С этого времени жизнь русского в Йемене висела на волоске. Небу известно, что нет сильнее гнева. чем любовь, превратившаяся в ненависть…
В конце 1987 года СССР открыл посольство в антикоммунистическом Омане и обхаживал пробританского султана.
– У меня нет, – ответил коллега, – но спорю, у англичан есть.
Всего лишь один шаг в сторону отделял лабиринт узких и сырых коридоров американского посольства от более шикарного британского. Они вошли через огромные резные деревянные двери, кивнули привратнику и пересекли двор.
Когда– то это было имение богатого торговца, и от всего здесь веяло историей. Во дворе на одной из стен находилась табличка, оставленная римским легионом, который ушел в пустыню и больше его не видели. В центре стоял британский флагшток, который в давние времена служил столбом, дававшим рабу свободу, если только тот мог добраться до его вершины. Они свернули влево к зданию посольства, где старший сотрудник Интеллидженс сервис ожидал их. Они пожали друг другу руки.
– В чем проб, старина? – спросил англичанин.
– Проб, – ответил Монк, – состоит в том, что я только что видел на базаре парня, который, как я думаю, может оказаться русским.
– Ну что же, посмотрим книгу с физиономиями, – предложил англичанин.
Он провел их через стальные, надежно запирающиеся двери с филигранной отделкой, прохладный холл с колоннами, вверх по лестнице. Британская резидентура располагалась на верхнем этаже.
Сотрудник СИС достал из сейфа альбом, и они бегло просмотрели его. В нем были представлены недавно прибывшие сотрудники советского посольства ~ их снимали в аэропорту, на улице или на открытой веранде кафе. Молодой человек с черными глазами оказался последним, его сфотографировали в зале аэропорта по прибытии.
– Местные ребята оказывают нам полное содействие в таких вещах, – пояснил разведчик. – Русские заранее обращаются в здешнее министерство иностранных дел за аккредитацией, так что мы узнаем о них все. Затем, когда они приезжают, нас предупреждают, и мы оказываемся в нужном месте с телескопическими объективами. Это он?
– Да. Что-нибудь о нем известно?
Разведчик проверил одну из стопки карточек.
– Вот он. Если все это не вранье, то он третий секретарь, возраст – двадцать восемь. Имя – Умар Гунаев. Похоже, татарин.
– Нет, – задумчиво произнес Монк, – он чеченец. И мусульманин.
– Думаете, он из КГБ? – спросил англичанин.
– О да, тот еще шпион.
– Хорошо, спасибо за информацию. Хотите, чтобы мы что-нибудь предприняли в отношении его? Пожаловались правительству?
– Нет, – сказал Монк. – Мы все должны зарабатывать себе на жизнь. Лучше уж знать, кто он. Они же пришлют замену.
Когда они возвращались, сотрудник ЦРУ спросил Монка:
– Как вы узнали?
– Просто интуиция.
Но сработала не просто интуиция. Год назад Гунаев пил апельсиновый сок в баре отеля «Фронтель» в Адене. Монк оказался не единственным, кто узнал его в тот день. Два араба заметили его и решили отомстить за оскорбление, нанесенное их стране.
Марк Джефферсон прибыл 8 августа дневным рейсом в аэропорт Шереметьево в Москве, где его встретил шеф местного бюро «Дейли телеграф». Политический обозреватель, звезда британской прессы, был худощавым, подвижным человеком средних лет, с поредевшими рыжеватыми волосами и короткой, такого же оттенка бородкой. Как говорили, его темперамент соответствовал длине его тела и бороды.
Он отклонил приглашение коллеги поужинать с ним и его женой и попросил только отвезти его в престижный отель «Националь» на Манежной площади.
Приехав туда, он заявил, что предпочитает взять интервью у мистера Комарова без сопровождающих, и, если возникнет необходимость, он наймет лимузин с шофером через хорошее агентство в самом отеле. Шеф, от которого столь решительным образом избавились, уехал.
Джефферсон зарегистрировался, причем этим занимался лично управляющий – высокий и любезный швед. Его паспорт остался у администратора, списанные с него данные следовало передать в ОВИР. Перед отъездом из Лондона Джефферсон поручил своему секретарю сообщить в «Националь» о том, кто он и какая он важная персона.
В своем номере Джефферсон набрал номер телефона, который передал ему Борис Кузнецов при их обмене факсами.
– Добро пожаловать в Москву, мистер Джефферсон, – сказал Кузнецов на безупречном английском с легким американским акцентом. – Мистер Комаров ждет встречи с вами.
Это было неправдой, но Джефферсон, во всяком случае, этому поверил. Встреча была назначена на следующий вечер на семь часов, потому что Комарова не будет в городе весь день. За Джефферсоном к «Националю» пришлют машину с шофером.
Довольный Джефферсон пообедал в одиночестве и лег спать.
На следующее утро после завтрака, состоявшего из яичницы с беконом, Марк Джефферсон решил осуществить то, что считал неотъемлемым правилом англичанина в любой части света, а именно прогуляться.
– Прогуляться? – с сомнением переспросил управляющий, вопросительно нахмурив брови. – Где вы хотите прогуляться?
– Где-нибудь. Подышать воздухом. Размять ноги. Возможно, пойти в Кремль и осмотреть его.
– Мы можем предоставить наш лимузин, – предложил управляющий. – Так будет намного удобнее. И безопаснее.
Джефферсон этого не хотел. Он хотел прогуляться, и он прогуляется. Управляющему лишь удалось уговорить его оставить часы и всю иностранную валюту в отеле, а взять с собой только пачку банкнот для нищих. Этого хватит, чтобы удовлетворить неимущих, но недостаточно, чтобы спровоцировать ограбление. Если повезет.
Британский журналист, сделавший карьеру в столичной прессе, никогда не посещал «горячих точек» планеты в качестве иностранного корреспондента. Вернулся он через два часа. Вид у него был несколько растерянный.
Он дважды приезжал в Москву – один раз при коммунистах и через восемь лет во второй раз, когда к власти только что пришел Ельцин. Каждый раз его впечатления ограничивались поездкой на такси от аэропорта до одного из лучших отелей и общением в британских дипломатических кругах. Он всегда считал Москву скучным и грязным городом, но совершенно не был готов к тому, с чем столкнулся в это утро.
Внешний вид настолько выдавал в нем иностранца, что уже на набережной и около Александровского сада его окружили бездомные, которых, казалось, тут было пруд пруди. Два раза ему почудилось, что за ним следуют банды молодежи. Единственными машинами, проезжавшими мимо, были военные и милицейские или лимузины богатых и привилегированных. Ничего, думал он, теперь у него есть несколько серьезных вопросов, которые он задаст сегодня вечером мистеру Комарову.
Зайдя в бар выпить перед ленчем – Джефферсон решил не выходить из отеля, пока мистер Комаров не пришлет за ним, – он оказался там в одиночестве, если не считать усталого и равнодушного ко всему канадского бизнесмена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
В конце 1987 года СССР открыл посольство в антикоммунистическом Омане и обхаживал пробританского султана.
– У меня нет, – ответил коллега, – но спорю, у англичан есть.
Всего лишь один шаг в сторону отделял лабиринт узких и сырых коридоров американского посольства от более шикарного британского. Они вошли через огромные резные деревянные двери, кивнули привратнику и пересекли двор.
Когда– то это было имение богатого торговца, и от всего здесь веяло историей. Во дворе на одной из стен находилась табличка, оставленная римским легионом, который ушел в пустыню и больше его не видели. В центре стоял британский флагшток, который в давние времена служил столбом, дававшим рабу свободу, если только тот мог добраться до его вершины. Они свернули влево к зданию посольства, где старший сотрудник Интеллидженс сервис ожидал их. Они пожали друг другу руки.
– В чем проб, старина? – спросил англичанин.
– Проб, – ответил Монк, – состоит в том, что я только что видел на базаре парня, который, как я думаю, может оказаться русским.
– Ну что же, посмотрим книгу с физиономиями, – предложил англичанин.
Он провел их через стальные, надежно запирающиеся двери с филигранной отделкой, прохладный холл с колоннами, вверх по лестнице. Британская резидентура располагалась на верхнем этаже.
Сотрудник СИС достал из сейфа альбом, и они бегло просмотрели его. В нем были представлены недавно прибывшие сотрудники советского посольства ~ их снимали в аэропорту, на улице или на открытой веранде кафе. Молодой человек с черными глазами оказался последним, его сфотографировали в зале аэропорта по прибытии.
– Местные ребята оказывают нам полное содействие в таких вещах, – пояснил разведчик. – Русские заранее обращаются в здешнее министерство иностранных дел за аккредитацией, так что мы узнаем о них все. Затем, когда они приезжают, нас предупреждают, и мы оказываемся в нужном месте с телескопическими объективами. Это он?
– Да. Что-нибудь о нем известно?
Разведчик проверил одну из стопки карточек.
– Вот он. Если все это не вранье, то он третий секретарь, возраст – двадцать восемь. Имя – Умар Гунаев. Похоже, татарин.
– Нет, – задумчиво произнес Монк, – он чеченец. И мусульманин.
– Думаете, он из КГБ? – спросил англичанин.
– О да, тот еще шпион.
– Хорошо, спасибо за информацию. Хотите, чтобы мы что-нибудь предприняли в отношении его? Пожаловались правительству?
– Нет, – сказал Монк. – Мы все должны зарабатывать себе на жизнь. Лучше уж знать, кто он. Они же пришлют замену.
Когда они возвращались, сотрудник ЦРУ спросил Монка:
– Как вы узнали?
– Просто интуиция.
Но сработала не просто интуиция. Год назад Гунаев пил апельсиновый сок в баре отеля «Фронтель» в Адене. Монк оказался не единственным, кто узнал его в тот день. Два араба заметили его и решили отомстить за оскорбление, нанесенное их стране.
Марк Джефферсон прибыл 8 августа дневным рейсом в аэропорт Шереметьево в Москве, где его встретил шеф местного бюро «Дейли телеграф». Политический обозреватель, звезда британской прессы, был худощавым, подвижным человеком средних лет, с поредевшими рыжеватыми волосами и короткой, такого же оттенка бородкой. Как говорили, его темперамент соответствовал длине его тела и бороды.
Он отклонил приглашение коллеги поужинать с ним и его женой и попросил только отвезти его в престижный отель «Националь» на Манежной площади.
Приехав туда, он заявил, что предпочитает взять интервью у мистера Комарова без сопровождающих, и, если возникнет необходимость, он наймет лимузин с шофером через хорошее агентство в самом отеле. Шеф, от которого столь решительным образом избавились, уехал.
Джефферсон зарегистрировался, причем этим занимался лично управляющий – высокий и любезный швед. Его паспорт остался у администратора, списанные с него данные следовало передать в ОВИР. Перед отъездом из Лондона Джефферсон поручил своему секретарю сообщить в «Националь» о том, кто он и какая он важная персона.
В своем номере Джефферсон набрал номер телефона, который передал ему Борис Кузнецов при их обмене факсами.
– Добро пожаловать в Москву, мистер Джефферсон, – сказал Кузнецов на безупречном английском с легким американским акцентом. – Мистер Комаров ждет встречи с вами.
Это было неправдой, но Джефферсон, во всяком случае, этому поверил. Встреча была назначена на следующий вечер на семь часов, потому что Комарова не будет в городе весь день. За Джефферсоном к «Националю» пришлют машину с шофером.
Довольный Джефферсон пообедал в одиночестве и лег спать.
На следующее утро после завтрака, состоявшего из яичницы с беконом, Марк Джефферсон решил осуществить то, что считал неотъемлемым правилом англичанина в любой части света, а именно прогуляться.
– Прогуляться? – с сомнением переспросил управляющий, вопросительно нахмурив брови. – Где вы хотите прогуляться?
– Где-нибудь. Подышать воздухом. Размять ноги. Возможно, пойти в Кремль и осмотреть его.
– Мы можем предоставить наш лимузин, – предложил управляющий. – Так будет намного удобнее. И безопаснее.
Джефферсон этого не хотел. Он хотел прогуляться, и он прогуляется. Управляющему лишь удалось уговорить его оставить часы и всю иностранную валюту в отеле, а взять с собой только пачку банкнот для нищих. Этого хватит, чтобы удовлетворить неимущих, но недостаточно, чтобы спровоцировать ограбление. Если повезет.
Британский журналист, сделавший карьеру в столичной прессе, никогда не посещал «горячих точек» планеты в качестве иностранного корреспондента. Вернулся он через два часа. Вид у него был несколько растерянный.
Он дважды приезжал в Москву – один раз при коммунистах и через восемь лет во второй раз, когда к власти только что пришел Ельцин. Каждый раз его впечатления ограничивались поездкой на такси от аэропорта до одного из лучших отелей и общением в британских дипломатических кругах. Он всегда считал Москву скучным и грязным городом, но совершенно не был готов к тому, с чем столкнулся в это утро.
Внешний вид настолько выдавал в нем иностранца, что уже на набережной и около Александровского сада его окружили бездомные, которых, казалось, тут было пруд пруди. Два раза ему почудилось, что за ним следуют банды молодежи. Единственными машинами, проезжавшими мимо, были военные и милицейские или лимузины богатых и привилегированных. Ничего, думал он, теперь у него есть несколько серьезных вопросов, которые он задаст сегодня вечером мистеру Комарову.
Зайдя в бар выпить перед ленчем – Джефферсон решил не выходить из отеля, пока мистер Комаров не пришлет за ним, – он оказался там в одиночестве, если не считать усталого и равнодушного ко всему канадского бизнесмена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139