Он считает важным факт, что лакей исчез именно в тот день, когда получил предупреждение о предстоящем через месяц увольнении.
Мистер Эмберли, перелистывавший последний номер журнала «Панч», который он нашел на столе, при этих словах поднял глаза.
– Вы вручили ему предупреждение?
– Да, сегодня утром. Взвесив все, я подумал, что так будет лучше. Он многое себе позволял в своем положении. И затем этот случай с молодым Брауном. Чем больше я задумывался над тем, что вы, Эмберли, мне тогда сказали, тем больше мне это дело представлялось подозрительным. К тому же убийство Даусона. Когда начинаешь подозревать человека, то не знаешь, чем это закончится. И по размышлении я решил, что единственный выход – уволить слугу.
– Но Коллинз, насколько мне не изменяет память, имел прекрасное алиби на тот вечер, когда был убил Даусон.
– Да, я тоже так думал. Меня это неособенно беспокоило, пока Браун не упал в реку. В то время Коллинз гладил мой костюм и я видел его. Но то-то и удивительно, как порой можно обнаружить проколы в алиби. Я пытался подсчитать, сколько ему могло потребоваться времени, чтобы добраться до Питтингли-роуд, если он, положим, воспользовался мотоциклом. Я не говорю, что он мог сделать это, но у меня возникло сомнение. Знаете, это отвратительно, когда между хозяином и слугой возникают такие отношения. Я вручил ему предупреждение сегодня. Когда он весь вечер отсутствовал, мне пришло в голову, что он, должно быть, подумал, что я его подозреваю, почуял недоброе и сбежал. Чем больше я размышлял об этом, тем больше чувствовал уверенность. Когда же он не вернулся и к трем часам ночи, я позвонил в полицию. Но я и представить не мог, что подобное может случиться.
– Да, сэр, полагаю, что не могли, – сказал сержант. – А не слышали ли вы или кто другой, как он уходил?
– Нет, но я мог бы и не услышать. Я был в этой комнате почти весь вечер, писал письма. Я бы услышал, как открывали парадную дверь, но Коллинз мог уйти через другую.
– Вы правы, сэр. Если вы не возражаете, я бы хотел переговорить с вашим дворецким.
– Пожалуйста, – Фонтейн подошел к камину и нажал на звонок.
Дверь почти сразу открылась, но вошел не Бейкер, а Коркрэн, взъерошенный и заспанный. Он недоуменно посмотрел на присутствующих, зажмурил на минуту глаза. Затем открыл их и потряс головой.
– Я думал это мираж, – сказал он. – Но я точно вижу, что это вы, сержант. Что, дело раскрыто? Я не буду вам мешать, клянусь Богом.
Сержант усмехнулся, но Фонтейн сказал резко:
– Шутить не время. Коллинза застрелили.
Коркрэн уставился на них. Затем посмотрел на Эмберли и попросил все объяснить.
Ему ответил Фонтейн. Пораженный, Энтони слушал его, а в конце сказал, что все это ему очень не нравится.
– Я недолюбливал его, – сказал он. – Хотя фактически у меня не было на него времени. Но то, что случилось, это уж слишком. Не могу сказать, что я ярый противник мелких преступлений, поскольку они вносят разнообразие в жизнь, но я не выношу убийц-маньяков. Три смерти, одна за другой! Нет, действительно, это уже через край!
Фонтейн повернулся к Эмберли.
– Боже, вы думаете, это возможно? – воскликнул он. – Неужели предположение Тони правильно? Все эти совершенно необъяснимые убийства? Как вы думаете?
– Некоторые люди, – сказал мистер Эмберли, тщательно подбирая слова, – считают, что все убийцы – маньяки.
– Вы звонили мне, сэр?
Сержант оглянулся.
– Я хочу задать вам несколько вопросов, – сказал он. – Проходите и закройте дверь.
Дворецкий подчинился.
– Я слушаю, сержант.
На свет появилась записная книжка.
– Который был час, когда вы в последний раз видели Коллинза? – спросил сержант.
Дворецкий сразу же ответил:
– Двадцать минут восьмого.
– О, почему вы так уверены?
– Коллинз сам обратил внимание на часы, сержант, и сказал, что должен подняться наверх и приготовить костюм для мистера Фонтейна.
Из другого конца комнаты Эмберли спросил:
– Вы не видели, как он уходил из дома?
– Нет, сэр. Он, должно быть, ушел во время обеда, пока я прислуживал за столом.
– Почему? – спросил тут же сержант.
Рот дворецкого судорожно передернуло. Сделав паузу, он сказал:
– Думаю, что я бы увидел, как он уходил, если бы был в помещении для прислуги.
– Увидели бы, да? Вы с ним дружили?
– Я не так давно в услужении у мистера Фонтейна и стараюсь поддерживать хорошие отношения со всеми слугами.
Сержант впился в него глазами:
– У кого вы служили до того, как приехали сюда?
Тень растерянности промелькнула на его лице, но он с готовностью ответил:
– Я временно не работал, сержант.
– Почему?
– По состоянию здоровья.
– Адрес?
– Мой… Мой домашний адрес – Тутин, – сказал он неохотно, – Блэкеддер-роуд.
– А предыдущего хозяина?
– Мой последний хозяин уехал в Америку.
– Уехал? Вот как! Фамилия?
– Фэншейв, – сказал Бейкер все так же неохотно.
– Его адрес, пока жил в Англии?
– У него не было адреса в Англии, сержант.
Сержант удивленно поднял брови.
– Послушайте, приятель, у него был адрес в то время, когда вы у него служили, не так ли? Какой адрес?
Мистер Эмберли спокойным голосом вмешался:
– Вы служили у мистера Джеффри Фэншейва, верно?
Дворецкий взглянул на него:
– Да, сэр.
– Итон-сквер, так ведь?
Дворецкий сглотнул слюну:
– Да, сэр.
– Тогда зачем делать из этого тайну? Номер пятьсот сорок семь, сержант.
– Вы знали этого джентльмена, сэр?
– Немного. Он член моего клуба.
– Это правда, что он уехал за границу?
– Думаю, да. Я могу узнать.
Сержант обратился к Фонтейну:
– Как я понимаю, вы получили рекомендательное письмо, сэр?
– Да, конечно. Но его отдал мне лично Бейкер. У меня не было возможности написать прямо мистеру Фэншейву, потому что он уехал, или говорили, что уехал в Нью-Йорк. Письмо было написано на бланке клуба.
– Проверить через клуб, – сказал сержант, старательно записывая в записную книжку. – Или это сделаете вы, сэр?
– Да, лучше я, – сказал Эмберли. – Но мне все же хотелось бы узнать одно. – Его пронзительный взгляд остановился на лице Бейкера. – Вы говорите, что услышали бы как ушел Коллинз, если бы в это время не были в столовой. Слышали ли вы, что еще кто-то на протяжении вечера уходил из дома?
Дворецкий, растягивая слова, сказал:
– Две горничные уходили, сэр. Из слуг больше никто.
– Вы уверены?
– Да, сэр.
– Вы были в комнате для прислуги?
– Нет, сэр. Большую часть вечера я был в буфетной. До этого я убирал посуду в столовой.
– Значит, вы бы знали, если бы кто-нибудь выходил из дома через парадную дверь?
– В этот вечер никто не открывал парадную дверь, сэр, – сказал Бейкер, прямо глядя ему в глаза.
Мистер Эмберли опять начал листать «Панч». Казалось, он утратил интерес к дальнейшему допросу дворецкого. Но когда Бейкер собрался уходить, он поднял глаза и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Мистер Эмберли, перелистывавший последний номер журнала «Панч», который он нашел на столе, при этих словах поднял глаза.
– Вы вручили ему предупреждение?
– Да, сегодня утром. Взвесив все, я подумал, что так будет лучше. Он многое себе позволял в своем положении. И затем этот случай с молодым Брауном. Чем больше я задумывался над тем, что вы, Эмберли, мне тогда сказали, тем больше мне это дело представлялось подозрительным. К тому же убийство Даусона. Когда начинаешь подозревать человека, то не знаешь, чем это закончится. И по размышлении я решил, что единственный выход – уволить слугу.
– Но Коллинз, насколько мне не изменяет память, имел прекрасное алиби на тот вечер, когда был убил Даусон.
– Да, я тоже так думал. Меня это неособенно беспокоило, пока Браун не упал в реку. В то время Коллинз гладил мой костюм и я видел его. Но то-то и удивительно, как порой можно обнаружить проколы в алиби. Я пытался подсчитать, сколько ему могло потребоваться времени, чтобы добраться до Питтингли-роуд, если он, положим, воспользовался мотоциклом. Я не говорю, что он мог сделать это, но у меня возникло сомнение. Знаете, это отвратительно, когда между хозяином и слугой возникают такие отношения. Я вручил ему предупреждение сегодня. Когда он весь вечер отсутствовал, мне пришло в голову, что он, должно быть, подумал, что я его подозреваю, почуял недоброе и сбежал. Чем больше я размышлял об этом, тем больше чувствовал уверенность. Когда же он не вернулся и к трем часам ночи, я позвонил в полицию. Но я и представить не мог, что подобное может случиться.
– Да, сэр, полагаю, что не могли, – сказал сержант. – А не слышали ли вы или кто другой, как он уходил?
– Нет, но я мог бы и не услышать. Я был в этой комнате почти весь вечер, писал письма. Я бы услышал, как открывали парадную дверь, но Коллинз мог уйти через другую.
– Вы правы, сэр. Если вы не возражаете, я бы хотел переговорить с вашим дворецким.
– Пожалуйста, – Фонтейн подошел к камину и нажал на звонок.
Дверь почти сразу открылась, но вошел не Бейкер, а Коркрэн, взъерошенный и заспанный. Он недоуменно посмотрел на присутствующих, зажмурил на минуту глаза. Затем открыл их и потряс головой.
– Я думал это мираж, – сказал он. – Но я точно вижу, что это вы, сержант. Что, дело раскрыто? Я не буду вам мешать, клянусь Богом.
Сержант усмехнулся, но Фонтейн сказал резко:
– Шутить не время. Коллинза застрелили.
Коркрэн уставился на них. Затем посмотрел на Эмберли и попросил все объяснить.
Ему ответил Фонтейн. Пораженный, Энтони слушал его, а в конце сказал, что все это ему очень не нравится.
– Я недолюбливал его, – сказал он. – Хотя фактически у меня не было на него времени. Но то, что случилось, это уж слишком. Не могу сказать, что я ярый противник мелких преступлений, поскольку они вносят разнообразие в жизнь, но я не выношу убийц-маньяков. Три смерти, одна за другой! Нет, действительно, это уже через край!
Фонтейн повернулся к Эмберли.
– Боже, вы думаете, это возможно? – воскликнул он. – Неужели предположение Тони правильно? Все эти совершенно необъяснимые убийства? Как вы думаете?
– Некоторые люди, – сказал мистер Эмберли, тщательно подбирая слова, – считают, что все убийцы – маньяки.
– Вы звонили мне, сэр?
Сержант оглянулся.
– Я хочу задать вам несколько вопросов, – сказал он. – Проходите и закройте дверь.
Дворецкий подчинился.
– Я слушаю, сержант.
На свет появилась записная книжка.
– Который был час, когда вы в последний раз видели Коллинза? – спросил сержант.
Дворецкий сразу же ответил:
– Двадцать минут восьмого.
– О, почему вы так уверены?
– Коллинз сам обратил внимание на часы, сержант, и сказал, что должен подняться наверх и приготовить костюм для мистера Фонтейна.
Из другого конца комнаты Эмберли спросил:
– Вы не видели, как он уходил из дома?
– Нет, сэр. Он, должно быть, ушел во время обеда, пока я прислуживал за столом.
– Почему? – спросил тут же сержант.
Рот дворецкого судорожно передернуло. Сделав паузу, он сказал:
– Думаю, что я бы увидел, как он уходил, если бы был в помещении для прислуги.
– Увидели бы, да? Вы с ним дружили?
– Я не так давно в услужении у мистера Фонтейна и стараюсь поддерживать хорошие отношения со всеми слугами.
Сержант впился в него глазами:
– У кого вы служили до того, как приехали сюда?
Тень растерянности промелькнула на его лице, но он с готовностью ответил:
– Я временно не работал, сержант.
– Почему?
– По состоянию здоровья.
– Адрес?
– Мой… Мой домашний адрес – Тутин, – сказал он неохотно, – Блэкеддер-роуд.
– А предыдущего хозяина?
– Мой последний хозяин уехал в Америку.
– Уехал? Вот как! Фамилия?
– Фэншейв, – сказал Бейкер все так же неохотно.
– Его адрес, пока жил в Англии?
– У него не было адреса в Англии, сержант.
Сержант удивленно поднял брови.
– Послушайте, приятель, у него был адрес в то время, когда вы у него служили, не так ли? Какой адрес?
Мистер Эмберли спокойным голосом вмешался:
– Вы служили у мистера Джеффри Фэншейва, верно?
Дворецкий взглянул на него:
– Да, сэр.
– Итон-сквер, так ведь?
Дворецкий сглотнул слюну:
– Да, сэр.
– Тогда зачем делать из этого тайну? Номер пятьсот сорок семь, сержант.
– Вы знали этого джентльмена, сэр?
– Немного. Он член моего клуба.
– Это правда, что он уехал за границу?
– Думаю, да. Я могу узнать.
Сержант обратился к Фонтейну:
– Как я понимаю, вы получили рекомендательное письмо, сэр?
– Да, конечно. Но его отдал мне лично Бейкер. У меня не было возможности написать прямо мистеру Фэншейву, потому что он уехал, или говорили, что уехал в Нью-Йорк. Письмо было написано на бланке клуба.
– Проверить через клуб, – сказал сержант, старательно записывая в записную книжку. – Или это сделаете вы, сэр?
– Да, лучше я, – сказал Эмберли. – Но мне все же хотелось бы узнать одно. – Его пронзительный взгляд остановился на лице Бейкера. – Вы говорите, что услышали бы как ушел Коллинз, если бы в это время не были в столовой. Слышали ли вы, что еще кто-то на протяжении вечера уходил из дома?
Дворецкий, растягивая слова, сказал:
– Две горничные уходили, сэр. Из слуг больше никто.
– Вы уверены?
– Да, сэр.
– Вы были в комнате для прислуги?
– Нет, сэр. Большую часть вечера я был в буфетной. До этого я убирал посуду в столовой.
– Значит, вы бы знали, если бы кто-нибудь выходил из дома через парадную дверь?
– В этот вечер никто не открывал парадную дверь, сэр, – сказал Бейкер, прямо глядя ему в глаза.
Мистер Эмберли опять начал листать «Панч». Казалось, он утратил интерес к дальнейшему допросу дворецкого. Но когда Бейкер собрался уходить, он поднял глаза и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69