Явился сюда с отчаянной и бессмысленной надеждой: вдруг ошибся. Подвело чутье. Вдруг это мара, морок, обман…
Глупый зверь. Хищный, злой, неприкаянный.
- Возвращайся, - сказал Князь. - Ты им уже ничем не поможешь.
- Я прилетел не из-за них. - Его искренность, как всегда, обезоруживает. Выбивает опору из-под ног. - Я из-за тебя прилетел, Эльрик. Ты же рехнешься, если меня рядом не будет.
Свернуть ему шею за наглость - дело на доли секунды. Но он ведь даже не рассматривает такую возможность. Бестрепетно берет за руку, прижимается лбом к тыльной стороне ладони и закрывает глаза.
Упыреныш. Живой, безбашенный громоотвод, тезка тому - яростному и слепому - что ворочается в груди, рвет когтями сердце в поисках выхода и успокаивается, недовольно ворча, когда черноглазый летун вытягивает из него силы, и злость, и волю к жизни.
Мальчик, ты хоть знаешь, что сумел усмирить?
И, как будто отвечая на незаданный вопрос, зрачки в черных глазах превращаются в вертикальные щели - сдвоенные оконца в ад:
- Я предоставляю мертвым погребать своих мертвецов. А ты этого не умеешь.
Они стояли под пронизывающими порывами ветра. Посреди людного двора - наедине. Движение мира замедлилось, неслышное за прозрачной стеной разделенных на двоих мыслей.
- Тебе нужно пополнить запас посмертных даров?
- Да.
- И я так понимаю, не за счет тех, кто охотится на тебя?
- Да.
- Ближайшие пару месяцев я сам собираюсь посвятить чему-то в этом роде. - Эльрик подергал висящую в левом ухе серьгу. - Думаю, будет лучше, если мы поработаем вместе. Мне не помешает поддержка с воздуха.
- Убивать вместе с тобой?
- Драться вместе со мной. - И улыбка, страшноватая такая. - Геррс арро хиссн. Или ты полагаешь, Волк, я постесняюсь сказать о тебе «несс х'геррсе арро»?
Зверь провел ладонью по фюзеляжу Блудницы, смахивая невидимые снежинки.
- А ты не будешь отсылать меня в замок, когда станет слишком опасно?
- Не буду. Но будь готов уйти, если я стану слишком опасен.
- Понял. Учту.
Ревел погребальный костер, на котором горели тела Эрика, Мала и Шаграта. Один костер на всех. Летали вместе - сгорели вместе. А тело Падре закопали в освященной земле. А Риттера похоронили в склепе - в орденской усыпальнице для героев. Старой Гвардии больше нет. И нет того, кто создал Старую Гвардию. Как получилось, что они - непобедимые и неуязвимые - погибли в дурацкой стычке?
После войны.
Они не могли погибнуть. Только не в небе!
Зачем ввязались в тот бой? Орки везли горючую смесь, ну и что? Разве их некому больше было остановить? У радзимцев есть свои пилоты, есть свои истребители.
Глупый, безответственный поступок. Бессмысленный. Раздражающий.
Зверь злился на Эрика, злился на старогвардейцев. Злился на себя.
Он прибыл на похороны вместе с Князем. Как всегда - вместе с Князем, за левым плечом, он никем не притворялся, и ни от кого не прятался. И он слышал это: «твое место там», «твое место в огне», «вместе с ними…», «…вместо них». Конечно, он слышал. Об этом думали, это даже произносили, хоть и шепотом, хоть и пугаясь собственной смелости.
- Если бы ты был с ними, - сказал Лязо Малович, - они не погибли бы.
Но его не было, и некому было поделиться со старогвардейцами посмертными дарами. Означает ли это, что он виноват в их смерти? Может, и нет. Но смерть Эрика точно на его совести.
И все же сейчас Зверь был с Князем, и Старой Гвардии больше не существовало, а империя Вальден принадлежала Эльрику фон Геллету.
Зверь не жалел о гибели Старой Гвардии - Старая Гвардия исчерпала себя, стала бесполезна, как бесполезны все, кто не способен передать свое искусство следующим поколениям, но Эрик был нужен. Эрик оставил Вальден на сына, а тому еще учиться и учиться, чтобы править такой огромной страной, чтобы достойно защищать ее.
Эрик, прежде чем погибать, должен был подумать о том, сколько людей от него зависит.
Должен был, мать его, подумать о тех, кто его любит.
Орочье царство. Предгорья. Месяц рейхэ
В любой другой ситуации заявление о поддержке с воздуха можно было счесть чистой воды альтруизмом со стороны Князя. Настолько, насколько Князь и альтруизм вообще совместимы. Но здесь, на населенных орками землях, Зверь и Блудница действительно не были лишними. Вместе с Вороном и Кончаром они вели разведку. Находили прячущиеся в лесах орочьи поселки, находили деревни, укрытые в горах. Измененные орки, неприкаянные, беспорядочно бродили по своим землям, и их тоже нужно было искать. Все они - и обитатели поселков и деревень, и орки-бойцы, когда Князь являлся по их души, довольно быстро понимали, что сопротивляться бесполезно, и пытались убегать. У них был шанс уйти от Мечника, очень быстрого, очень опасного, неуязвимого, но все-таки не вездесущего. Был шанс скрыться в лесу или в горных пещерах, затаиться, спрятаться. Но сверху их настигали выстрелы болида, их, как траву, косили острые серпы под днищем, и уж конечно, никто из бегущих не мог сравняться в скорости с бесшумной серой машиной.
А еще орки бросали оружие. Орочьи женщины падали на колени, умоляя о пощаде, плакали и кричали орочьи дети, совсем маленькие дети… Зверь лишь улыбался, глядя, как Князь опускает мечи, не умея, даже и не пытаясь заставить себя убивать безоружных и беззащитных.
Убийца? Да он скорее себя позволит зарезать.
Сдавшимися орками занимался Зверь. Если позволяло время, обходился ножом, без изысков - жертв было столько, что, даже убивая их быстро, сил он забирал более чем достаточно. Не боль, так страх - страха хватало. И уж, конечно, жизни. Чужие жизни. Сладкие посмертные дары.
Впрочем, некоторыми он все-таки лакомился подолгу. Попадались иногда такие экземпляры, что просто грех убить, не замучив.
Когда время не позволяло. Зверь орков просто расстреливал.
Князь уходил. Всегда. Убивал всех, кто сопротивлялся, и уходил.
Но ни разу не запретил расправляться с выжившими.
А однажды на дневке, в одном из схронов, сказал вдруг, словно продолжая разговор:
- Палаческую работу за меня всегда делали другие.
- Мне она нравится, - напомнил Зверь.
- Знаю. Хисс от'геррс аш асс, - спокойно сообщил Князь.
И принялся полировать свои мечи.
Мечей было аж четыре - работы надолго.
- Когда это? - не понял Зверь.
- Да каждый раз. - Князь усмехнулся. - Чего ты ждешь? Что я тебя когда-нибудь сам убью за то, что делаешь с орками? Но я же не убил тебя за то, что ты делал с людьми. И вот за это…
Замшевый лоскуток перестал скользить по стали. Князь отложил его и вынул из воздуха нож. Очень знакомый нож. Тот самый, которым Зверь открыл себе выход с Земли.
- Тринадцать девочек. - Князь протянул нож Зверю. - По нашим меркам они уже не были детьми, так что тебе повезло.
- Среди орков до хрена детей.
- Это орки.
- За что ты их - так? Ведь не только за Эрика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112