакомый Лари привлекательный молодой человек. С пассажирского сиденья поднялся Ник.
– Тут что, кладбище? – поинтересовался он.
– С цветами комнаты всегда выглядят красивее, – объяснила Лари.
– Как скажете, мадам.
И он подошел к автомобилю. Водитель открыл заднюю дверцу и начал разбирать огромную кучу аппаратуры, беспорядочно сваленной на багажном месте: треножники, лампы, отражающие пластаны, зажимы, футляры с фотоаппаратами, коробки с запасными лампами и пленкой. Лари смотрела на все это, широко раскрыв глаза.
– Лари, познакомься с Джедом Бейкером! – произнес Ник, кивнув в сторону молодого человека в брюках военного образца и ветронепроницаемой куртке. – Это его аппаратура. Я взял ее напрокат для сегодняшних снимков.
– Никогда не думала, что все это тебе понадобится, – заметила Лари, поздоровавшись с Джедом.
– Есть разница между тем, как следует фотографировать безобразные картины войны и прекрасные комнаты, – заметил Ник.
Лари поняла, что попала в хорошие руки.
Она ожидала, что Ник не одобрит выбора Хэпа. Но как только она начала объяснять ему преимущества дешевых помещений, он вставил, что хорошо знаком со множеством других фотографов, художников и моделей, хитрых и с большими связями, которые переехали в этот промышленный район. Когда он вернется в Штаты, то, возможно, тоже поселится где-нибудь поблизости. При упоминании Ника о своих многочисленных знакомых, Лари пришло в голову, что пока она держала его на расстоянии, он не просто сидел в своей комнате и предавался унынию. Отважный, знаменитый, талантливый, он, должно быть, собрал вокруг себя целый круг интересных друзей. И подруг тоже.
Впервые Лари почувствовала острую вспышку сожаления и угрызения совести из-за ночи, которую она провела с Дэвидом. Почему это не могло быть с Ником? Конечно, в то время ей казалось, что у нее нет выбора. Она никогда не считала Ника по-настоящему доступным для нее, по крайней мере, на тех условиях, которые ей были нужны. Он и теперь оставался недоступным. Ник всегда находился далеко, вне досягаемости, или заезжал мимоходом. Но сейчас Лари подумала о том, что может изменить свои условия. Ник был ее первым любовником – и он все еще здесь, в ее распоряжении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159