- Да, - хрипловато отозвался Алексей, - для нас друзья и любовники имеют важное значение.
«Просьба пристегнуть ремни, - мысленно процитировала Сидония. - Въезжаем на неровную дорогу».
- Тебе еще повезло, что у тебя были оба родителя, - вставил Род, вертя в руках запотевший бокал. - Я знал только свою мать. Мой папаша, чтоб ему пусто было, удрал в Италию еще до того, как я родился.
- Что, если он был венецианцем? - смело предположил Алексей. - Может быть, он сидит сейчас вэтом кафе.
Игра скрипача, который бродил от столика к столику, исполняя серенады для дам, стала слышна громче.
- Должно быть, это он, - захихикала Дало.
- Вряд ли, - сухо отозвалась Сидония, заметив бледного, одетого в поношенный костюм юношу лет, двадцати пяти, который прижимал подбородком скрипку.
- Кем бы он ни был, - произнес Род, поднимаясь из-за стола, - я собираюсь петь!
«Боже, да он пьян!» - обрадованно подумала Сидония. Злорадно усмехаясь тому, что маленькой шлюхе Дало придется провести сегодня ночь с нетрезвым, сопящим партнером, радуясь поведению Рода, она могла отвлечься от наблюдения за его подругой.
Скрипач заиграл «Сердце красавицы», а Род запел - вполне верно и прочувствованно, даже при своем опьянении. Посетители кафе смеялись и аплодировали, звонко лаяла кривоногая такса.
- Думаю, нам пора расходиться, - заметила Сидония.
Алексей поймал ее взгляд, и впервые за все время знакомства Сидония увидела на его лице непроницаемое выражение.
- Еще рано, - произнес он, и она поняла, как что-то изменилось, первая безумная влюбленность завершилась. Не желая сдаваться, она взглянула на часы, поднеся их к глазам, чтобы разглядеть стрелки в мерцании свечей.
- Ну ладно, еще четверть часа, - ответила она.
- Я могла бы просидеть здесь всю ночь, - возразила Дало. - По мне, это настоящая жизнь! Вот это я люблю больше всего: путешествия, странные местечки, бессонные ночи. В этом есть что-то колдовское.
- Заткнись, - рявкнул Род, подставляя лицо свежему ветру.
- Не смей так говорить со мной! Не думай, что если ты агент, то можешь обращаться со мной свысока.
- Род, дружище, - примирительно произнесла Сидония, просовывая руку ему под локоть, - я устала и хочу вернуться в отель. Ты пойдешь со мной?
- Конечно, крошка Сид. Пусть эти двое остаются здесь. Мне забавно видеть, как они подходят друг другу.
И под аккомпанемент большого марша из «Аиды», который скрипач играл для всех, они спустились по ступеням из кафе и направились к Большому каналу.
- Сука, - бормотал Род, разыскивая дорогу в темноте.
- Не думаю, это всего лишь глупая выходка.
- Значит, умная сука лучше глупой?
- Вероятно, да.
Род сжал се руку:
- Тогда ты должна стать сукой, крошка Сид.
- Каким образом?
- Обращайся с мужчинами как со своими игрушками, но не позволяй им играть собой.
- Ты говоришь про Алексея?
- Не только про него, но, если ты так считаешь, - твое дело.
Тебе он не нравится?
- Я соглашусь с тем, что он гений, только когда услышу его игру. Но гениальность - вероятно, все гении в чем-то ублюдки - только еще сильнее подстегивает чувство эгоизма.
- В одной из французских книг мне встретилась подобная мысль.
- Но ты, Сид, - исключение. Ты единственная из всех моих многочисленных и разнообразных клиентов, кого я без опасений могу назвать «милой».
- Отвратительно!
- Неужели? Ну, ладно. Только не думай, что я даю тебе советы, - я слишком пьян.
Сидония Брукс и Род Риз скрылись в бархатной ночной тьме, перебираясь через один из изогнутых мостиков, переброшенных через узкий канал, и смеясь тому, как эхо повторяет их голоса, когда они склонились над парапетом и одновременно запели: «И к дьяволу Бур-гун-дию!»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Итак, все было кончено! Неистовая страсть рассыпалась в прах. Арман де Гонто, герцог де Лозан, по собственной глупости порвал с леди Сарой Банбери.
Но, тем не менее, оглядываясь назад, он так и не понял, в чем была его ошибка, так и не открыл истину. Очередной раз, наученный опытом мужчина удержался от великой ошибки - быть честным и открытым c представителем противоположного пола.
«Игра, - думал Лозан. - С женщинами следует вести себя как в игре. Впредь буду обращаться с ними: не иначе».
Положив руки на поручни корабля, он с меланхоличным видом взглянул на удаляющееся побережье Англии. Вскоре седые утесы должны были превратиться в еле различимые пятнышки, и так же скоро воспоминания о леди Саре, женщине, которая всецело пленила его сердце, должны были исчезнуть безвозвратно.
- Нам с ней уж больше не плясать, - пропел он вполголоса, ибо был основательным в своих словах и поступках человеком. - Боже мой, будь у меня только власть повернуть вспять время!
Но в этом ему не могло бы помочь даже колдовство, и герцог с жестокостью мазохиста начал перебирать события нескольких последних недель, отмечая каждый шаг, где он делал ошибку за ошибкой.
Первой его ошибкой были обращенные к миледи слова о том, что ей вскоре надоест жизнь на Ямайке, второй - поездка с ее мужем на воды в Бат. Вернувшись, Арман обнаружил, что его возлюбленная отправилась навестить своего брата, герцога Ричмондского, как сообщили слуги, причем в путешествии ее сопровождал не кто-нибудь, а этот глупый щенок граф Карлайл. В приступе гнева Лозан написал Саре разъяренное письмо:
«Если вы немедленно не вернетесь в Лондон, у меня не будет выбора, кроме как считать вас самой вероломной, лживой и скверной женщиной».
Он отправил письмо в поместье Ричмонда, Гудвуд, и оттуда пришел ответ:
«Ваш раздражительный тон отравляет все очарование любви. Тем не менее в своем сердце я не испытываю к вам ненависти. Я вернусь в Лондон через два дня и пошлю за вами, как только буду там».
Сгорая от нетерпения, на исходе второго дня он помчался к ней в дом. Однако там не было и признака миледи. Хотя он прождал и вечер, и следующее утро, но она так и не появилась. В полночь Лозан вернулся на свою квартиру и рухнул на кровать. После бессонной ночи в шесть часов прибыл посыльный, прося его немедленно прибыть к леди Саре.
Лозан полетел к ней на крыльях любви, но обнаружил свою возлюбленную за плотным завтраком. Целый час он мучился, пока слуги вносили блюда. Затем ему пришлось вытерпеть обратный процесс - пока слуги убирали со стола. К тому времени, когда Лозану наконец удалось остаться наедине с женщиной, которую он желал больше всего на свете, два часа уже были потеряны.
Сара повернулась к нему, но вместо любовного лепета герцог получил смертельный удар. Она заявила, что хотела бы только одного - остаться с ним в дружбе до конца жизни, поскольку если бы он в самом деле любил ее, то рискнул бы всем и бежал с ней на отдаленный остров - только бы остаться вдвоем.
- Но я всего лишь высказал свое мнение о том, что вам, в конце концов, наскучит там, вы станете несчастной и обвините во всем меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140