А вы, Пингль, будьте добры, приготовьте раствор вот по этой формуле...
На лабораторном столе лежала записка. Я удивился, зачем профессору понадобилось записывать формулу: обычно я составлял растворы с его слов.
- И поторапливайтесь, Пингль, - строго сказал Мильройс. - Обратившись к Лиз, работавшей тут же, он продолжал прерванный моим приходом разговор: - Вы будете, Лиз, совершенно очарованы моим племянником. Чрезвычайно талантливый человек. Несколько лет он прожил на Яве, написал книгу о насекомоядных растениях. Теперь надолго едет в Австралию изучать флору ее южного побережья. Он хочет воспользоваться некоторыми моими советами. Ведь я, кажется, неплохой организатор...
- О да! - невольно вырвалось у меня.
Мильройс медленно повернул голову в мою сторону:
- Ах, Пингль, вы еще здесь? А я полагал, что раствор уже готов. Так вот, Лиз, мы воспользуемся коротким визитом Рольса и проверим тот опыт, о котором я вам говорил. А кстати и разберемся в джиррах. Он должен отлично знать. Ведь он...
Раствор как раз был к этому моменту готов.
- Исполнено, профессор, - сказал я.
Лиз с недовольством посмотрела на меня.
- Как вы меня испугали, Пингль!
- Благодарю вас, Пингль, - сказал профессор. - Я сам профильтрую раствор.
Мне оставалось откланяться и покинуть лабораторию.
Через несколько дней как-то утром Ли сказал мне:
- Ночью приехал племянник профессора.
Мне очень хотелось посмотреть на гостя, но как раз в парке было много работы, и мне никак не удавалось увидать приезжего.
Дня через два Лиз приказала перенести несколько клеток на солнечную сторону, и я с китайцами трудился в поте лица. Перетаскивая клетку, я увидел через калитку незнакомого человека, разговаривавшего с Лиз на террасе дома. Человек сидел на перилах спиной ко мне, сильно жестикулировал и рассказывал, по-видимому, чтото очень смешное, потому что Лиз хохотала так, что ее смех доносился до меня.
- Боже мой... Да перестаньте, Рольс! Вы уморите меня, Рольс!
Очевидно, это и был молодой племянник профессора. Несомненно, что мой хозяин очень любил Рольса, потому что Хо на кухне стряпал самые изысканные блюда, и когда нес мимо моего бунгало три прибора в столовую профессора, то подмигивал мне:
- После обеда я принесу вам еще чего-нибудь вкусненького.
В лаборатории Лиз занималась одна. Профессор с племянником сидели, запершись в личном кабинете Мильройса, и занимались до глубокой ночи. Я видел освещенное окно кабинета, когда коротал часы ночного дежурства в парке. Для занятий профессора требовалось очень много материала то из вивариев, то из склада, и я буквально разрывался на части. Бедная Лиз тоже измучилась. Наконец она с облегчением сказала:
- Рольс уехал сегодня рано утром. Какой обаятельный человек, не правда ли, Пингль?
- К сожалению, меня не представили мистеру Рольсу. Я его видел на террасе...
Лиз вся вспыхнула.
- Видели? О, это очаровательный собеседник. Какой замечательный человек!
Она задумалась, и лицо ее сделалось печальным.
- Жаль, что мистер Рольс так скоро уехал, - искренне сказал я.
Когда в полдень я вернулся в лабораторию, меня встретила встревоженная Лиз.
- Ради бога, не шумите, Пингль. Говорите шепотом.
Ходите на цыпочках...
- Что случилось? - прошептал я.
- Профессор Мильройс заболел...
- Что с ним? Укус змеи?
- Нет. Желтая лихорадка... Жестокий приступ... Лежит без сознания...
Слезы выступили у меня на глазах.
- Какое несчастье! Надо доктора... Привезти из Рангуна?
- Авто вернется оттуда только к вечеру, - печально сказала Лиз.
- Тогда я побегу в деревню и найму лошадь, - горячо предложил я.
Лиз нервно передернула плечами.
- Ах, Пингль, профессор знает отличное средство против Желтого Джека. Я только что сделала ему первый укол. Через час сделаю второй. Наверное, дело ограничится двумя-тремя приступами, не более. Ведь я тут до вас перехворала, кажется, всеми видами лихорадок, и профессор вылечил меня. У него свои взгляды на болезни, и он отлично управляется с ними.
Мильройс хворал долго, и все на станции как бы погрузилось в траур. Лиз была печальна, и я часто видел слезы на ее похудевшем лице. Теперь она работала в лаборатории одна. Вечером привозили почту, ее разбирала Лиз и несла в кабинет к больному профессору. Она же и кормила его, с вечера давая подробные наставления Хо, что следует приготовить.
На мои вопросы о состоянии здоровья профессора Лиз только покачивала головой, и я сам болел душой за человека, который, по-видимому, находился между жизнью и смертью.
- Профессор выздоравливает! - однажды радостно сказала мне Лиз, прибежав утром в парк. - Он прислал вам записку, вот она.
С радостью я прочитал слова, написанные уже знакомым мне почерком:
"Дорогой Пингль! Лихорадка порядком помучила меня, но теперь я поправляюсь. Надеюсь скоро увидеть вас. Очень интересуюсь вашей работой. Прочитайте книгу, которую вам даст Лиз. Учитесь, если не хотите век прожить сторожем".
- Книга у вас на террасе. Изучайте ее. Начинайте готовиться к научной работе, Пингль, - добавила Лиз и поспешила в лабораторию.
Меня охватило нетерпение узнать, что за книгу рекомендовал мне профессор, и я помчался к своему бунгало, где и увидал на столе книгу "Биологические загадки".
С первой же страницы она увлекла меня. В Дижане нас приучали делать короткие конспекты прочитанного, выписывать наиболее интересные места. Ведь многое забывается, а коротенькая строчка записи часто возобновляет в памяти содержание целой книги.
И я стал выписывать кое-что из "Биологических загадок". Книга касалась причин возникновения болезней растений, животных и человека. Сейчас припоминаю, что я записывал тогда.
"Видимые в микроскоп микробы, возбудители заразных болезней - это загадка, раскрытая пока лишь наполовину".
"Существуют также заразные болезни, которые вызываются не микробами, а вирусами".
"Что такое вирус? Вирусом называется вообще всякое яаразное начало. Биологическую загадку представляют так называемые фильтрующиеся вирусы. Они способны проходить через такие фильтры, через которые не могут пройти даже под большим давлением микробы".
"В 1892 году русский ученый Ивановский взял сок из табачных листьев, больных мозаичной болезнью. Этот сок, взятый даже в ничтожных количествах, был способен заражать здоровые растения. Ивановский хотел дознаться, что же представляет собой возбудитель табачной мозаики. Может быть, это микроб? Тогда интересно было бы рассмотреть его под микроскопом и изучить его свойства в лаборатории, получить его в чистом виде".
"Микроскоп не обнаружил микроба мозаики. Ивановский взял заразный сок табачных листьев и пропустил его через фильтр с такими крошечными отверстиями, что через них не мог пройти ни один даже самый ничтожный по размерам микроб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72