Оказавшись в храме, Лейла остановилась, зажгла свою свечу от одной из сотен других, что горели возле входа, потом смиренно опустила голову и направилась к исповедальням на другом конце нефа. Не обратив на нее внимания, мимо прошел священник в черной рясе.
Лейла всегда выбирала одну и ту же исповедальню. Она вошла в нее в точно назначенное время, обогнав какую-то женщину в черном платье, которая тоже искала священника, чтобы поведать ему о своих грехах - вероятно, куда менее тяжких, чем грехи той молодой женщины, что едва ли не оттолкнула ее, торопясь первой занять место в исповедальне.
Лейла прикрыла за собой дверь, повернулась и села на место кающейся грешницы. Справа от нее была резная решетка. Из-за решетки донесся шорох. Он должен быть там; в назначенное время он всегда был на месте.
Интересно, кто он такой, недоумевала Лейла. Почему он так щедро платит за ту информацию, которую она ему приносит? Не иностранец, для этого его арабский был слишком хорош; он говорил, как человек, родившийся и выросший в Багдаде. А платил он хорошо, очень хорошо.
- Лейла? - услышала она низкий голос.
Лейла всегда должна была приходить позже него и уходить первой. Он предупредил, чтобы она не болталась у двери храма в надежде увидеть его. Впрочем, это было невозможно в любом случае, ведь Кемаль следил за каждым ее шагом. Если этот олух заметит что-то подозрительное, то сразу же доложит хозяину. Тогда за ее жизнь никто не даст и ломаного медяка.
- Пожалуйста, назовитесь.
- Отец, я согрешила в плотских утехах и не заслуживаю отпущения грехов.
Эту фразу придумал он; действительно, кто еще скажет подобное?
- Что ты принесла?
Она сунула руку между ног, оттянула панталоны и вытащила фальшивый тампон, которыми он снабдил ее несколько дней назад. Открыв тампон с одного конца, она извлекла рулончик бумаги не толще карандаша и передала его через решетку.
- Подожди.
Шелестя тончайшей бумагой, он опытным взглядом пробежал ее записку - подробный рассказ о спорах на состоявшемся день назад заседании совета, проходившем под председательством самого Саддама Хуссейна, и о принятых там решениях. На этом совещании был и генерал Абдуллах Кадири.
- Хорошо, Лейла, очень хорошо.
Сегодня он заплатил швейцарскими франками, банкнотами очень крупного достоинства, просунув их через решетку. Она спрятала их там же, где хранила отданное ему сообщение; большинство мусульман-мужчин считали это место в определенные периоды жизни женщины нечистым. Найти там деньги может только врач или кошмарный Амн-аль-Амм.
- Сколько мне еще работать? - спросила она через решетку.
- Теперь недолго. Приближается война. К концу войны раис будет свергнут. Власть возьмут другие, в том числе и я. Тогда, Лейла, ты будешь вознаграждена по заслугам. Будь спокойна, делай свое дело и наберись терпения.
Лейла улыбнулась. Вознаграждена по заслугам. Это значит - деньги, много денег, достаточно, чтобы уехать далеко-далеко и жить в богатстве до конца своих дней.
- Теперь иди.
Лейла встала и вышла из исповедальни. Пожилая женщина в черном платье нашла другого священника. Лейла пересекла неф и вышла во дворик. Эта скотина Кемаль сидел за стальными воротами, сжимая в огромном кулаке банку и обливаясь потом на солнцепеке. Хорошо, пусть попотеет. Он бы еще не так вспотел, если бы узнал...
Не оглянувшись на телохранителя, Лейла повернула на улицу Шурджа и прямо через базарную толчею направилась к ждавшему ее «мерседесу». Взбешенный Кемаль поковылял за ней. Лейле и в голову не пришло обратить внимание на бедного феллаха, толкавшего перед собой велосипед с открытой корзиной на багажнике, а тот не заметил Лейлу. Феллах отправился на рынок, чтобы выполнить поручение кухарки, служившей в том же доме, что и он, а кухарка наказала ему купить мускатных орехов, кориандра и шафрана.
Оставшись один, мужчина в черной рясе священника-халдея выждал в исповедальне несколько минут, когда его агент уже наверняка должен был быть на улице. Чрезвычайно маловероятно, чтобы она узнала его, но в этой опасной игре нельзя было пренебрегать даже самой малостью.
Мужчина говорил с Лейлой вполне серьезно. Война неотвратимо приближалась. Даже отставка лондонской Железной леди ничего не изменит. Американцы закусили удила и не собирались отступать.
Если только тот идиот, что сидит во дворце на берегу реки возле моста Тамуз, все не испортит, решив вывести свою армию из Кувейта. К счастью, в него, кажется, вселился бес самоуничтожения. Американцы легко выиграют войну, потом придут в Багдад и доведут дело до конца. Не могут же они освободить Кувейт и на этом остановиться? Трудно представить, чтобы такая могучая нация была настолько глупа.
Когда они придут, им нужно будет создавать новое правительство. Американцы, естественно, предпочтут иметь дело с тем, кто хорошо говорит по-английски, кто понимает их образ жизни, ход их мыслей и их менталитет, кто будет говорить то, что им понравится. Они наверняка остановят свой выбор на таком человеке.
Тогда пригодится и его образование, и его космополитизм, которые так мешали ему в Багдаде. Сейчас его не допускали на совещания самого высокого уровня, не посвящали в секретнейшие решения раиса - и все лишь потому, что он не был ни полуграмотным выходцем из племени аль-тикрити, ни давнишним фанатиком баасистской партии, ни сводным братом Саддама.
Вот Кадири родился в Тикрити, и ему раис доверял. Тупой генерал танковых войск с повадками верблюда перед случкой; зато когда-то он играл с Саддамом и сверстниками из его клана в пыльных тикритских переулках - и этого было достаточно. Это ничтожество Кадири присутствовал на всех важнейших совещаниях, знал все секреты. Мужчине в исповедальне тоже нужно было знать эти секреты, чтобы самому готовить почву для грядущих перемен.
Мужчина убедился, что Лейла ушла, встал и вышел из исповедальни. Он не стал пересекать весь неф, а через боковую дверцу проскользнул в ризницу, кивнул настоящему священнику, облачавшемуся к службе, и через заднюю дверь вышел из храма.
Феллах с велосипедом оказался лишь в двадцати футах от двери. Именно в этот момент он случайно поднял голову, заметил священника в черной рясе и едва успел отвернуться. Священник тоже обратил внимание на феллаха, который поправлял соскочившую велосипедную цепь, но не узнал его и быстро зашагал к переулку, где его ждал небольшой неприметный автомобиль.
У феллаха, отправившегося на базар за специями, пот струился по лицу, а сердце бешено колотилось. Близко, слишком близко, черт побери. Он всегда старался избегать района вблизи штаб-квартиры Мухабарата в Мансуре, чтобы случайно не столкнуться с этим человеком. Но, черт побери, что он делает здесь, в христианском квартале, да еще в рясе священника-христианина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193