— Потому что, — добавил значительно мистер Ливерседж, — я лично прослежу за всем.
Герцог почувствовал, что не может в ответ не поблагодарить мошенника.
Такую неподвластную ему вежливую манеру держаться он считал своей слабостью.
Его кузен скучал в кресле около огня. Он лениво посмотрел наверх и тут увидел Хэриет. Он вскочил с кресла, его брови взметнулись.
— Ваш покорный слуга, ваша светлость! — произнес он, смеясь и пожимая ей руку. — Как это похоже на Адольфа! Он ничего не сказал нам о своем намерении привезти вас сюда! Это его вина, что я столь неподходяще одет для встречи с вами. Как вы поживаете, Хэри? Вы выглядите прекрасно! — Он подвинул ей стул. — Час назад, Адольф, я хохотал над проделками вашего юного протеже! Он вытащил меня в кустарник, чтобы там тайком полакомиться! А что вы сделали с Белиндой? — спросил Гидеон.
— Мы бросили ее, в прямом смысле, в объятия ее драгоценного мистера Мадгли. Там ее и оставили. Гидеон, когда я говорил, что этот малый, Ливерседж может быть полезен, я вовсе не имел в виду, что он возьмет на себя управление всем домом! Ну и что мне теперь с ним делать? Даже сам Борродейл не приветствовал меня никогда так сердечно!
— Тогда тебе лучше его уволить. У меня нет никаких других идей. Тем более, что я здесь не живу. Мне это все равно, но было бы правильным тебя предупредить, что он завоевал доверие моего отца — и не только своим отношением к мистеру Мэмблу, но и несомненным мастерством стюарда и дворецкого.
Герцог не смог сдержать смех.
— Он неподражаем! Только представьте себе чувства моего дяди, если бы он узнал правду! Я не испытываю к этому мошеннику никакой злости. Я даже благодарен ему за то, что он так расширил мой опыт. Но я все-таки не позволю ему распоряжаться в моем доме.
Он увидел, что Хэриет перевела растерянный взгляд с него на Гидеона. Герцог поторопился все объяснить:
— Любовь моя, это очень глупая история! Новый слуга — не кто иной, как тот тип, который держал меня в подвале, подбивая порочного кузена заплатить за мое полное исчезновение приличную сумму.
Хэриет, шокированная до глубины души, вскрикнула от ужаса. Для нее было непостижимо, как можно забавляться такими вещами, но Джилли и Гидеон находили все это страшно забавным. Поэтому она через силу улыбнулась, отметив правоту своей мамы, которая говорила, что нет такой глупости, которая не казалась бы мужчинам смешной. Но она не могла удержаться от того, чтобы не просить герцога не держать рядом с собой такого ужасного человека.
— Его надо посадить в тюрьму! — сказала она убежденно.
— Несомненно, так следовало бы поступить, моя дорогая, но я не могу разоблачить его, прости, по жалуйста! Кроме того, он забавный, и от него не исходит никакой опасности. Наоборот, он может оказаться очень полезным, — заявил герцог Сейл.
Не стоит и говорить, что Хэриет не могла разделять это мнение, ей был отвратителен человек, который заключил Джилли в подвал, но она понимала, что Джилли уже принял решение, и не возразили ему. Через минуту или две в комнату вошел Ливерседж с предложением проводить Хэриет к домопра вительнице. Его манеры были так деликатны, что она чуть было не решила, что все рассказанное о нем было дурацкой шуткой. Она встала и сказала, что хотела бы лишь снять свою шляпу.
— Предупреждаю, Хэриет, что тебе не удастся избавиться от миссис Кемпси по крайней мере час! — улыбнулся Гидеон. — Она будет рассказывать, какие у Адольфа всегда были слабые легкие, и какие способы были испробованы, чтобы помочь ему, и как она сама ухаживала за ним, когда у него была корь. Она и за мной ухаживала, но мне она не уделяла ни одной лишней минуты, хотя, клянусь, я страдал гораздо больше, чем Адольф.
Герцог засмеялся.
— Ты подхватил болезнь в Итоне и привез ее домой, и только потом уже я заразился от тебя! — напомнил он Гидеону. — Как ты можешь думать, что про это все забыли? Но не позволяй миссис Кемпси слишком долго докучать тебе, Хэри!
— Я, право, не думаю, что мне будет скучно! — сказала она. — Я надеюсь, она станет рассказывать то, что мне интересно, потому что я собираюсь наладить отношения со всеми твоими слугами, Джилли.
Он проводил ее к двери, отдал верхнюю одежду Ливерседжу и произнес:
— Когда вы отведете ее сиятельство наверх, возвращайтесь ко мне. Мне надо кое-что с вами решить.
— Конечно, я так и сделаю, ваше сиятельство, — ответил Ливерседж с поклоном. — Но не могли бы вы позволить мне опоздать на несколько минут. Я хотел бы сначала заглянуть на кухню. Мне кажется, вам понравятся вальдшнепы «а-ля Тартар», но слугам, которые в настоящее время работают на кухне, нельзя доверять такие редкие блюда. Помимо этого, появились трудности со сладким, которые, в связи с приездом леди, должны быть блистательно разрешены. Я сильно сомневаюсь, что индивиды, о которых я только что упоминал, способны на что-нибудь большее, чем пирог с черносливом и желе, но я надеюсь придумать что-нибудь, что не вызовет отвращения у ее сиятельства.
Закончив свою речь, он снова поклонился и исчез, даже не дав герцогу времени, чтобы сказать что-нибудь в ответ.
— Если я вынужден общаться с негодяями, — заметил Гидеон, наливая себе шерри, — то мне приятнее, когда у них, по крайней мере, хорошие манеры. Я уверен, что ты никогда не прогонишь этого типа, Адольф.
Он ошибался. Когда Ливерседж вернулся в библиотеку, то вскоре стало очевидно, что у него нет никакого желания оставаться в Чейни. Жизнь здесь казалась слишком ограниченной.
— Если бы, ваше сиятельство, здесь хотя бы была ваша главная резиденция! А так я вынужден задуматься о подходящем для меня месте, — объяснил он, взволнованно жестикулируя. — Я должен прибавить, что любая зависимость, даже самая легкая, тяготит меня. Если можно так выразиться, мне необходима свобода действий, свойственная людям с таким кругозором, как у меня. Я совсем не хочу заставлять вашу милость думать, будто бы я с неохотой принял предложение наладить быт в этом доме. Нет! Совсем наоборот! Я глубоко уважаю ваше сиятельство. Могу сказать, что я сразу привязался к вам, как только увидел! И я счастлив, что могу служить у вас.
— До того, как ты сдашься перед этим красноречием, Адольф, — растягивая слова, произнес Гидеон, — я хотел бы напомнить тебе, что этот твой обожатель убил бы тебя за незначительную сумму.
— Здесь, сэр, — немедленно отозвался Ливерседж, — я должен вам возразить! За пятьдесят тысяч фунтов я мог бы преодолеть свое отвращение к жестокости и положить конец жизни его сиятельства, но за меньшую сумму — ни за что! Те благородные порывы, которые живут во мне, не дали бы мне совершить этот бесчеловечный поступок.
Герцог, облокотившись на стол, с любопытством смотрел на него.
— Вы действительно меня убили бы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108