И вот теперь смотрю и ничего не понимаю, то ли у моего графа опять подагра разыгралась, то ли с коня упал, то ли пьян и после вчерашнего еще отойти не может.
– А, это ты, мой милый Анри, – Раймон высунул нос из-под одеяла, слабо улыбаясь и слегка подтягиваясь на локтях, чтобы удобнее было меня видеть.
Я помог ему подпихнуть подушку под спину и сам сел рядом.
– А ты постарел, любезный друг, сила уже не та, да и былой прыти не наблюдается.
– По сравнение с Симоном де Монфором я еще очень даже ничего себя чувствую, – ухмыльнулся я, тщетно пытаясь догадаться, какая такая хворь принудила моего господина лежать, словно бревно, посреди вновь оживающей Тулузы.
– Симон был достойным противником. – Раймон зевнул. – Мне обидно, что он пал не от моего копья. Когда еще представится такой замечательный случай – злой, опасный, упрямый, словно вепрь, враг... Хотя, разве вы поймете... Я тоже сдал, мой милый Анри, должно быть, Господь желает, чтобы я отбыл в иные края, где на райском рыцарском поле меня будет ждать рыцарь Симон или Арнольд из Сито. Надеюсь, что там, на божественном турнирном поле, он будет одет не в рясу, а предстанет передо мной как мужчина, облаченный в латы, выкованные в адской кузне. Потому как нельзя же вечно всех обманывать. Люди – одно дело, люди доверчивы и глупы, людей можно обвести вокруг пальца, но его – нет! Господь все видит. Ты слышал, говорят, что Арнольда из Сито убила женщина? Достойнейшая, по всей видимости, дама. Я желал бы дать ей дворянство и, если она не замужем или вдова, выдать замуж за благородного человека. Что ты об этом думаешь?
Я пожал плечами.
– А я, изволь видеть, совсем сдал. Лежу и помираю. Нет, буквально, – он почесался под одеялом. – Подагра проклятая замучила, лекарь – шарлатан несчастный, повесить мало, – говорит, будто бы не смогу уже меча поднять. Опять же, запрещает мне жареное, словно папский легат в 1211 году, помнишь? С женщинами тоже... того... особенно если как следует выпить... самое время податься к «добрым людям». Что думаешь, старина?
– А что, жить без оружия, без мяса и без женщин – да еще и не стрясти с этого выгоду? На вашем месте я незамедлительно вступил бы в какую-нибудь общину. – Говоря это, я прекрасно понимал, что планы Раймона опять останутся нереализованными.
– Хочешь пойти со мной? – Раймон, казалось, не замечал моего саркастического настроения.
– Не-а... – я покачал головой, – не привыкну. Задание ваше еще не исполнил, да и вообще – не достоин.
Мы переглянулись.
– Что удалось узнать о?.. – Раймон сел в подушках, только теперь я заметил, что его правая рука тщательно перебинтована и завернута, точно грудной младенец, в теплое.
Я пересказал ему все, что узнал от крестьянина, не упустив ни одной детали.
– Рыцарь из Каркассона... – Раймон задумался. – Придется дожидаться Аделаиду. Насколько я помню, она всегда хвасталась книгой, в которую они вписали все дворянские роды, их отпрысков и заключение брачных союзов. Зная имя моей дочери и из какого она замка, мы легко отыщем ее следы. И возможно даже, найдем ее саму. Впрочем, у нас и без этого полно дел. Завещаю тебе найти мою наследницу или ее потомство, если таковое имеется, после моей смерти. А пока у нас есть дела и поважнее.
С этими словами Раймон откинул одеяло и кликнул пажей, которые уже летели откуда-то из ближайших комнат замка одевать своего господина.
Забегая вперед, скажу, что Раймон так и не вступил в общину катар, так как это повлекло бы новую агрессию со стороны Рима.
Поняв, что святые отцы не дадут ему возможность жить праведной жизнью, граф Раймон завел себе сразу двоих любовниц в Тулузе, с которыми теперь и коротал ночи.
Тем не менее после формального возвращения к власти жизнь Раймона изменилась, он все чаще размышлял о смерти, то и дело жалуясь на несправедливость судьбы, духовные раны и телесные страдания, приносимые ему массой болезней.
К концу жизни он выглядел, наверное, так же, как и его любимая Тулуза, – разрушенным и несчастным. Казна опустела, Раймону пришлось поднимать графство практически из руин. Тем не менее каждый год он находил возможность сокращать налоги, уменьшая тем самым бремя, лежащее на плечах населения. В конце концов, он оставил лишь налоги на хлеб, соль и вино – невиданный до этого акт милосердия.
О том, как умер Раймон Шестой, или История только начинается
Граф Раймон Тулузский умер в 1223 году от рождества Христова в возрасте шестидесяти семи лет.
Утром этого памятного дня он ездил помолиться в храм Ля-Дорадо, после чего в компании друзей и знатных горожан отправился к сеньору Жану Хьюго – аббату Сен-Сернена. Небольшой, но изящный дворец его был максимально удобен для пиров такого ранга. Откушав и почти умеренно выпив да послушав пение трубадуров, Раймон изъявил желание прогуляться по саду.
Он угощался фигами, беседуя с одним из гостей. Раймон срывал фиги прямо с веток. В какой-то момент он ощутил сильную боль в сердце, словно его проткнуло тонкое лезвие. Граф охнул, его лицо почернело, а ноги подкосились.
В последний момент я подскочил и поддержал Романе, со всех сторон сада к нам уже бежали его друзья и гости. Все вместе мы отнесли Раймона в дом. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух. Кто-то бросился за лекарем.
Раймон лежал без движения, его грудь тяжело вздымалась.
– Ты здесь, Анри?! – выдавил из себя Раймон. – Будешь свидетелем, я завещаю похоронить себя в аббатстве Сен-Сернен, и только там. Все уразумели мою волю?! Надеюсь, тем самым я доставлю удовольствие нашему благородному хозяину и отблагодарю его за доставленную сегодня радость.
– Но, простите, – вперед вышел приор аббатства святого Иоанна. – Благородный сеньор похоже запамятовал, что много раз устно и письменно обещал удостоить этой чести усыпальницу нашего аббатства.
– Черт вам, а не мое тело! – озлился Раймон. – Это мое дело, где бросить свои кости. Никогда никого не спрашивал, и сейчас не буду. Сказано в Сен-Сернене, значит, в Сен-Сернене. Я так решил. Я так хочу!
– Но, смею заметить, что господин граф является рыцарем Иоаннитом, а значит, его тело должно быть похоронено именно на освященной земле, принадлежащей нашему ордену.
– Анри! – перебил Раймон злобно ворчащего приора. – Помнишь, я посылал тебя найти моего наследника или наследницу? Теперь я приказываю тебе: отправляйся в мою опочивальню, возьми большую книгу с именами всех каркассонских рыцарей, которые там когда-либо жили. Найди мое потомство. А дальше распорядись тем, что я оставил тебе на сохранение. Прощай, мой добрый друг. Прощай, Анри Горгулья, Анри Лордат.
После этого Раймон Шестой замолчал. Аббат Сен-Сернена соборовал его. Из последних сил Раймон поцеловал крест, и тут же в воздухе раздался шелест и неизвестно откуда взявшийся порыв ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– А, это ты, мой милый Анри, – Раймон высунул нос из-под одеяла, слабо улыбаясь и слегка подтягиваясь на локтях, чтобы удобнее было меня видеть.
Я помог ему подпихнуть подушку под спину и сам сел рядом.
– А ты постарел, любезный друг, сила уже не та, да и былой прыти не наблюдается.
– По сравнение с Симоном де Монфором я еще очень даже ничего себя чувствую, – ухмыльнулся я, тщетно пытаясь догадаться, какая такая хворь принудила моего господина лежать, словно бревно, посреди вновь оживающей Тулузы.
– Симон был достойным противником. – Раймон зевнул. – Мне обидно, что он пал не от моего копья. Когда еще представится такой замечательный случай – злой, опасный, упрямый, словно вепрь, враг... Хотя, разве вы поймете... Я тоже сдал, мой милый Анри, должно быть, Господь желает, чтобы я отбыл в иные края, где на райском рыцарском поле меня будет ждать рыцарь Симон или Арнольд из Сито. Надеюсь, что там, на божественном турнирном поле, он будет одет не в рясу, а предстанет передо мной как мужчина, облаченный в латы, выкованные в адской кузне. Потому как нельзя же вечно всех обманывать. Люди – одно дело, люди доверчивы и глупы, людей можно обвести вокруг пальца, но его – нет! Господь все видит. Ты слышал, говорят, что Арнольда из Сито убила женщина? Достойнейшая, по всей видимости, дама. Я желал бы дать ей дворянство и, если она не замужем или вдова, выдать замуж за благородного человека. Что ты об этом думаешь?
Я пожал плечами.
– А я, изволь видеть, совсем сдал. Лежу и помираю. Нет, буквально, – он почесался под одеялом. – Подагра проклятая замучила, лекарь – шарлатан несчастный, повесить мало, – говорит, будто бы не смогу уже меча поднять. Опять же, запрещает мне жареное, словно папский легат в 1211 году, помнишь? С женщинами тоже... того... особенно если как следует выпить... самое время податься к «добрым людям». Что думаешь, старина?
– А что, жить без оружия, без мяса и без женщин – да еще и не стрясти с этого выгоду? На вашем месте я незамедлительно вступил бы в какую-нибудь общину. – Говоря это, я прекрасно понимал, что планы Раймона опять останутся нереализованными.
– Хочешь пойти со мной? – Раймон, казалось, не замечал моего саркастического настроения.
– Не-а... – я покачал головой, – не привыкну. Задание ваше еще не исполнил, да и вообще – не достоин.
Мы переглянулись.
– Что удалось узнать о?.. – Раймон сел в подушках, только теперь я заметил, что его правая рука тщательно перебинтована и завернута, точно грудной младенец, в теплое.
Я пересказал ему все, что узнал от крестьянина, не упустив ни одной детали.
– Рыцарь из Каркассона... – Раймон задумался. – Придется дожидаться Аделаиду. Насколько я помню, она всегда хвасталась книгой, в которую они вписали все дворянские роды, их отпрысков и заключение брачных союзов. Зная имя моей дочери и из какого она замка, мы легко отыщем ее следы. И возможно даже, найдем ее саму. Впрочем, у нас и без этого полно дел. Завещаю тебе найти мою наследницу или ее потомство, если таковое имеется, после моей смерти. А пока у нас есть дела и поважнее.
С этими словами Раймон откинул одеяло и кликнул пажей, которые уже летели откуда-то из ближайших комнат замка одевать своего господина.
Забегая вперед, скажу, что Раймон так и не вступил в общину катар, так как это повлекло бы новую агрессию со стороны Рима.
Поняв, что святые отцы не дадут ему возможность жить праведной жизнью, граф Раймон завел себе сразу двоих любовниц в Тулузе, с которыми теперь и коротал ночи.
Тем не менее после формального возвращения к власти жизнь Раймона изменилась, он все чаще размышлял о смерти, то и дело жалуясь на несправедливость судьбы, духовные раны и телесные страдания, приносимые ему массой болезней.
К концу жизни он выглядел, наверное, так же, как и его любимая Тулуза, – разрушенным и несчастным. Казна опустела, Раймону пришлось поднимать графство практически из руин. Тем не менее каждый год он находил возможность сокращать налоги, уменьшая тем самым бремя, лежащее на плечах населения. В конце концов, он оставил лишь налоги на хлеб, соль и вино – невиданный до этого акт милосердия.
О том, как умер Раймон Шестой, или История только начинается
Граф Раймон Тулузский умер в 1223 году от рождества Христова в возрасте шестидесяти семи лет.
Утром этого памятного дня он ездил помолиться в храм Ля-Дорадо, после чего в компании друзей и знатных горожан отправился к сеньору Жану Хьюго – аббату Сен-Сернена. Небольшой, но изящный дворец его был максимально удобен для пиров такого ранга. Откушав и почти умеренно выпив да послушав пение трубадуров, Раймон изъявил желание прогуляться по саду.
Он угощался фигами, беседуя с одним из гостей. Раймон срывал фиги прямо с веток. В какой-то момент он ощутил сильную боль в сердце, словно его проткнуло тонкое лезвие. Граф охнул, его лицо почернело, а ноги подкосились.
В последний момент я подскочил и поддержал Романе, со всех сторон сада к нам уже бежали его друзья и гости. Все вместе мы отнесли Раймона в дом. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух. Кто-то бросился за лекарем.
Раймон лежал без движения, его грудь тяжело вздымалась.
– Ты здесь, Анри?! – выдавил из себя Раймон. – Будешь свидетелем, я завещаю похоронить себя в аббатстве Сен-Сернен, и только там. Все уразумели мою волю?! Надеюсь, тем самым я доставлю удовольствие нашему благородному хозяину и отблагодарю его за доставленную сегодня радость.
– Но, простите, – вперед вышел приор аббатства святого Иоанна. – Благородный сеньор похоже запамятовал, что много раз устно и письменно обещал удостоить этой чести усыпальницу нашего аббатства.
– Черт вам, а не мое тело! – озлился Раймон. – Это мое дело, где бросить свои кости. Никогда никого не спрашивал, и сейчас не буду. Сказано в Сен-Сернене, значит, в Сен-Сернене. Я так решил. Я так хочу!
– Но, смею заметить, что господин граф является рыцарем Иоаннитом, а значит, его тело должно быть похоронено именно на освященной земле, принадлежащей нашему ордену.
– Анри! – перебил Раймон злобно ворчащего приора. – Помнишь, я посылал тебя найти моего наследника или наследницу? Теперь я приказываю тебе: отправляйся в мою опочивальню, возьми большую книгу с именами всех каркассонских рыцарей, которые там когда-либо жили. Найди мое потомство. А дальше распорядись тем, что я оставил тебе на сохранение. Прощай, мой добрый друг. Прощай, Анри Горгулья, Анри Лордат.
После этого Раймон Шестой замолчал. Аббат Сен-Сернена соборовал его. Из последних сил Раймон поцеловал крест, и тут же в воздухе раздался шелест и неизвестно откуда взявшийся порыв ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73