Беверли с Четом сидели за угловым столиком и пили мартини с яблочным соком. Беверли помахала им рукой.
— По стаканчику — и поедем! — прокричала она.
— Привет! — Джанна одарила всех лучезарной улыбкой.
— Я твоя поклонница, — призналась Беверли. — Видела твои снимки во всех ваших итальянских журналах.
— Спасибо, — просияла Джанна, купаясь в лучах славы.
— А вот еще новость, — сообщила Беверли. — Меня подписали делать тебе грим на съемках для Куртенелли.
— Отлично! — рассмеялась Джанна. — Мир тесен.
— Да, очень, — согласилась Беверли.
— Джет тоже будет сниматься, — объявила Джанна.
— Хочешь сказать, что я наконец поработаю и над этой мордашкой? — обрадовалась Бев.
— Хорошенькая мордашка? — Джанна потрепала Джета по щеке.
Чет, по обыкновению, помалкивал, но Джанна и из него быстро вытянула, чем он занимается, и засыпала вопросами о музыке. Он оживился. Она умела расшевелить любого мужчину.
Минут через двадцать Беверли предложила отчалить.
— Ты точно хочешь поехать? — спросил Джет у Джанны, втайне надеясь, что она подустала и они поедут домой, где он сможет спокойно предаться мыслям об Эми и о том, как выбираться из нелепой ситуации.
— Едем, едем! — Джанна даже засмеялась: как он только мог подумать? Она подмигнула Беверли: — У мальчиков не хватает… как сказать? — энергии. А мы с тобой будем веселиться, si?
— Еще как! — улыбнулась Беверли.
Оказавшись вдвоем в спальне, Макс с Эми испытали неловкость. Они стояли у изножья его огромной кровати, по-мужски темной и застеленной темным же, шоколадного цвета, бельем. Поцелуи, казалось, нисколько не прибавили ему решимости.
Эми почувствовала, что ей требуется каким-то способом расслабиться. Она вступала на неизведанную территорию и нервничала. С Джетом все было спонтанно, незапланированно: они просто повалились на кровать, охваченные желанием. Это было чистой воды безумство, но крайне приятное.
Сегодня с Максом все было иначе. Во-первых, она была совершенно трезва. Во-вторых, Макс не очень-то проявлял инициативу: целовала его она, а он лишь отвечал. И вообще целовался он как-то робко.
— Мне надо выпить, — сказала она едва слышно.
— Что ты хочешь? — Макс отодвинулся.
— Водки, — отважно сказала она.
— Солнышко, насколько я знаю, ты в жизни не пила крепкого.
— Сегодня я хочу сделать исключение.
— Послушай, — сказал он, — если тебе неловко…
— Нет, Макс! — с горячностью воскликнула она. — Я хочу сегодня быть с тобой!
— Я тоже, радость моя, но мне кажется, сегодня не лучший день.
— Просто мне надо раскрепоститься, — проговорила она, пропустив его реплику мимо ушей, — и рюмка — хорошее средство. Шампанского мне сегодня не досталось, и глоток водки сейчас будет в самый раз.
— Эми, — с серьезным видом произнес Макс, — у тебя сильный стресс. И хоть мне и очень хочется провести с тобой ночь, давай лучше отложим.
— Ты так считаешь?
— Мы скоро станем мужем и женой. Зачем второпях делать то, о чем ты потом можешь пожалеть?
— Но, Макс…
— Никаких «но»! — отрезал он. — Поверь, я знаю, что лучше для тебя.
Как унизительно! Жених не имеет желания с ней спать! Он ее откровенно отверг. О боже! Эми чувствовала себя полной дурой.
— Надень пальто, дорогая, — сказал Макс, выходя в гостиную. — Я отвезу тебя домой.
С этими словами он взял ключи от машины и направился к выходу.
Глава 37
«Прощальная вечеринка» означала громкую музыку, море выпивки, потные извивающиеся тела и неограниченное количество травы — такое, что здоровый человек получал кайф, всего лишь дыша этим воздухом.
И все это происходило в гостиной у Прыткого Джимми в его доме в Гарлеме, который он делил с двумя другими рэперами. Это была дыра, но весьма комфортабельная. Баснословно дорогая акустическая система выдавала на полную мощь тяжелый рэп.
Синди выплясывала и была на вершине блаженства. Либерти нашла себе укромный уголок, забилась туда и ругала себя, что поддалась на уговоры сестры. У них так всегда, разве нет? Вечно Синди уломает ее вопреки желанию.
— Ты позволяешь этой кошелке вытирать об тебя ноги, — частенько ворчал Кев. — Почему ты от нее не съедешь? Жили бы вместе у меня. Она тебе не нужна.
— Синди моя кузина, и не называй ее кошелкой!
— Она тебя просто использует, поскольку сама ни на что не годится.
— Нехорошо так говорить. Синди для меня на все готова.
Впрочем, в этом она не всегда была уверена. Синди действительно частенько ею помыкала, и сегодня — классический пример. В результате она торчит на вечеринке, куда совершенно не собиралась идти, забилась в уголок, подальше ото всех, а Синди тем временем от души отрывается и напропалую кадрит мужиков.
Но не будем забывать, что это Синди и ее мама приютили ее, когда Дайан ее выставила. И она жила у них на правах сестры и дочери. Когда же пришло время жить самостоятельно, они с Синди опять поселились вместе. Квартиру им тоже нашла Синди, как и работу в кофейне. Синди всегда о ней заботилась, а если иногда и позволяла себе ее использовать — так ведь это оттого, что она красивее. Ну, да это не главное, у Синди зато большое и доброе сердце.
Поскольку никого из этой компании Либерти не знала, она устроилась в сторонке и стала перебирать многочисленные компакт-диски, стоявшие на стеллаже рядом с аудиосистемой.
— Нашла что-нибудь по своему вкусу? — спросил знакомый голос.
Она обернулась. Это оказался Малик.
— Ой, привет! — Она обрадовалась знакомому лицу.
— Ты сегодня была молодцом, — похвалил режиссер. — Ты могла бы зарабатывать такими съемками. Ты очень киногенична.
— Сниматься в чужих видеоклипах не входит в мои планы, — беспечно улыбнулась Либерти. — Я пишу песни и пою, разве я тебе не говорила?
Может, и говорила. А может, нет. — Малик пил пиво из горлышка. — Но по опыту могу сказать: надо пользоваться тем, что имеешь. Я, например, хотел стать танцовщиком — а кем стал?
— Режиссура — это намного круче.
— Мне нравится, и жене моей — тоже. Надо вас познакомить, она у меня умница. Как ты.
— Ты женат? — изумилась Либерти, польщенная комплиментом.
— Удивлена?
— Ты такой молодой…
Малик пожал плечами.
— Двадцать восемь. Женился, когда жена залетела — не хотел плодить безотцовщину.
— Круто, — похвалила Либерти. — А чем жена занимается?
— Танцует, — похвалился Малик.
— А на съемках ее сегодня не было?
— Нет, лапуля, она не так танцует. Она балерина.
— Ого! Вот это я понимаю!
— Да. Она талантливая белая женщина, — сказал он, отхлебывая пива. — А ты полукровка, да?
— Сама толком не знаю, — созналась Либерти. — Мама мне вечно твердит, что я черная, но, по-моему, во мне есть белая кровь.
— Не знаешь, кто твой отец? Ты на это намекаешь?
— Я его никогда не видела. Он умер до моего рождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127