– Знаю, старина, знаю. – Голос Волынроского звучал мягко, но его утверждение было серьезным, а на лице не осталось и следа веселья.
Думитру задумался. Три тысячи фунтов в год – в прошлом у него таких денег и в помине не было. Эта сумма значительно превышает его нынешние доходы. С такими деньгами он много мог сделать: обновить поголовье скота, посевное зерно, оборудование. Но самые важные и самые прибыльные проекты останутся для него недосягаемы, если только он не получит контроль над этими деньгами.
После долгого молчания Думитру сказал:
– Ты знаешь, что нужно делать.
Волынроский выпрямился.
– Ты уверен, что хочешь предпринять такие шаги? Когда она узнает…
– Если она узнает, – возразил Думитру. – Пока не начнет безрассудно транжирить, она не узнает, что больше не распоряжается деньгами. Это самый безопасный путь. – Он поморщился от беспомощного разочарования. – Какой еще у меня выход? Умолять об этом жену?
Думитру состроил недовольную гримасу. Помилуй Бог, он мужчина, а не ребенок, чтобы постоянно спрашивать разрешения и зависеть от дамских капризов. Он не подчиняется контролю великих империй и не отдаст тяжким трудом завоеванную автономию в руки женщины.
– Твоя правда, – согласился Волынроский. Он понимал мотивы Думитру. Похожие мысли о независимости подвигли Петро на побег с дочерью французского графа, хотя он мог безбедно прожить в качестве избалованной болонки богатой вдовушки. – Если ты решил, тогда…
– Решил, – твердо сказал Думитру.
– Тогда я предприму соответствующие шаги. Сначала я выясню, какие документы нужны банку, чтобы контроль над деньгами перешел к тебе.
– А потом отец Алексий сфабрикует их, – сказал Думитру.
– Естественно, – согласился Волынроский. – Затем я отвезу их в Женеву и сделаю все, чтобы убедить банк не информировать агента ее отца об этой маленькой операции, – папеньку это только встревожит. Не думаю, что это будет очень сложно, поскольку директор банка с трудом скрывает неодобрительное от ношение к сложившейся ситуации.
– Отлично. Значит, договорились. – Думитру вытащил карманные часы. – Пора к столу. Я бы пригласил тебя отобедать с нами, но не хочу сразу удивлять жену неожиданными визитерами.
– Так как она? – спросил Волынроский, не поднимаясь с места, несмотря на откровенный намек Думитру. – Ты так и не сказал.
– Молода и ослепительна, – коротко ответил Думитру. – И поразительно смущает.
– Смущает или смущается? – спросил Волынроский с обычным пренебрежением к женскому полу.
Думитру не мог удержаться от улыбки.
– Смущает. Сбивает с толку. Дразнит. Упряма и очаровательна.
– Похоже, ты попал в рабство.
Слова прозвучали почти обвиняюще. Волынроский был убежден, что в жизни и в любви надо руководствоваться корыстным расчетом. Иные отношения он считал самой большой ошибкой, которую может совершить мужчина.
– Нет, не в рабство, – усмехнулся Думитру. – Но я определенно увлечен. И совершенно неожиданно для себя самого. – Он пристально взглянул на Волынроского. – Именно поэтому тебе нужно проявить в этом деле большую осторожность.
– Как всегда, – заверил его Волынроский. Он демонстративно поднялся. – Что ж, удаляюсь в одинокое логово насытиться твоей вкусной едой. Ухаживай за своей женушкой. Желаю тебе теплой постели и холодного сердца.
– Убирайся, пока я не вызвал тебя на дуэль за такие слова, – рассмеялся Думитру.
Волынроский насмешливо покачал головой и возвел глаза к потолку.
– Пропал! Еще один мужчина погиб! – С драматическим вздохом он вышел из комнаты.
Глава 7
Когда Думитру поднялся в свои покои, гостиная была пуста, но дверь в спальню Алсионы открыта. С порога он увидел, что горничная Алси дремлет у окна с шитьем. Думитру осторожно шагнул внутрь, стараясь не разбудить ее и ожидая застать за таким же занятием ее хозяйку.
Но Алсиона сидела за столом, заваленным книгами и журналами. Нахмурившись, она всматривалась в лежащие перед ней в беспорядке бумаги, потом переводила взгляд на полупустой лист и что-то писала. На ней было легкое утреннее платье, строгие линии которого смягчали цвет лаванды и прозрачный газовый шарф, наброшенный на плечи. Ее черные волосы – Думитру сообразил, что понятия не имеет, насколько они длинные, поскольку вчера ночью она их не распустила, – были уложены в изящную прическу замужней женщины, без локонов дебютантки у висков, но с замысловатым узлом у основания изящной белой шеи. Стоя на пороге, Думитру видел лишь профиль Алси, но был заворожен ее лицом. Он еще не успел привыкнуть к ее поразительной красоте. В ней не было ленивой праздности или тихой добродетели. Против ожидания ее нежные черты оживляли сменяющие друг друга эмоции и мысли, интенсивность которых контрастировала с хрупкостью и изяществом линий. «Ничто так не смущает, как тот факт, что у жены куча денег, о которых муж может только мечтать», – обиженно нашептывал Думитру внутренний голос.
Несмотря на горькие мысли, мелькнувшее на лице Алси выражение вызвало у Думитру непривычное чувство, что он бесцеремонно вторгся в чужие владения. Он уже сделал шаг назад, чтобы постучать. Но Алсиона, должно быть, услышала шум и быстро обернулась, прикрыв ладонью написанное, и тут же отдернула руку, испачканную чернилами. Недовольно вскрикнув, она снова сосредоточилась на бумаге.
– Посмотри, что ты наделал! Я из-за тебя все смазала, – отчаянным тоном упрекнула она и, схватив обрывок промокательной бумаги, безуспешно пыталась исправить оплошность.
Думитру открыл было рот, чтобы оправдаться, но тут проснулась горничная и уставилась на них, по-совиному хлопая глазами. Служанка церемонно поднялась и без единого слова ретировалась, с преувеличенной вежливостью закрыв за собой дверь.
Природное любопытство взяло верх, и Думитру, забыв об извинениях, подошел к столу посмотреть, чем занимается его жена.
Он гордился своим английским, но в этом случае от него не было никакой пользы. Лежащие на столе бумаги были написаны одним почерком и испещрены таинственными знаками, странными диаграммами и формулами, которых он не мог расшифровать. «R2 определяет??? i2 = j2 = – k2 = –1, i2=j2 = k2 = – 1», – гласила одна. «Общество и правительство – львиная доля или пропорциональное распределение?» – другая.
– Что это? – спросил Думитру.
Алсиона потрясенно глянула на него через плечо и, собрав бумаги в стопку, сунула их под смазанный лист.
– Это своего рода игра, в которую я играю по переписке, головоломка вроде анаграмм, которыми развлекаются некоторые.
– По мне, это на головоломку не похоже. – Думитру склонился к лежащим под руками Алси бумагам и высившимся на столе изданиям. – Что все это значит? – Он наугад вытащил одну тетрадь.
«Математический журнал» на французском языке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77