– Ох! Он вас полюбит! Я знаю, что полюбит. И если он любит вас, да будь он хоть турок, я ему все прощу.
Алси не сдержала улыбки.
– Я так высоко не замахиваюсь, но довольна своим выбором. – И к ее собственному удивлению, в каждом ее слове звенела правда.
Думитру в миле от замка осматривал, как идет строительство террас, когда на дороге появился Михась, костлявый парнишка, помощник конюха. Граф заметил его метров за сто, но продолжал разговаривать с рабочими, задаваясь вопросом, какую новость несет мальчишка. Он зачем-нибудь понадобился жене? С ней произошло несчастье или… она сбежала?
Михась появился прежде, чем Думитру разобрался в сумятице эмоций, вызванных собственными мыслями. Рабочие прервали разговор, когда раскрасневшийся Михась остановился и, тяжело дыша, выпалил новость:
– Петро Волынроский вернулся!
Думитру расплылся в улыбке, радость и облегчение охватили его. Весть, которую доставил Михась, была очень приятной и совершенно неожиданной.
– Уже?
– Да! – сказал Михась. – Мы с Белой были на крепостном валу и увидели, как он идет по ущелью. Он будет у ворот с минуты на минуту!
– Что ж, хорошая работа, – сказал Думитру. Порывшись в кошельке, он нашел среди талеров медный крейцер и отдал парнишке. – Двести лет назад с твоими орлиными глазами ты был бы хорошим дозорным. Возвращайся и скажи герру Волынроскому, чтобы ждал меня в кабинете. Нет, – передумал он, – я сейчас же поеду и сам встречу его. – Думитру кивнул рабочим: – Я вернусь до сумерек.
Круто повернувшись, он в два шага оказался у привязанной лошади, вскочил в седло и пустил ее легкой рысью по направлению к замку, едва удерживаясь от неподобающего его положению галопа. Главная дорога вела к другой стороне крепости, поэтому Думитру не заметил прибытия друга, но когда прошел сквозь неприметную боковую калитку на конюшенный двор, то увидел, что Петро Волынроский, бросив поводья конюху, уже спешился.
Увидев друга, Волынроский улыбнулся, его волосы цвета червонного золота блестели под солнцем, несмотря на покрывавшую их дорожную пыль, серые глаза радостно поблескивали. Думитру спрыгнул на землю, отдав поводья мальчишке. В три шага он оказался рядом с Петро и крепко обнял его на восточный манер, который считал универсальным во всем христианском мире, пока, приехав в Париж, не узнал, что это варварский архаизм.
Каким шоком оказалась Франция для его валашских привычек и образа мыслей! Чтобы обрести внутреннюю опору и уверенность в себе, Думитру тянулся к эмигрантам: венграм и полякам, пруссакам и сербам. Хотя их компания была весьма разношерстна, всех объединяло иностранное происхождение. Из многочисленных приятелей, оказавшихся в добровольном изгнании, больше всего ему понравился Волынроский. Думитру ближе всех сошелся с Петро и полюбил его. Родом с Украины, Волынроский был младшим сыном незначительного помещика. Собрав денег, сколько мог, он отправился в Париж. От долговой тюрьмы его спасали богатые вдовушки, которые не могли устоять против его чар, да необычайно успешная игра в двадцать одно. Финансовые способности Петро были столь впечатляющи, что Думитру пригласил его стать своим управляющим и агентом. Сначала Волынроский отклонил это предложение, не желая расставаться с удовольствиями городской жизни, но через полгода после того, как Думитру покинул Францию, украинец оказался у его порога – обстоятельства, вызванные неудачным побегом с юной дочерью аристократа, сделали Париж совершенно негостеприимным.
– Волынроский, ах ты черт! – воскликнул Думитру. – Как ты сумел так быстро обернуться?
Худой мужчина широко улыбнулся:
– Банкиры в Женеве очень расторопны. Дело заняло только один день, я знал, что вернусь быстрее любого письма. Кроме того, я скучал по твоим сединам и твоей хорошей французской кухне.
– Сединам! Все мои седые волосы на твоей совести, они появились, когда ты впутал меня в эту глупую историю с герцогиней, – парировал Думитру.
– Твои волосы поседели задолго до этого, – фыркнул Волынроский. – Не удивлюсь, что ты подкрашиваешь их, чтобы нравиться дамам. Напускная мудрость привлекает их, особенно если под седой гривой обнаруживается смазливая физиономия. Кстати, о дамах, Северинор, как ты нашел свою жену? – Он одарил Думитру такой улыбкой, от которой в сердцах богатых вдовушек вспыхивала давно уснувшая страсть.
– Держись от нее подальше, это все, что я могу тебе сказать. – Думитру оглядел конюшенный двор. Стоило ему появиться, как у десятка слуг нашлось здесь дело. – Пойдем в мой кабинет. Там мы все обсудим.
Нырнув в башню, они пошли к комнате, которая последние четыре века служила правителям Северинора залом для аудиенций. У стола стояло тяжелое кресло с потрепанной обивкой. Прежде чем усесться, Думитру развернул его к скамье с высокой спинкой, стоявшей у противоположной стены.
– Ну? – спросил он, когда Волынроский с подчеркнутой церемонностью нарочито неторопливо устроился на краешке скамьи.
– Что – ну? – На лице гостя отразилась притворная наивность.
Думитру состроил другу гримасу. Волынроский неисправим, он и на собственной казни шутить будет.
– Как ты съездил в Женеву? Не шути, от результата зависит и твое, и мое будущее.
Волынроский, последний раз ухмыльнувшись, отбросил притворство.
– Приданое размещено так, как я организовал. Оно положено на твое имя в пожизненное распоряжение при условии, что ты женишься на мисс Картер. Если ты переживешь ее, сумма будет поделена между тобой и детьми. Если она умрет бездетной, половина суммы немедленно возвратится к Картерам, вторая останется тебе.
Пожизненное распоряжение! Думитру раздраженно фыркнул. Разумная предосторожность любящего отца понятна, но это означает, что вложить капитал в свою землю Думитру не удастся.
– Под три процента? – спросил он.
– Конечно. – Волынроский замялся. – Но это не единственная трудность. Вклад составляет только сто тысяч.
– Ты уверен? – нахмурился Думитру. – Я думал, моя супруга стоит двести. Три тысячи фунтов годового дохода слишком мало, чтобы содержать эту женщину в соответствии с ее привычками, не говоря уже о расходах. Деньги должны где-то быть. Или они скоро поступят на счет.
Волынроский беспомощно пожал плечами:
– Похоже, деньги разделены по разным счетам. Часть средств положена на имя твоей жены, это сделано агентом, которого нанял для нее отец. Она может распоряжаться и основной суммой, и процентами, если захочет воспользоваться деньгами.
Проклятие! Только этого не хватало!
– Волынроский, мне нужны эти деньги, – возбужденно сказал Думитру.
Если бы он мог распоряжаться тремя процентами от двухсот тысяч, то как-нибудь выкрутился бы, но половина… Это невозможно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Алси не сдержала улыбки.
– Я так высоко не замахиваюсь, но довольна своим выбором. – И к ее собственному удивлению, в каждом ее слове звенела правда.
Думитру в миле от замка осматривал, как идет строительство террас, когда на дороге появился Михась, костлявый парнишка, помощник конюха. Граф заметил его метров за сто, но продолжал разговаривать с рабочими, задаваясь вопросом, какую новость несет мальчишка. Он зачем-нибудь понадобился жене? С ней произошло несчастье или… она сбежала?
Михась появился прежде, чем Думитру разобрался в сумятице эмоций, вызванных собственными мыслями. Рабочие прервали разговор, когда раскрасневшийся Михась остановился и, тяжело дыша, выпалил новость:
– Петро Волынроский вернулся!
Думитру расплылся в улыбке, радость и облегчение охватили его. Весть, которую доставил Михась, была очень приятной и совершенно неожиданной.
– Уже?
– Да! – сказал Михась. – Мы с Белой были на крепостном валу и увидели, как он идет по ущелью. Он будет у ворот с минуты на минуту!
– Что ж, хорошая работа, – сказал Думитру. Порывшись в кошельке, он нашел среди талеров медный крейцер и отдал парнишке. – Двести лет назад с твоими орлиными глазами ты был бы хорошим дозорным. Возвращайся и скажи герру Волынроскому, чтобы ждал меня в кабинете. Нет, – передумал он, – я сейчас же поеду и сам встречу его. – Думитру кивнул рабочим: – Я вернусь до сумерек.
Круто повернувшись, он в два шага оказался у привязанной лошади, вскочил в седло и пустил ее легкой рысью по направлению к замку, едва удерживаясь от неподобающего его положению галопа. Главная дорога вела к другой стороне крепости, поэтому Думитру не заметил прибытия друга, но когда прошел сквозь неприметную боковую калитку на конюшенный двор, то увидел, что Петро Волынроский, бросив поводья конюху, уже спешился.
Увидев друга, Волынроский улыбнулся, его волосы цвета червонного золота блестели под солнцем, несмотря на покрывавшую их дорожную пыль, серые глаза радостно поблескивали. Думитру спрыгнул на землю, отдав поводья мальчишке. В три шага он оказался рядом с Петро и крепко обнял его на восточный манер, который считал универсальным во всем христианском мире, пока, приехав в Париж, не узнал, что это варварский архаизм.
Каким шоком оказалась Франция для его валашских привычек и образа мыслей! Чтобы обрести внутреннюю опору и уверенность в себе, Думитру тянулся к эмигрантам: венграм и полякам, пруссакам и сербам. Хотя их компания была весьма разношерстна, всех объединяло иностранное происхождение. Из многочисленных приятелей, оказавшихся в добровольном изгнании, больше всего ему понравился Волынроский. Думитру ближе всех сошелся с Петро и полюбил его. Родом с Украины, Волынроский был младшим сыном незначительного помещика. Собрав денег, сколько мог, он отправился в Париж. От долговой тюрьмы его спасали богатые вдовушки, которые не могли устоять против его чар, да необычайно успешная игра в двадцать одно. Финансовые способности Петро были столь впечатляющи, что Думитру пригласил его стать своим управляющим и агентом. Сначала Волынроский отклонил это предложение, не желая расставаться с удовольствиями городской жизни, но через полгода после того, как Думитру покинул Францию, украинец оказался у его порога – обстоятельства, вызванные неудачным побегом с юной дочерью аристократа, сделали Париж совершенно негостеприимным.
– Волынроский, ах ты черт! – воскликнул Думитру. – Как ты сумел так быстро обернуться?
Худой мужчина широко улыбнулся:
– Банкиры в Женеве очень расторопны. Дело заняло только один день, я знал, что вернусь быстрее любого письма. Кроме того, я скучал по твоим сединам и твоей хорошей французской кухне.
– Сединам! Все мои седые волосы на твоей совести, они появились, когда ты впутал меня в эту глупую историю с герцогиней, – парировал Думитру.
– Твои волосы поседели задолго до этого, – фыркнул Волынроский. – Не удивлюсь, что ты подкрашиваешь их, чтобы нравиться дамам. Напускная мудрость привлекает их, особенно если под седой гривой обнаруживается смазливая физиономия. Кстати, о дамах, Северинор, как ты нашел свою жену? – Он одарил Думитру такой улыбкой, от которой в сердцах богатых вдовушек вспыхивала давно уснувшая страсть.
– Держись от нее подальше, это все, что я могу тебе сказать. – Думитру оглядел конюшенный двор. Стоило ему появиться, как у десятка слуг нашлось здесь дело. – Пойдем в мой кабинет. Там мы все обсудим.
Нырнув в башню, они пошли к комнате, которая последние четыре века служила правителям Северинора залом для аудиенций. У стола стояло тяжелое кресло с потрепанной обивкой. Прежде чем усесться, Думитру развернул его к скамье с высокой спинкой, стоявшей у противоположной стены.
– Ну? – спросил он, когда Волынроский с подчеркнутой церемонностью нарочито неторопливо устроился на краешке скамьи.
– Что – ну? – На лице гостя отразилась притворная наивность.
Думитру состроил другу гримасу. Волынроский неисправим, он и на собственной казни шутить будет.
– Как ты съездил в Женеву? Не шути, от результата зависит и твое, и мое будущее.
Волынроский, последний раз ухмыльнувшись, отбросил притворство.
– Приданое размещено так, как я организовал. Оно положено на твое имя в пожизненное распоряжение при условии, что ты женишься на мисс Картер. Если ты переживешь ее, сумма будет поделена между тобой и детьми. Если она умрет бездетной, половина суммы немедленно возвратится к Картерам, вторая останется тебе.
Пожизненное распоряжение! Думитру раздраженно фыркнул. Разумная предосторожность любящего отца понятна, но это означает, что вложить капитал в свою землю Думитру не удастся.
– Под три процента? – спросил он.
– Конечно. – Волынроский замялся. – Но это не единственная трудность. Вклад составляет только сто тысяч.
– Ты уверен? – нахмурился Думитру. – Я думал, моя супруга стоит двести. Три тысячи фунтов годового дохода слишком мало, чтобы содержать эту женщину в соответствии с ее привычками, не говоря уже о расходах. Деньги должны где-то быть. Или они скоро поступят на счет.
Волынроский беспомощно пожал плечами:
– Похоже, деньги разделены по разным счетам. Часть средств положена на имя твоей жены, это сделано агентом, которого нанял для нее отец. Она может распоряжаться и основной суммой, и процентами, если захочет воспользоваться деньгами.
Проклятие! Только этого не хватало!
– Волынроский, мне нужны эти деньги, – возбужденно сказал Думитру.
Если бы он мог распоряжаться тремя процентами от двухсот тысяч, то как-нибудь выкрутился бы, но половина… Это невозможно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77