Борьба была короткой. Все кончилось тем, что Диана бросилась помогать поверженному Торнтону. Взгляд ее, когда она посмотрела на мужа, был полон ненависти. Это потрясло Беннона. Глядя на разбитую губу Торнтона и кровоподтек на его скуле, Беннон понял, что, одержав победу над соперником, он проиграл.
В последующие месяцы их совместной жизни Беннон делал все, чтобы восстановить их прежние отношения. Но после рождения дочери, когда он сидел у постели Дианы, бледной и изможденной тяжелыми родами, закончившимися кесаревым сечением, он прочел в ее взгляде свой приговор – любовь ушла.
– Я совершила ошибку, став твоей женой. Мне надо было выйти замуж за Дэвида, – едва слышно прошептала Диана. – Ты не похож на нас, ты совсем другой. – Она умолкла, ее темные глаза были полны горького упрека. – Господи, я ненавижу тебя.
Это были ее последние слова, обращенные к нему. Через несколько часов она умерла. Причина ее смерти осталась неизвестной. Кое-кто винил Беннона. Возможно, справедливо, иногда терзался он.
– Она была очень красивой, не так ли? – прошептала Лора, легонько поглаживая фотографию.
Беннон прогнал воспоминания и вернулся к действительности. Так и не справившись с галстуком, он подошел к Лоре и, сев рядом, обнял ее за худенькие плечи.
Ему не надо было расспрашивать, о чем она думает в эту минуту. Он знал, что в своей головке она хранила созданный ею же образ матери и он должен быть таким же прекрасным, как в сказке.
– Она была красивой, Лора. Очень красивой. У нее были такие же черные волосы, как и у тебя, и такие же темные глаза. Она очень любила нас обоих, – соврал Беннон.
Лора молчала, жадно ловя каждое слово отца и бережно пряча его в своей памяти. Она разрешила ему взять из ее рук фотографию и поставить на место. Он знал, что его слова сделали девочку счастливой. А это было главное.
– Почему бы тебе не снести свои вещички вниз? Я сейчас спущусь.
Он встал и наконец заправил галстук под воротник рубашки.
– Ладно. – Она пошла к двери, все еще продолжая улыбаться.
Беннон повернулся к зеркалу и наконец завязал галстук. С грустью и сожалением он вспомнил себя молодым, жадно любящим жизнь, питающим надежды и пусть туманные, но все же замыслы и планы, которые вселяли веру в себя и желание многое сделать.
7
Лимузин ехал по засаженной вековыми тополями улице, оставляя после себя шуршащий вихрь поднятой колесами сухой листвы.
Кит сидела на заднем сиденье, закутавшись в накидку, подняв ее гофрированный воротник. Она смотрела в окно. Напротив, удобно вытянув ноги, сидела Пола.
– Интересно, много ли гостей соберется на этот благотворительный бал? – лениво спросила Пола.
– Человек двести, возможно, – предположил Джон.
– Так много, – почти со стоном промолвила Кит.
Джон с иронической улыбкой взглянул на нее.
– Мне казалось, тебе нравятся балы и вечеринки.
– Вечеринки – да. А эти чопорные светские рауты – не очень. Я чувствую, что должна все время быть настороже, следить за каждым своим словом. Короче говоря, выставить внутреннюю охрану.
– Нам всем так или иначе приходится это делать, – назидательно заметила Пола. Сегодня она выглядела еще более экзотической, чем обычно, в стилизованном национальном наряде от Армани. Сидевшего рядом с ней Чипа явно терзал крахмальный воротничок сорочки, и он беспокойно мял и тянул его вниз вместе с галстуком.
– Но только не тебе, не так ли, Пола? – с улыбкой посмотрела на подругу Кит. – Я, увы, так и не научилась говорить одно, а думать другое.
– Научишься, – с уверенностью сказала Пола, отчего Кит стало не по себе.
– Возможно, – небрежно ответила она, чтобы прекратить этот странный разговор, и посмотрела в окно.
Тенистая улица кончалась, и лимузин ехал через ярко освещенные кварталы делового центра. Кит сразу же узнала трехэтажное кирпичное здание отеля.
– Вот и наш «Джером», – как бы про себя тихо промолвила она. – Трудно поверить, что он был построен еще в те времена, когда в Чикаго лишь рождалась идея строительства многоэтажных домов, эдаких невысоких небоскребов, как о них говорили.
– Ты бывала в нем после полной его реконструкции? – спросил Джон, гася сигарету в пепельнице.
– Однажды. Мы с отцом как-то обедали в Серебряном зале. Это было спустя год после того, как отель вновь открылся. Знаешь, Джон, здесь бывал Гарри Купер. Он любил, говорят, сидеть на скамейке перед отелем и глазеть на местных девушек.
– Гарри Купер? – скептически фыркнула Пола.
Кит кивнула.
– В сороковых и пятидесятых сюда приезжало немало голливудских звезд. Существует легенда о том, как Хеди Ламар просиживала все вечера в баре отеля «Джером», а Дюк Эллингтон затеял тяжбу из-за участка на рудниках, якобы принадлежавшего ему. В отеле «Джером» останавливалась Норма Шиллер, и я сама видела фотографию Ланы Тернер с тогдашним ее мужем Лексом Баркером, обедающих у «Джерома». – Кит озорно улыбнулась и добавила: – Конечно же, Лана была в одном из своих знаменитых свитеров. – Улыбка все еще блуждала на ее губах, когда она, задумавшись, продолжила: – Отец рассказывал, что после того, как здесь построили бассейн, во время вечеринок и банкетов гости нередко развлекались тем, что прыгали в него – в одежде или без оной. Это было задолго до того, как семейство Кеннеди ввело на это моду.
– И ты тоже прыгала? – ехидно справился Джон, бросив на Кит хитрый взгляд.
– Все это было еще до меня, – с обезоруживающей улыбкой ответила Кит.
– Расскажи, каким «Джером» запомнился тебе в детстве, – поинтересовался Чип, в котором пробудился интерес писателя.
– Он был мало похож на нынешний. После второй мировой войны кирпичный фасад был выкрашен белой краской, наличники сделаны голубыми. Мы называли его домом с голубыми бровями, – вспомнила Кит. – Он был тогда невзрачен на вид, сильно обветшал. Постоянно кто-то требовал снести его за ненадобностью. И тем не менее бар в «Джероме» пользовался неизменной популярностью у лыжников и туристов. Не посетить его, побывав в Аспене, казалось невозможным. Особенно его главный зал со стойкой. Был здесь еще особый, совсем небольшой зал для дам. Правда, туда заходить дамам не рекомендовалось общественным мнением, но многие все же отваживались.
– Это что еще за затея? – нахмурившись, полюбопытствовал Чип, поправляя очки.
– Еще в 1860-х к отелю был пристроен небольшой зал, куда разрешалось заходить дамам, не имевшим кавалеров, выпить чашечку чая или что-нибудь покрепче...
– Как демократично, – съязвила Пола.
– По тем временам – да, – серьезно пояснила Кит и посмотрела на красивое старинное здание отеля, к которому они подъезжали. – Все время ходили разговоры, что его вот-вот снесут. Я рада, что этого не случилось.
Кирпич, очищенный от ненужной штукатурки, приобрел свой благородный терракотовый цвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104