Он не котел, чтобы у Флауэр появилось хотя бы малейшее подозрение о сто причастности к этому проекту. Хотя уловки Чезза были неприятны Лари, именно упоминание о комиссионном вознаграждении привело ее к окончательному решению.
– Мой ответ: нет, Чезз! Не-е-ет! Это просто неэтично!
– Этично… – эхом повторил он, будто это слово смутило его. – Разве это значит «справедливо» и «правильно»?
– Верно. Не значит.
– Однако справедливо и правильно то, что Флауэр платит тебе два доллара в час и держит твой талант под замком?
В его голосе звучало возмущение ее положением.
Их беседу прервало появление главного блюда, но она даже не притронулась к нему. Спор лишил ее аппетита. Перед ней стоял выбор: либо стать соучастницей Чезза, либо отказаться от такой превосходной возможности. Но он с такой жадностью набросился на еду, что не сразу заметил ее состояние.
– Ларейна, не надо переживать! Если ты из-за моего предложения чувствуешь себя неловко, finito. Ешь, пожалуйста!
И он постучал вилкой по тарелке. – Я заказал это специально для тебя.
Она заставила себя проглотить кусочек. Это была камбала с бархатистым сливочным соусом, приправленным щавелем, и с гарниром из крошечных картофелин и моркови, сладкой как мед. Один глоток – и аппетит вернулся к ней. Ужин – по его выбору – в точности соответствовал ее вкусам. Все это прекрасно дополняло восхитительное вино. Лари пила один бокал за другим и даже не заметила, как официант открыл вторую бутылку.
Напряжение в отношениях между ними исчезло, как и подозрительность Лари по поводу его намерений вовлечь ее в свои сомнительные дела. Вечер проходил именно так, как ей и хотелось. Это было приятное развлечение после разочарований на службе. Чезз смешил ее разлитыми забавными историями из своей жизни в Риме, с юмором рассказывая о неприятностях, случившихся с ним, когда он занялся продажей гамбургеров. В ответ Лари поведала ему о причудах Флауэр и о своем соседстве с мафиозо.
Подали свежую малину, потом кофе и, наконец, по небольшой рюмке самбуки – итальянского ликера, на поверхности которого мерцало яркое синее пламя. Когда оно потухло, Чезз поднял рюмку и произнес тост:
– Al'mia Beatrice, – сказал он, глядя на нее своими зелеными глазами.
На этот раз Лари воздержалась от замечаний. Она чокнулась с ним и выпила ликер.
По пути домой она чувствовала, что плывет в восхитительном тумане. Присутствие Чезза пьянило не меньше, чем вино. Бросив взгляд в окно на ковер мерцающих огней, она забыла о том, что машина мчится по мосту, и вообразила, что летит. Чезз тоже знал, когда лучше помолчать. Он заключил ее в объятия, она прильнула к нему, и они полетели вместе. Наконец, когда они стали спускаться, приближаясь к сверкающей земле, Чезз увлек ее в другой полет. Он нежно повернул к себе ее лицо и поцеловал.
Ощутив теплое прикосновение его губ, Лари почувствовала головокружительное волнение. Разве она не ждала этого момента с того самого вечера, когда впервые увидела его? О да, у нее было множество разумных причин, чтобы избегать Чезза Даниели, но все они ничего не значили по сравнению с бешеным желанием, охватившим ее. Лари повернулась, чтобы обнять его. Погрузив пальцы в шелковистые волосы Чезза, она открыла рот, чтобы полностью ощутить вкус его губ. Она задрожала, когда его рука скользнула ей под жакет и стала поглаживать ее бедро.
– Чезз! – прошептала она.
Она надеялась, что он понял ее призыв.
Автомобиль остановился. Лари увидела лакированную дубовую дверь особняка. Она сжала его руку, вышла из автомобиля и потянула Чезза за собой. Остановившись у двери, он снова поцеловал ее – глубоко, страстно. Лари прервала поцелуй только для того, чтобы достать ключ из кармана.
Но, открыв дверь, она заметила, что он отступил на два шага назад.
– Не уходи! – произнесла она, не в состоянии скрыть мольбы в голосе.
– Я бы не ушел. Но я не смогу вынести, если завтра та возненавидишь меня! – ответил он.
– Я ни в чем не буду обвинять тебя, Чезз. Это мой выбор!
– Дорогая Лари, что бы ты ни говорила, завтра, когда взойдет солнце, ты будешь думать иначе. Я знаю о твоем прошлом. Если ты почувствуешь себя покинутой… это выпустит на свободу слишком много призраков, которые будут преследовать тебя. Я не могу допустить этого. Я знаю, ты не простишь меня.
То, что он так хорошо понимал ее, только заставило Лари еще сильнее желать его. Она потянулась к нему. Чезз взял ее за руки, но по-прежнему держался на расстоянии.
– Мне нечего будет прощать тебе! Ты ведь не даешь никаких обещаний, – сказала она.
Чезз колебался еще мгновение, а потом позволил Лари втащить себя в дом.
Как он уже давно говорил ей, это был его талант, переданный ему по наследству: способность угождать женщине, посвятить всего себя этому «искусству», как другие посвящают свою жизнь живописи или литературе.
Все, что делал Чезз – то, как он передвинул лампу в спальне, чтобы свет падал в нужном направлении, когда они занимались любовью; ритм, который он задал своими медленными ласками; доверительный шепот, которым учил Лари, как ей следует двигаться; поцелуи, которыми осыпал ее; прикосновения его губ, – все это ласково вело ее по тропе возбуждения, которая поднималась все выше и выше, пока она не почувствовала, что каждый ее нерв трепещет от наслаждения и все существо стремится к волшебному к взрыву.
Лари ощущала, что Чезз все время контролирует себя. А он все приближал ее к краю пропасти, потом бережно уводил обратно, затем делал еще несколько шажков, останавливался и снова подталкивал ближе, ближе…
– Чезз! – взмолилась она наконец и, обвив руками его гладкую спину, прижалась к нему и заставила еще глубже погрузиться в себя.
Но он знал, как сделать ожидание более восхитительным и непереносимым.
– Mia Beatrice! – прошептал он, припав к ее шее, вышел из нее и снова подставил ей свои губы.
Лари хотелось доставить ему такое же наслаждение, какое он доставлял ей, но его, казалось, ничто не интересовало, кроме одного: как сделать эти мгновения чудесными для нее. Когда Чезз, наконец снова глубоко погрузился в нее и вызвал оргазм, она неистово вцепилась в него, словно только так могла удержаться и не взлететь.
– О… силы небесные! Чезз, ты – что-то… необыкновенное… – выдохнула Лари, когда он приподнялся и взглянул на нее.
Постепенно отдельные части ее тела, которые расплавились и превратились в чистые ощущения, снова слились вместе в единое целое.
– Силы небесные тут ни при чем, cara.
Чезз поднялся с кровати, подошел к окну и стоял, в задумчивости глядя на улицу.
Лари наблюдала за ним, восхищаясь его телом. Небольшие бугорки мускулов у него под кожей слегка оттенялись светом, исходившим от уличных фонарей.
– Что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
– Мой ответ: нет, Чезз! Не-е-ет! Это просто неэтично!
– Этично… – эхом повторил он, будто это слово смутило его. – Разве это значит «справедливо» и «правильно»?
– Верно. Не значит.
– Однако справедливо и правильно то, что Флауэр платит тебе два доллара в час и держит твой талант под замком?
В его голосе звучало возмущение ее положением.
Их беседу прервало появление главного блюда, но она даже не притронулась к нему. Спор лишил ее аппетита. Перед ней стоял выбор: либо стать соучастницей Чезза, либо отказаться от такой превосходной возможности. Но он с такой жадностью набросился на еду, что не сразу заметил ее состояние.
– Ларейна, не надо переживать! Если ты из-за моего предложения чувствуешь себя неловко, finito. Ешь, пожалуйста!
И он постучал вилкой по тарелке. – Я заказал это специально для тебя.
Она заставила себя проглотить кусочек. Это была камбала с бархатистым сливочным соусом, приправленным щавелем, и с гарниром из крошечных картофелин и моркови, сладкой как мед. Один глоток – и аппетит вернулся к ней. Ужин – по его выбору – в точности соответствовал ее вкусам. Все это прекрасно дополняло восхитительное вино. Лари пила один бокал за другим и даже не заметила, как официант открыл вторую бутылку.
Напряжение в отношениях между ними исчезло, как и подозрительность Лари по поводу его намерений вовлечь ее в свои сомнительные дела. Вечер проходил именно так, как ей и хотелось. Это было приятное развлечение после разочарований на службе. Чезз смешил ее разлитыми забавными историями из своей жизни в Риме, с юмором рассказывая о неприятностях, случившихся с ним, когда он занялся продажей гамбургеров. В ответ Лари поведала ему о причудах Флауэр и о своем соседстве с мафиозо.
Подали свежую малину, потом кофе и, наконец, по небольшой рюмке самбуки – итальянского ликера, на поверхности которого мерцало яркое синее пламя. Когда оно потухло, Чезз поднял рюмку и произнес тост:
– Al'mia Beatrice, – сказал он, глядя на нее своими зелеными глазами.
На этот раз Лари воздержалась от замечаний. Она чокнулась с ним и выпила ликер.
По пути домой она чувствовала, что плывет в восхитительном тумане. Присутствие Чезза пьянило не меньше, чем вино. Бросив взгляд в окно на ковер мерцающих огней, она забыла о том, что машина мчится по мосту, и вообразила, что летит. Чезз тоже знал, когда лучше помолчать. Он заключил ее в объятия, она прильнула к нему, и они полетели вместе. Наконец, когда они стали спускаться, приближаясь к сверкающей земле, Чезз увлек ее в другой полет. Он нежно повернул к себе ее лицо и поцеловал.
Ощутив теплое прикосновение его губ, Лари почувствовала головокружительное волнение. Разве она не ждала этого момента с того самого вечера, когда впервые увидела его? О да, у нее было множество разумных причин, чтобы избегать Чезза Даниели, но все они ничего не значили по сравнению с бешеным желанием, охватившим ее. Лари повернулась, чтобы обнять его. Погрузив пальцы в шелковистые волосы Чезза, она открыла рот, чтобы полностью ощутить вкус его губ. Она задрожала, когда его рука скользнула ей под жакет и стала поглаживать ее бедро.
– Чезз! – прошептала она.
Она надеялась, что он понял ее призыв.
Автомобиль остановился. Лари увидела лакированную дубовую дверь особняка. Она сжала его руку, вышла из автомобиля и потянула Чезза за собой. Остановившись у двери, он снова поцеловал ее – глубоко, страстно. Лари прервала поцелуй только для того, чтобы достать ключ из кармана.
Но, открыв дверь, она заметила, что он отступил на два шага назад.
– Не уходи! – произнесла она, не в состоянии скрыть мольбы в голосе.
– Я бы не ушел. Но я не смогу вынести, если завтра та возненавидишь меня! – ответил он.
– Я ни в чем не буду обвинять тебя, Чезз. Это мой выбор!
– Дорогая Лари, что бы ты ни говорила, завтра, когда взойдет солнце, ты будешь думать иначе. Я знаю о твоем прошлом. Если ты почувствуешь себя покинутой… это выпустит на свободу слишком много призраков, которые будут преследовать тебя. Я не могу допустить этого. Я знаю, ты не простишь меня.
То, что он так хорошо понимал ее, только заставило Лари еще сильнее желать его. Она потянулась к нему. Чезз взял ее за руки, но по-прежнему держался на расстоянии.
– Мне нечего будет прощать тебе! Ты ведь не даешь никаких обещаний, – сказала она.
Чезз колебался еще мгновение, а потом позволил Лари втащить себя в дом.
Как он уже давно говорил ей, это был его талант, переданный ему по наследству: способность угождать женщине, посвятить всего себя этому «искусству», как другие посвящают свою жизнь живописи или литературе.
Все, что делал Чезз – то, как он передвинул лампу в спальне, чтобы свет падал в нужном направлении, когда они занимались любовью; ритм, который он задал своими медленными ласками; доверительный шепот, которым учил Лари, как ей следует двигаться; поцелуи, которыми осыпал ее; прикосновения его губ, – все это ласково вело ее по тропе возбуждения, которая поднималась все выше и выше, пока она не почувствовала, что каждый ее нерв трепещет от наслаждения и все существо стремится к волшебному к взрыву.
Лари ощущала, что Чезз все время контролирует себя. А он все приближал ее к краю пропасти, потом бережно уводил обратно, затем делал еще несколько шажков, останавливался и снова подталкивал ближе, ближе…
– Чезз! – взмолилась она наконец и, обвив руками его гладкую спину, прижалась к нему и заставила еще глубже погрузиться в себя.
Но он знал, как сделать ожидание более восхитительным и непереносимым.
– Mia Beatrice! – прошептал он, припав к ее шее, вышел из нее и снова подставил ей свои губы.
Лари хотелось доставить ему такое же наслаждение, какое он доставлял ей, но его, казалось, ничто не интересовало, кроме одного: как сделать эти мгновения чудесными для нее. Когда Чезз, наконец снова глубоко погрузился в нее и вызвал оргазм, она неистово вцепилась в него, словно только так могла удержаться и не взлететь.
– О… силы небесные! Чезз, ты – что-то… необыкновенное… – выдохнула Лари, когда он приподнялся и взглянул на нее.
Постепенно отдельные части ее тела, которые расплавились и превратились в чистые ощущения, снова слились вместе в единое целое.
– Силы небесные тут ни при чем, cara.
Чезз поднялся с кровати, подошел к окну и стоял, в задумчивости глядя на улицу.
Лари наблюдала за ним, восхищаясь его телом. Небольшие бугорки мускулов у него под кожей слегка оттенялись светом, исходившим от уличных фонарей.
– Что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159