Отец обещал мне, что я буду иметь дело с Раймо-ном младшим, с которым я бы, безусловно, справилась. Но вы!.. Нет, это слишком позорно, рассказывать такое. Вчера сразу же после пира двое моих братьев пробрались туда, переодевшись в слуг, Поль, старший брат, сказал, что это даже хорошо, если вы лишите меня девственности, потому что в этом случае они смогут подать на вас в суд и...
– Понятно.
В этот момент в коридоре и вправду завозились, под дверью появилась полоска неровного света факела. Я вскочил с сундука и, оказавшись рядом с донной Марией, одним движением стащил ее с ложа прямо на каменный пол. В следующее мгновение рядом с моим лицом просвистела оперенная стрела и врезалась в стену с трещиной. Я вскочил, размахивая перед собой длинным мечом. Лучник не успел во второй раз натянуть тетиву, как я подрезал ему ноги, бросаясь в самую гущу толпы. Кто-то швырнул в меня факелом, на секунду я ослеп. Мгновенная боль пронзила бедро, я зарычал, хватая кого-то руками и со всей силы кидая в стену. По характерному звуку я понял, что мой обидчик получил по заслугам. В следующий момент я прыгнул за сундук, еще недавно служивший мне постелью, и, подняв его, обрушил на моих обидчиков. На шум и крики со всех сторон уже летели лучники и дежурившие на этаже копейщики и мечники. Пара ударов сердца, и мои гостьи оказались в кольце направленных на них стрел.
Моя комната располагалась рядом с покоями графа и его сына, где всегда было довольно стражи.
При этом согласно приказу Раймона я лично отбирал воинов стражи, все они были моими давними знакомыми или даже учениками, так что я мог самостоятельно решить, что делать с попавшейся мне шайкой. Отправить в тюремный подвал или отпустить, велев страже навешать им по дороге тулузских гостинцев. Что я, несомненно, и сделал бы, не привлекая внимания властей.
Но в этот раз обстоятельства были не за меня. Расталкивая лучников, в комнату прошел сам Раймон Тулузский. Одетый в длинную белую рубаху, с растрепанными волосами и мечом в руке, он осмотрел стоящих на коленях людей, потрогал пульс на шее убитого мной лучника. Подошел к постели, рядом с которой, скорчившись, лежала Мария, и, присвистнув, посмотрел в мою сторону.
– Этот человек похитил мою дочь, – начал оправдываться старый рыцарь. – Вот она, мое сокровище! Прошу защиты и милосердия, мой господин. Я, Гийо де Гамурет из Прованса, присягаю, что Анри Горгулья похитил мою дочь из гостиницы, где мы остановились, и, притащив ее сюда, лишил невинности. Подобное преступление должно как минимум караться четвертованием мерзавца. Его же состояние по праву должно перейти к моей несчастной дочери и ее ребенку, если после этой ночи у нее родится ребенок. Мой сеньор, вы же сами все видите, они оба не одеты, она в слезах, сама обстановка обличает этого злодея, насильника и вероломца. Он...
– Так все и было? – Маленький Раймон смотрел на меня своими серыми стальными глазами.
Превозмогая боль в ноге и зажимая рукой рану, я опустился на одно колено.
– Если бы я похитил девицу и притащил ее в замок, должно быть, кто-нибудь из офицеров стражи мог видеть нас.
– Днем он выходил в город, но, прискакав в замок, успел к началу пира. Мессен Анри был один! – не дожидаясь позволения, вступились за меня сразу же несколько голосов.
– Если бы я похитил донну Марию, ее отец и братья, во имя чести благородной девицы, были бы обязаны пуститься в погоню, и при этом они, без сомнения, должны были сообщить стражникам суть дела и принудить их проверить мои покои и арестовать меня.
– Все эти люди прошли в замок как слуги, нанятые для украшения завтрашнего турнира, – сообщил офицер стражи. – Я видел их днем и поставил метки на их руках, чтобы пустить затемно, как обычно приходят такого рода работники, но никто из них при этом не назвался рыцарем и не предъявил гербов.
– Но моя дочь?! – Гийо де Гамурет упал на колени и попытался подползти к Тулузскому, но охрана тут же встала между ними. На тыльной стороне обеих ладоней рыцаря были знаки допущенных в замок простолюдинов.
– Твоя дочь будет осмотрена лекарями графини, – Раймон смерил всю ватагу уничижающим взглядом. – Я назначаю судебное разбирательство на завтра, и если только выяснится, что вы проникли сюда с целью опорочить честь моего телохранителя или замыслили убить кого-нибудь из моей семьи, – пеняйте на себя. Но если Анри хотя бы отчасти виновен в том, в чем вы его обвиняете, он также понесет наказание.
С этими словами повелитель Тулузы вышел прочь, не оглянувшись на нас.
Монарший суд
На следующий день паж пригласил меня проследовать в большой зал, где должен был проходить суд. Из всех участников ночной заварушки я единственный не был арестован, к тому же меня осмотрел личный лекарь графа и наложил повязку с отборнейшими травами и бальзамами. Тем не менее на суд меня должны были сопровождать стражи.
Я переоделся в синее сюрко с черными и золотыми вышивками, красные штаны и черные сапоги с рыцарскими шпорами. В качестве украшения я надел только золотую трехрядную цепь, купленную в позапрошлом году в день именин графини. Мой оруженосец опоясал меня мечом и помог надеть на плечи длинный плащ иоаннитов, который в некотором роде ставил меня на одну ступеньку с хозяином и его сыном.
Тот же оруженосец расчесал мои волосы, разложив их по плечам, так как я не хотел надевать какого-либо головного убора, тем более тонкую и мерзкую ка-тарскую диадему, которые с недавнего времени сделались популярными у наших придворных. Терпеть не могу эти дамские штучки.
Хромая, я вошел в зал, сопровождаемый своим оруженосцем Мигелем и офицерами стражи, поклонился Тулузскому и прошел на указанное мне место. Зал был убран для вечернего поэтического турнира, вдоль стен в несколько рядов стояли лавки, на которых уже сидели немногочисленные зрители. Граф, графиня, а также их старший сын Романе и дочь Аделаида размещались в специальной, отгороженной от остальных гостей пристройке, обитой драгоценными тканями и переплетенной цветами. Посреди зала, там, где обычно выступают соревнующиеся трубадуры, располагался наспех сооруженный шатер из грубых белых тканей. Судя по всему, судебный процесс над господами де Гамуретами должен был послужить незапланированным развлечением для прибывших на турнир гостей. Постепенно зал наполнялся.
Мои обидчики Гийо де Гамурет и его трое сыновей располагались напротив меня, на всех четверых были тюремные цепи, их окружала великолепная стража.
Процесс начался. Поочередно герольды вызывали в зал рыцарей стражи, которые повторяли вчерашние показания, клянясь на Библии. Я смотрел на Тулузского, стараясь угадать, что тот задумал. Если повелит мне сразиться с отцом и братьями Марии, то она уже сейчас может считать себя круглой сиротой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Понятно.
В этот момент в коридоре и вправду завозились, под дверью появилась полоска неровного света факела. Я вскочил с сундука и, оказавшись рядом с донной Марией, одним движением стащил ее с ложа прямо на каменный пол. В следующее мгновение рядом с моим лицом просвистела оперенная стрела и врезалась в стену с трещиной. Я вскочил, размахивая перед собой длинным мечом. Лучник не успел во второй раз натянуть тетиву, как я подрезал ему ноги, бросаясь в самую гущу толпы. Кто-то швырнул в меня факелом, на секунду я ослеп. Мгновенная боль пронзила бедро, я зарычал, хватая кого-то руками и со всей силы кидая в стену. По характерному звуку я понял, что мой обидчик получил по заслугам. В следующий момент я прыгнул за сундук, еще недавно служивший мне постелью, и, подняв его, обрушил на моих обидчиков. На шум и крики со всех сторон уже летели лучники и дежурившие на этаже копейщики и мечники. Пара ударов сердца, и мои гостьи оказались в кольце направленных на них стрел.
Моя комната располагалась рядом с покоями графа и его сына, где всегда было довольно стражи.
При этом согласно приказу Раймона я лично отбирал воинов стражи, все они были моими давними знакомыми или даже учениками, так что я мог самостоятельно решить, что делать с попавшейся мне шайкой. Отправить в тюремный подвал или отпустить, велев страже навешать им по дороге тулузских гостинцев. Что я, несомненно, и сделал бы, не привлекая внимания властей.
Но в этот раз обстоятельства были не за меня. Расталкивая лучников, в комнату прошел сам Раймон Тулузский. Одетый в длинную белую рубаху, с растрепанными волосами и мечом в руке, он осмотрел стоящих на коленях людей, потрогал пульс на шее убитого мной лучника. Подошел к постели, рядом с которой, скорчившись, лежала Мария, и, присвистнув, посмотрел в мою сторону.
– Этот человек похитил мою дочь, – начал оправдываться старый рыцарь. – Вот она, мое сокровище! Прошу защиты и милосердия, мой господин. Я, Гийо де Гамурет из Прованса, присягаю, что Анри Горгулья похитил мою дочь из гостиницы, где мы остановились, и, притащив ее сюда, лишил невинности. Подобное преступление должно как минимум караться четвертованием мерзавца. Его же состояние по праву должно перейти к моей несчастной дочери и ее ребенку, если после этой ночи у нее родится ребенок. Мой сеньор, вы же сами все видите, они оба не одеты, она в слезах, сама обстановка обличает этого злодея, насильника и вероломца. Он...
– Так все и было? – Маленький Раймон смотрел на меня своими серыми стальными глазами.
Превозмогая боль в ноге и зажимая рукой рану, я опустился на одно колено.
– Если бы я похитил девицу и притащил ее в замок, должно быть, кто-нибудь из офицеров стражи мог видеть нас.
– Днем он выходил в город, но, прискакав в замок, успел к началу пира. Мессен Анри был один! – не дожидаясь позволения, вступились за меня сразу же несколько голосов.
– Если бы я похитил донну Марию, ее отец и братья, во имя чести благородной девицы, были бы обязаны пуститься в погоню, и при этом они, без сомнения, должны были сообщить стражникам суть дела и принудить их проверить мои покои и арестовать меня.
– Все эти люди прошли в замок как слуги, нанятые для украшения завтрашнего турнира, – сообщил офицер стражи. – Я видел их днем и поставил метки на их руках, чтобы пустить затемно, как обычно приходят такого рода работники, но никто из них при этом не назвался рыцарем и не предъявил гербов.
– Но моя дочь?! – Гийо де Гамурет упал на колени и попытался подползти к Тулузскому, но охрана тут же встала между ними. На тыльной стороне обеих ладоней рыцаря были знаки допущенных в замок простолюдинов.
– Твоя дочь будет осмотрена лекарями графини, – Раймон смерил всю ватагу уничижающим взглядом. – Я назначаю судебное разбирательство на завтра, и если только выяснится, что вы проникли сюда с целью опорочить честь моего телохранителя или замыслили убить кого-нибудь из моей семьи, – пеняйте на себя. Но если Анри хотя бы отчасти виновен в том, в чем вы его обвиняете, он также понесет наказание.
С этими словами повелитель Тулузы вышел прочь, не оглянувшись на нас.
Монарший суд
На следующий день паж пригласил меня проследовать в большой зал, где должен был проходить суд. Из всех участников ночной заварушки я единственный не был арестован, к тому же меня осмотрел личный лекарь графа и наложил повязку с отборнейшими травами и бальзамами. Тем не менее на суд меня должны были сопровождать стражи.
Я переоделся в синее сюрко с черными и золотыми вышивками, красные штаны и черные сапоги с рыцарскими шпорами. В качестве украшения я надел только золотую трехрядную цепь, купленную в позапрошлом году в день именин графини. Мой оруженосец опоясал меня мечом и помог надеть на плечи длинный плащ иоаннитов, который в некотором роде ставил меня на одну ступеньку с хозяином и его сыном.
Тот же оруженосец расчесал мои волосы, разложив их по плечам, так как я не хотел надевать какого-либо головного убора, тем более тонкую и мерзкую ка-тарскую диадему, которые с недавнего времени сделались популярными у наших придворных. Терпеть не могу эти дамские штучки.
Хромая, я вошел в зал, сопровождаемый своим оруженосцем Мигелем и офицерами стражи, поклонился Тулузскому и прошел на указанное мне место. Зал был убран для вечернего поэтического турнира, вдоль стен в несколько рядов стояли лавки, на которых уже сидели немногочисленные зрители. Граф, графиня, а также их старший сын Романе и дочь Аделаида размещались в специальной, отгороженной от остальных гостей пристройке, обитой драгоценными тканями и переплетенной цветами. Посреди зала, там, где обычно выступают соревнующиеся трубадуры, располагался наспех сооруженный шатер из грубых белых тканей. Судя по всему, судебный процесс над господами де Гамуретами должен был послужить незапланированным развлечением для прибывших на турнир гостей. Постепенно зал наполнялся.
Мои обидчики Гийо де Гамурет и его трое сыновей располагались напротив меня, на всех четверых были тюремные цепи, их окружала великолепная стража.
Процесс начался. Поочередно герольды вызывали в зал рыцарей стражи, которые повторяли вчерашние показания, клянясь на Библии. Я смотрел на Тулузского, стараясь угадать, что тот задумал. Если повелит мне сразиться с отцом и братьями Марии, то она уже сейчас может считать себя круглой сиротой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73