Этот испуганный взгляд. Беспокойный, почти одержимый. Чего он боялся? Меня? Боялся, что я его узнаю?
Я достал карточку, относящуюся к «делу о каннибале», и перечел заметки Ватсона по этому поводу.
«Мужчина порезал свою жену на мелкие кусочки и зажарил в камине своей собственной гостиной… Соседи утверждают, что супруги жили в мире и согласии. Никогда не ссорились».
Неужели банкир внезапно стал жертвой безумия, толкнувшего его на убийство?
Я решил вернуться на место преступления и допросить консьержку. Я надеялся, что она еще помнит это дело, несмотря на то, что прошло столько лет.
Старая женщина заверила меня, что ничего не забыла. Это происшествие навсегда останется в ее памяти. Она сказала, что до сих пор не оправилась от шока, вызванного смертью этой пары, которую она так уважала. Когда я проявил несколько наигранное сострадание, она не колеблясь выложила мне все, что знала.
Я слушал ее, опустив голову и скрестив руки, всем своим видом показывая, что я - пожилой господин, внимательный и хорошо воспитанный.
- Нет, мистер Кардвелл не был убийцей. Он был слишком хорош для этого. Впрочем, он всегда был добр ко мне. Всегда вытирал ноги, никогда не шумел и был прекрасно воспитан. Не то что нынешняя молодежь, одни пьяницы и наркоманы!
Я поддакивал ей. Она чувствовала, что ее понимают. И тогда я стал задавать более конкретные вопросы.
- Неужели нельзя было избежать этого несчастья? Как получилось, что в момент драмы никого из слуг не было дома?
- Кардвеллы имели обыкновение в воскресенье во второй половине дня отпускать всех слуг. Это день Господень. Ритуал был неизменным: их слуги выполняли все домашние дела в воскресенье утром, а после полудня, приготовив обед, уходили. Ужинали Кардвеллы одни. По воскресеньям они никуда не выходили. Они считали неприличным для людей их ранга демонстрировать радость жизни в день шабаша. Вы ведь понимаете меня, не так ли?
- Конечно.
- Как правило, вечер они проводили одни. Иногда на чай к ним приходил какой-то друг или родственник.
- Вы не помните, в тот день они принимали кого-нибудь?
- Да. В тот день явился этот мужчина и сообщил мне, что он - дальний кузен мистера Кардвелла. Супруги ожидали его.
- Вы не помните, как он выглядел?
- Помню. Я вижу его так, будто все было вчера. Он был настоящий джентльмен. Немного похож на вас. Я редко ошибаюсь насчет людей.
- Вы сообщили о нем полиции?
Она поджала губы.
- Конечно.
- В какое время пришел этот господин?
- Ровно в пять часов вечера. Я хорошо это помню, потому что в это время всегда пью чай. Поскольку он был очень пунктуален, было совершенно ясно, что этот человек знаком с правилами хорошего тона и…
- Во сколько он ушел?
- Я только что убрала посуду и печенье. Должно быть, около шести часов.
- Вам не показалось, что он торопится? Или что он возбужден?
- О нет! Он даже сказал мне несколько приятных слов и извинился за беспокойство, которое мог причинить мне его воскресный визит.
- Можете описать его более подробно?
- Рост, должно быть, метр семьдесят, скорее худой. Не помню, какого цвета его волосы, он был в шляпе.
- А лицо?
- На самом деле, я не слишком хорошо разглядела его черты. Ворот пальто был высоко поднят, а длинный шарф закрывал нижнюю часть лица. Тогда были сильные морозы.
- А его глаза?
- Я их не видела. На нем были темные очки, вроде тех, что носят от солнца.
- Тогда было очень светло?
- Нет. Было уже поздно и темно. Свет шел только от уличных фонарей, но сквозь туман такой свет никого не мог беспокоить. Я подумала, что у него слабые глаза.
- Он приходил после этого?
- Нет. Это совершенно точно. Я никогда не забываю посетителей.
Я решил взглянуть на место преступления. Может, мне повезет найти какую-нибудь улику, которую пощадило время.
- Можно взглянуть на квартиру?
Консьержка напряглась.
- Не уверена, что это законно.
Я понизил голос и заговорил доверительным тоном:
- Я вам сказал, что действую по приказу самой королевы?
- Я в этом немного сомневаюсь…
Однако эта небольшая ложь вызвала ожидаемый эффект. Старая женщина отнеслась ко мне с уважением, достойным посланника Ее Величества, и тотчас проводила меня в квартиру. Квартира была в безупречном порядке, ничто не напоминало о драме, которая здесь когда-то разыгралась. Я тщательно все осмотрел. Чуда не произошло. Нелепо было надеяться обнаружить здесь что бы то ни было по прошествии стольких лет. Мои слабые надежды нащупать правду отныне целиком зависели от памяти свидетелей тех преступлений. К счастью, у меня осталась точная хроника доктора Ватсона, которая не подвержена ходу времени.
Я попытался подвести итог. Мне показалось, что, сравнивая дела Кинсли и Кардвелла, можно выйти на след.
В деле Кинсли убийство мог совершить странный бродяга. До этого я никогда не рассматривал такую гипотезу, настолько она казалась нелепой и противоречащей фактам. Но на этот раз я был полон решимости рассмотреть все версии.
В деле Кардвелла «дальний кузен» нанес визит паре за несколько часов до убийства. У него был час. За это время он вполне мог подсыпать наркотик в чашки хозяев. Затем он мог выполнить свою отвратительную работу и уйти, при этом не забыв сказать пару ласковых слов консьержке. Очевидно, мужчина нарочно прятал глаза и изменил черты. В точности как Джек-Попрошайка.
Может ли это быть один и тот же человек? Если это так, то в моих руках, возможно, был кончик ниточки.
Следующие несколько месяцев я посвятил тому, что пытался выйти на след этого кузена. Кардвелл давно умер. Я предпринял обширное генеалогическое исследование. Многие члены семьи Кардвелл подходили под описание таинственного посетителя. К счастью, они были живы. Еще месяцы ушли на то, чтобы встретиться с каждым из них. Я проверил их алиби и изучил их жизнь. Вскоре мне стало ясно, что ни один из них не мог совершить преступления. Этот дальний кузен был самозванцем.
Мое убеждение только усилилось.
Я открыл досье на дело Джеймса Барнса, и перечел заметку, составленную Ватсоном: «Пожилой мужчина явился к своим соседям, супружеской паре шестидесяти лет, Эмме и Джеймсу Варне, с которыми он в тот день должен был играть в бридж. Он долго стучал в дверь, без всякого результата. Взволновавшись, он сообщил в полицию, которая нашла старого Джеймса Барнса распростертым в углу комнаты. Его рот был широко раскрыт, будто он собирался закричать, но не произнес ни звука. С ног до головы он был покрыт засохшей кровью. В кровати лежала его жена, или то, что от нее осталось. Стены комнаты были перепачканы кровью, так что было невозможно определить их первоначальный цвет. Тело несчастной было искромсано самым нечеловеческим образом…»
Я встречался с Джеймсом Барнсом после убийства. Он находился в госпитале для душевнобольных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86