что произошло, пока нас не было, ваша светлость? – Она говорила медленно и отчетливо, словно он понимал ее с трудом.
– А почему бы вам не спросить у Корделии?
Она поджала губы.
– Не думаю, что она мне расскажет, но я ошибочно решила, что это сделаете вы. – Она помолчала, смотря ему прямо в глаза. – Мне было бы очень неприятно узнать, лорд Веверли, что вы не оправдали моего доверия. Я думала, что, когда Корделия с вами, она в полной безопасности, потому что вы казались мне настоящим джентльменом.
Он едва сдержался, чтобы не ответить ей, что даже настоящие джентльмены не могут устоять, когда им на шею бросаются прелестные юные создания, и забывают о том, что они джентльмены.
– Поэтому я спрашиваю вас сейчас, – продолжала она, – и, клянусь, больше не заговорю об этом. Когда меня не было, совершили ли вы что-то, что могло… принести вред моей будущей падчерице?
Вопрос ее поднял в нем целую бурю чувств, но он стоял не шелохнувшись. Это была его единственная возможность. Если он все расскажет миссис Бердсли, Корделия в мгновение ока станет его женой.
Нет, он не хотел добиваться своего подобным образом. Он хотел, чтобы она сама желала этого брака. Хотел, чтобы она поступала по собственной воле и собственному разумению, а вмешательство миссис Бердсли не дало бы Корделии такой возможности.
Поэтому ложь далась ему легко. И трудно, невыносимо трудно.
– Нет, – спокойно ответил он. – Уж вам-то лучше других известно, что ваша будущая падчерица никогда не позволила бы мне навредить ей.
Она никак не могла решить, верить ему или нет. Казалось, она хотела сказать еще что-то, невзирая на свое обещание.
Но в конце концов она лишь вздохнула тяжело и повела его к двери в погреб.
– Хорошо, – сказала она, а потом добавила загадочно: – Потому что Корделия заслуживает семейного счастья.
«И в один прекрасный день оно у нее будет», – молча поклялся он. Он позаботится об этом сам.
17
Следующее утро было для Корделии непрекращающимся кошмаром. Себастьян убедил викария и Гонорину придерживаться прежнего плана, который они опробовали вечером, и Корделии пришлось его поддержать – иного выбора у нее не было. Пошла она на это ради лорда Кента, хотя не верила, что их розыгрыш удастся.
Но она никак не могла сосредоточиться на занятиях с отцом. Она провела бессонную ночь, вспоминая обидные слова, сказанные Себастьяном, и переживая все заново. Но с утра она должна была вести себя так, словно ничего не случилось.
Себастьяну это дается легко, с горечью думала она. Корделия надеялась, что он поедет верхом и будет держаться от нее на расстоянии. Но он все время провел с ними в карете, и она была задета тем, как свободно он держался. Как может он вести себя так вольно, когда одно его присутствие вызывает в ней боль? И самое худшее, она постоянно ловила на себе его заинтересованные взгляды.
Неужели именно такую пытку он избрал для того, чтобы она сожалела о сказанном? Если так, то ему это удалось. Каждый раз, когда он с отменной учтивостью подавал ей руку, помогая выйти из кареты, или справлялся о том, удобно ли ей, она страдала. Провались он пропадом! Зачем ему мучить ее? Неужели ему не довольно того, что взгляды его ранят ей сердце, а улыбки просто уничтожают? Почему он так притворно предупредителен, и это после того, как он велел ей держаться от него подальше и наговорил множество злых слов?
Она изо всех сил старалась скрыть свою печаль под маской безразличия, делать вид, что то, что случилось между ними, волнует ее так же мало, как и его. И только нечеловеческим усилием воли она могла заставить себя сосредоточиться на занятиях.
Слава Богу, работать с отцом стало легче. Он хоть и не переменил своего отношения к затее герцога, но подчинился желанию Гонорины увидеть план в действии. Гонорина с таким рвением стала помогать Корделии, что та была этим немного озадачена. Наверняка Гонорина действовала не без задней мысли. Никогда Корделия не видела, чтобы ее подруга была столь заинтересована в успехе предприятия.
В первую же ночь после отъезда из Йорка Корделия поняла, почему Гонорина с такой готовностью отправилась в путешествие. Едва они остались одни, Гонорина засыпала Корделию вопросами о том, что произошло между ней и Себастьяном. Очевидно, кто-то из слуг рассказал Гонорине о том, что Корделия стирала на кухне простыни. И Гонорина решила любым способом докопаться до правды, даже если на это уйдет все оставшееся время путешествия.
Корделия что-то наплела, но отказалась сознаться в том, что происходило в отсутствие Гонорины и Освальда.
Гонорина только фыркнула, услышав ее объяс-нения.
– Послушай, девочка моя, если этот человек вел себя с тобой недостойно… – Тут она умолкла на мгновение и пристально посмотрела на Корделию. – Тогда нужно заставить его поступить как положено. Ты не должна от меня ничего скрывать. Никто не осудит тебя, если… если… Ну, ты понимаешь, о чем я говорю.
И она взглянула на нее столь многозначительно, что Корделия встревожилась не на шутку. Гонорина догадалась слишком о многом. Поддаваться нельзя.
Корделия взглянула на нее с видом оскорбленной добродетели.
– Его светлость был сама любезность. Кроме того, я никогда бы не позволила ему никаких вольностей. За кого ты меня принимаешь?
– За молоденькую и хорошенькую девушку, у которой могут возникнуть любые желания. Я уже сказала, никто тебя не осудит. Если кто и поступил дурно, так это лорд Веверли.
– Он ничего плохого не сделал, – возмутилась Корделия. Ей необходимо заставить Гонорину поверить ей, иначе ее заставят выйти замуж. – Ты очень обижаешь меня, намекая на то, что я наедине с его светлостью могла вести себя недостойно. Поверить не могу, что ты столь низкого обо мне мнения. – И она разрыдалась, благо особых усилий для этого не требовалось.
Гонорина со вздохом принесла ей свои извинения, но Корделия была уверена в том, что та осталась при своих подозрениях. Больше Гонорина об этом не заговаривала, но Корделия постоянно чувствовала на себе ее пристальный взгляд.
Но это не так волновало ее. У нее хватало других поводов для волнений. К примеру, что будет, если она забеременеет. Сначала Корделию пугала мысль о том, что у нее может быть ребенок от Себастьяна, но к концу второго дня путешествия Корделия даже находила в этом странное утешение. Если Себастьян не может быть с ней, у нее хотя бы будет его ребенок.
Конечно, возникнет множество сложностей, говорила она себе. Но в голове ее уже созрел план. Ни отцу, ни Себастьяну она не сможет сказать правды. Отец станет настаивать на том, чтобы Себастьян женился на ней, а Себастьян поступит «как положено». Нет, этого она не допустит.
Она останется в Лондоне, сказав отцу и Гонорине, что хочет попробовать пробиться в музыкальный мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– А почему бы вам не спросить у Корделии?
Она поджала губы.
– Не думаю, что она мне расскажет, но я ошибочно решила, что это сделаете вы. – Она помолчала, смотря ему прямо в глаза. – Мне было бы очень неприятно узнать, лорд Веверли, что вы не оправдали моего доверия. Я думала, что, когда Корделия с вами, она в полной безопасности, потому что вы казались мне настоящим джентльменом.
Он едва сдержался, чтобы не ответить ей, что даже настоящие джентльмены не могут устоять, когда им на шею бросаются прелестные юные создания, и забывают о том, что они джентльмены.
– Поэтому я спрашиваю вас сейчас, – продолжала она, – и, клянусь, больше не заговорю об этом. Когда меня не было, совершили ли вы что-то, что могло… принести вред моей будущей падчерице?
Вопрос ее поднял в нем целую бурю чувств, но он стоял не шелохнувшись. Это была его единственная возможность. Если он все расскажет миссис Бердсли, Корделия в мгновение ока станет его женой.
Нет, он не хотел добиваться своего подобным образом. Он хотел, чтобы она сама желала этого брака. Хотел, чтобы она поступала по собственной воле и собственному разумению, а вмешательство миссис Бердсли не дало бы Корделии такой возможности.
Поэтому ложь далась ему легко. И трудно, невыносимо трудно.
– Нет, – спокойно ответил он. – Уж вам-то лучше других известно, что ваша будущая падчерица никогда не позволила бы мне навредить ей.
Она никак не могла решить, верить ему или нет. Казалось, она хотела сказать еще что-то, невзирая на свое обещание.
Но в конце концов она лишь вздохнула тяжело и повела его к двери в погреб.
– Хорошо, – сказала она, а потом добавила загадочно: – Потому что Корделия заслуживает семейного счастья.
«И в один прекрасный день оно у нее будет», – молча поклялся он. Он позаботится об этом сам.
17
Следующее утро было для Корделии непрекращающимся кошмаром. Себастьян убедил викария и Гонорину придерживаться прежнего плана, который они опробовали вечером, и Корделии пришлось его поддержать – иного выбора у нее не было. Пошла она на это ради лорда Кента, хотя не верила, что их розыгрыш удастся.
Но она никак не могла сосредоточиться на занятиях с отцом. Она провела бессонную ночь, вспоминая обидные слова, сказанные Себастьяном, и переживая все заново. Но с утра она должна была вести себя так, словно ничего не случилось.
Себастьяну это дается легко, с горечью думала она. Корделия надеялась, что он поедет верхом и будет держаться от нее на расстоянии. Но он все время провел с ними в карете, и она была задета тем, как свободно он держался. Как может он вести себя так вольно, когда одно его присутствие вызывает в ней боль? И самое худшее, она постоянно ловила на себе его заинтересованные взгляды.
Неужели именно такую пытку он избрал для того, чтобы она сожалела о сказанном? Если так, то ему это удалось. Каждый раз, когда он с отменной учтивостью подавал ей руку, помогая выйти из кареты, или справлялся о том, удобно ли ей, она страдала. Провались он пропадом! Зачем ему мучить ее? Неужели ему не довольно того, что взгляды его ранят ей сердце, а улыбки просто уничтожают? Почему он так притворно предупредителен, и это после того, как он велел ей держаться от него подальше и наговорил множество злых слов?
Она изо всех сил старалась скрыть свою печаль под маской безразличия, делать вид, что то, что случилось между ними, волнует ее так же мало, как и его. И только нечеловеческим усилием воли она могла заставить себя сосредоточиться на занятиях.
Слава Богу, работать с отцом стало легче. Он хоть и не переменил своего отношения к затее герцога, но подчинился желанию Гонорины увидеть план в действии. Гонорина с таким рвением стала помогать Корделии, что та была этим немного озадачена. Наверняка Гонорина действовала не без задней мысли. Никогда Корделия не видела, чтобы ее подруга была столь заинтересована в успехе предприятия.
В первую же ночь после отъезда из Йорка Корделия поняла, почему Гонорина с такой готовностью отправилась в путешествие. Едва они остались одни, Гонорина засыпала Корделию вопросами о том, что произошло между ней и Себастьяном. Очевидно, кто-то из слуг рассказал Гонорине о том, что Корделия стирала на кухне простыни. И Гонорина решила любым способом докопаться до правды, даже если на это уйдет все оставшееся время путешествия.
Корделия что-то наплела, но отказалась сознаться в том, что происходило в отсутствие Гонорины и Освальда.
Гонорина только фыркнула, услышав ее объяс-нения.
– Послушай, девочка моя, если этот человек вел себя с тобой недостойно… – Тут она умолкла на мгновение и пристально посмотрела на Корделию. – Тогда нужно заставить его поступить как положено. Ты не должна от меня ничего скрывать. Никто не осудит тебя, если… если… Ну, ты понимаешь, о чем я говорю.
И она взглянула на нее столь многозначительно, что Корделия встревожилась не на шутку. Гонорина догадалась слишком о многом. Поддаваться нельзя.
Корделия взглянула на нее с видом оскорбленной добродетели.
– Его светлость был сама любезность. Кроме того, я никогда бы не позволила ему никаких вольностей. За кого ты меня принимаешь?
– За молоденькую и хорошенькую девушку, у которой могут возникнуть любые желания. Я уже сказала, никто тебя не осудит. Если кто и поступил дурно, так это лорд Веверли.
– Он ничего плохого не сделал, – возмутилась Корделия. Ей необходимо заставить Гонорину поверить ей, иначе ее заставят выйти замуж. – Ты очень обижаешь меня, намекая на то, что я наедине с его светлостью могла вести себя недостойно. Поверить не могу, что ты столь низкого обо мне мнения. – И она разрыдалась, благо особых усилий для этого не требовалось.
Гонорина со вздохом принесла ей свои извинения, но Корделия была уверена в том, что та осталась при своих подозрениях. Больше Гонорина об этом не заговаривала, но Корделия постоянно чувствовала на себе ее пристальный взгляд.
Но это не так волновало ее. У нее хватало других поводов для волнений. К примеру, что будет, если она забеременеет. Сначала Корделию пугала мысль о том, что у нее может быть ребенок от Себастьяна, но к концу второго дня путешествия Корделия даже находила в этом странное утешение. Если Себастьян не может быть с ней, у нее хотя бы будет его ребенок.
Конечно, возникнет множество сложностей, говорила она себе. Но в голове ее уже созрел план. Ни отцу, ни Себастьяну она не сможет сказать правды. Отец станет настаивать на том, чтобы Себастьян женился на ней, а Себастьян поступит «как положено». Нет, этого она не допустит.
Она останется в Лондоне, сказав отцу и Гонорине, что хочет попробовать пробиться в музыкальный мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89