Двинули.
Она всматривалась в меня.
— Ты кто? Я тебя не вижу. Кто ты такой, черт подери?
— Давай-давай… пошли.
Я вывел ее на пустынную улицу. Она шла спотыкаясь, и мне приходилось поддерживать ее. Под уличным фонарем она отстранилась от меня, и мы взглянули друг на друга. Я едва узнал ее. Она сильно постарела, а в рыжих волосах появилась седина. Ее глаза мерцали, будто в них горели лампочки. У нее был истощенный вид. Пошатываясь, она всматривалась в меня.
Она была одета в тот же брючный костюм, через плечо у нее висела сумка.
— Привет, кудлатый, — сказала она. — У тебя есть какие-нибудь волосы под этим париком?
— Шевелись, детка, — сказал я. — Моя машина в конце улицы. Давай уедем вместе.
Она пьяно разглядывала меня. Мой парик, густая борода, грязная одежда как будто придали ей уверенности.
— Ты тоже в бегах?
— Вроде того. Идем.
Она рассмеялась: жуткий, истерически пьяный звук.
— Мой брат умер, — сказала она. — Единственный человек, который меня понимал. Его убили копы.
Я взял ее под руку.
— Давай, пошли отсюда быстрее.
Она пошла со мной. Она была так пьяна, что растянулась бы, не поддержи я ее.
Петляя, мы двинулись вдоль пустынной улицы к тому месту, где я оставил машину.
Когда я отпирал дверцу, она прислонилась к машине, пристально глядя на меня.
— Мы не встречались, кудлатый?
— За что тебя ищут флики? — спросил я, садясь за руль.
— Зачем тебе это знать?
— Тоже верно… так ты садишься или нет?
Она открыла дверцу и шлепнулась рядом со мной. Мне пришлось тянуться через нее, чтобы захлопнуть дверцу.
— Куда мы едем, кудлатый?
— Не знаю куда ты, но знаю, куда еду я. Я мотаю на побережье. У брата есть катер, и он переправит меня на Кубу.
— На Кубу? — Она прижала руки к лицу. — Я тоже хочу туда.
— Вот и договорились… есть у тебя какие-нибудь деньги?
Она хлопнула по сумке.
— Здесь. Давай, кудлатый, поехали.
Когда мы выехали на шоссе, она заснула. Было четыре утра, еще час и начнет светать. Широкое шоссе было пустынно. По обеим сторонам дороги тянулись леса.
Я посмотрел на Рею. Ее голова откинулась к окну, глаза были закрыты. Все, что мне нужно было сделать, это сбавить ход, мягко притормозить, достать из кармана пистолет, прострелить ей голову и выкинуть тело на дорогу, а потом уехать. Здесь не было ничего трудного. Потом я избавлюсь от парика, брошу машину и на автобусе доеду до Сарасоты. Там я куплю новую одежду, сбрею бороду и, снова сев в автобус, вернусь в Литтл Джексон, где в гараже оставил свой «бьюик». Потом поеду к себе в Парадайз-Сити.
Этот план, промелькнувший в моей голове, был очень прост. Я воображал, что прикончить Рею будет необычайно трудно и опасно, но вот она сидит, погруженная в сон, полностью в моей власти. Остается только нажать спуск.
Я взглянул в зеркало. Длинное шоссе было погружено во мрак. Нигде ни малейшего признака приближения фар. Я плавно ослабил нажим на педаль акселератора. Машина начала терять скорость, катясь по инерции, и остановилась в тени большого дуба.
Я посмотрел на Рею, но она по-прежнему спала. Тогда я сунул руку в задний карман и мои пальцы ухватились за ручку пистолета. Я медленно вытащил его и отвел предохранитель.
Подняв пистолет, я прицелился ей в голову и положил палец на спусковой крючок, но на большее меня не хватило.
Я сидел, глядя на нее, в отчаянии целясь в нее из пистолета и понимая, что не смогу нажать на спуск, не смогу хладнокровно убить ее. В горячке я убил Фела, но у меня не хватало решимости застрелить спящую женщину.
Внезапно Рея открыла глаза.
— Смелее, Ларри Карр, — сказала она. — Докажи себе, что ты не трус.
Смелее… убей меня!
Ослепительные фары приближавшегося грузовика осветили кабину машины. Я мог отчетливо рассмотреть ее. Боже! Она выглядела ужасно. Глядя на нее, я не понимал, как мог когда-то испытывать к ней вожделение. Теперь это мне казалось каким-то страшным эротическим кошмаром. Она сжалась в комок в углу, глаза смотрели тупо, тонкие губы кривились в издевательской усмешке. У нее был вид сумасшедшей.
— Смелее… убей меня! — повторила она.
Грузовик с ревом пронесся мимо. Я вздрогнул от мелькнувшей в моем сознании мысли, что если бы я убил ее, грузовик поравнялся бы с нами именно в тот момент, когда я вытаскивал бы ее труп на дорогу.
Я выпустил пистолет. Он упал между нами на сиденье. Я понимал, что все кончено, и все вдруг стало мне безразлично.
— В чем дело, Дешевка? — спросила она. — Ведь ты же все обмозговал, верно? Кишка тонка? Может ты думал, что я не узнаю тебя в твоем дурацком парике?
Я смотрел на нее с ненавистью. Она была отвратительна мне, как прокаженная.
— Я скажу то же, что сказал твой дружок. Выметайся. Вон из моей машины.
Она следила за выражением моего лица.
— Не мечи икру. Колье у меня… Мы с тобой еще можем выкрутиться. — Она открыла сумку, пошарила в ней и вынула кожаный футляр для драгоценностей. Смотри… оно у меня! Миллион долларов! Ты говорил, что сумеешь его продать!
Мы можем вместе уехать в Гавану, можем начать новую жизнь вдвоем.
Вместе? С ней? Я содрогнулся.
— Продать его? Жить с тобой? — сказал я. — Я не стал бы жить с тобой даже если бы ты осталась последней шлюхой на свете! Это колье не стоит и десяти центов… оно поддельное.
Она застыла и подалась вперед. Ее зеленые глаза горели безумием.
— Врешь!
— Это стеклянная копия, несчастная дура, — сказал я. — Неужели ты воображала, что я позволю тебе и твоему брату-кретину унести на миллион долларов бриллиантов?
Она с присвистом втянула в себя воздух. Я ожидал вспышки неистовой ярости, но она, казалось, была уничтожена моими словами.
— Я предупреждала балбеса, — сказала она словно про себя. — Я знала, что ты змея с той самой минуты, как тебя увидела, но он не пожелал слушать. Он все твердил, что все будет в порядке, но я-то знала. — Она свободно откинулась на спинку сиденья.
— Ладно, мистер Дешевка Карр, выходит твоя взяла. Если меня поймают, то дадут пожизненное заключение. Я уже отсидела в тюрьме восемь лет. Я знаю, что это такое… а ты нет. Фел тоже не знал. Ему повезло, что он умер.
Я больше не мог вынести ее вида.
— Пошла вон! — сказал я. — Когда тебя арестуют, говори сколько угодно.
Мне уже на все наплевать. Вылезай и проваливай!
Казалось, она не слышала.
— Две недели я торчала взаперти в вонючей конуре, — сказала она. — Две недели! Каждую минуту ждала, что за мной придут копы. Господи! Выжить бы! Она закрыла лицо руками. Глядя на нее, я не испытывал жалости. Я хотел поскорее избавиться от нее, вернуться в Парадайз-Сити и там ждать прихода полиции.
— Убирайся! — заорал я на нее. — Ты прогнила насквозь.
Ты не нужна даже такой вонючке как Страшила. Пошла от меня к черту!
— Один Фел не мог без меня жить, — сказала она. — Но потом он сбежал от меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Она всматривалась в меня.
— Ты кто? Я тебя не вижу. Кто ты такой, черт подери?
— Давай-давай… пошли.
Я вывел ее на пустынную улицу. Она шла спотыкаясь, и мне приходилось поддерживать ее. Под уличным фонарем она отстранилась от меня, и мы взглянули друг на друга. Я едва узнал ее. Она сильно постарела, а в рыжих волосах появилась седина. Ее глаза мерцали, будто в них горели лампочки. У нее был истощенный вид. Пошатываясь, она всматривалась в меня.
Она была одета в тот же брючный костюм, через плечо у нее висела сумка.
— Привет, кудлатый, — сказала она. — У тебя есть какие-нибудь волосы под этим париком?
— Шевелись, детка, — сказал я. — Моя машина в конце улицы. Давай уедем вместе.
Она пьяно разглядывала меня. Мой парик, густая борода, грязная одежда как будто придали ей уверенности.
— Ты тоже в бегах?
— Вроде того. Идем.
Она рассмеялась: жуткий, истерически пьяный звук.
— Мой брат умер, — сказала она. — Единственный человек, который меня понимал. Его убили копы.
Я взял ее под руку.
— Давай, пошли отсюда быстрее.
Она пошла со мной. Она была так пьяна, что растянулась бы, не поддержи я ее.
Петляя, мы двинулись вдоль пустынной улицы к тому месту, где я оставил машину.
Когда я отпирал дверцу, она прислонилась к машине, пристально глядя на меня.
— Мы не встречались, кудлатый?
— За что тебя ищут флики? — спросил я, садясь за руль.
— Зачем тебе это знать?
— Тоже верно… так ты садишься или нет?
Она открыла дверцу и шлепнулась рядом со мной. Мне пришлось тянуться через нее, чтобы захлопнуть дверцу.
— Куда мы едем, кудлатый?
— Не знаю куда ты, но знаю, куда еду я. Я мотаю на побережье. У брата есть катер, и он переправит меня на Кубу.
— На Кубу? — Она прижала руки к лицу. — Я тоже хочу туда.
— Вот и договорились… есть у тебя какие-нибудь деньги?
Она хлопнула по сумке.
— Здесь. Давай, кудлатый, поехали.
Когда мы выехали на шоссе, она заснула. Было четыре утра, еще час и начнет светать. Широкое шоссе было пустынно. По обеим сторонам дороги тянулись леса.
Я посмотрел на Рею. Ее голова откинулась к окну, глаза были закрыты. Все, что мне нужно было сделать, это сбавить ход, мягко притормозить, достать из кармана пистолет, прострелить ей голову и выкинуть тело на дорогу, а потом уехать. Здесь не было ничего трудного. Потом я избавлюсь от парика, брошу машину и на автобусе доеду до Сарасоты. Там я куплю новую одежду, сбрею бороду и, снова сев в автобус, вернусь в Литтл Джексон, где в гараже оставил свой «бьюик». Потом поеду к себе в Парадайз-Сити.
Этот план, промелькнувший в моей голове, был очень прост. Я воображал, что прикончить Рею будет необычайно трудно и опасно, но вот она сидит, погруженная в сон, полностью в моей власти. Остается только нажать спуск.
Я взглянул в зеркало. Длинное шоссе было погружено во мрак. Нигде ни малейшего признака приближения фар. Я плавно ослабил нажим на педаль акселератора. Машина начала терять скорость, катясь по инерции, и остановилась в тени большого дуба.
Я посмотрел на Рею, но она по-прежнему спала. Тогда я сунул руку в задний карман и мои пальцы ухватились за ручку пистолета. Я медленно вытащил его и отвел предохранитель.
Подняв пистолет, я прицелился ей в голову и положил палец на спусковой крючок, но на большее меня не хватило.
Я сидел, глядя на нее, в отчаянии целясь в нее из пистолета и понимая, что не смогу нажать на спуск, не смогу хладнокровно убить ее. В горячке я убил Фела, но у меня не хватало решимости застрелить спящую женщину.
Внезапно Рея открыла глаза.
— Смелее, Ларри Карр, — сказала она. — Докажи себе, что ты не трус.
Смелее… убей меня!
Ослепительные фары приближавшегося грузовика осветили кабину машины. Я мог отчетливо рассмотреть ее. Боже! Она выглядела ужасно. Глядя на нее, я не понимал, как мог когда-то испытывать к ней вожделение. Теперь это мне казалось каким-то страшным эротическим кошмаром. Она сжалась в комок в углу, глаза смотрели тупо, тонкие губы кривились в издевательской усмешке. У нее был вид сумасшедшей.
— Смелее… убей меня! — повторила она.
Грузовик с ревом пронесся мимо. Я вздрогнул от мелькнувшей в моем сознании мысли, что если бы я убил ее, грузовик поравнялся бы с нами именно в тот момент, когда я вытаскивал бы ее труп на дорогу.
Я выпустил пистолет. Он упал между нами на сиденье. Я понимал, что все кончено, и все вдруг стало мне безразлично.
— В чем дело, Дешевка? — спросила она. — Ведь ты же все обмозговал, верно? Кишка тонка? Может ты думал, что я не узнаю тебя в твоем дурацком парике?
Я смотрел на нее с ненавистью. Она была отвратительна мне, как прокаженная.
— Я скажу то же, что сказал твой дружок. Выметайся. Вон из моей машины.
Она следила за выражением моего лица.
— Не мечи икру. Колье у меня… Мы с тобой еще можем выкрутиться. — Она открыла сумку, пошарила в ней и вынула кожаный футляр для драгоценностей. Смотри… оно у меня! Миллион долларов! Ты говорил, что сумеешь его продать!
Мы можем вместе уехать в Гавану, можем начать новую жизнь вдвоем.
Вместе? С ней? Я содрогнулся.
— Продать его? Жить с тобой? — сказал я. — Я не стал бы жить с тобой даже если бы ты осталась последней шлюхой на свете! Это колье не стоит и десяти центов… оно поддельное.
Она застыла и подалась вперед. Ее зеленые глаза горели безумием.
— Врешь!
— Это стеклянная копия, несчастная дура, — сказал я. — Неужели ты воображала, что я позволю тебе и твоему брату-кретину унести на миллион долларов бриллиантов?
Она с присвистом втянула в себя воздух. Я ожидал вспышки неистовой ярости, но она, казалось, была уничтожена моими словами.
— Я предупреждала балбеса, — сказала она словно про себя. — Я знала, что ты змея с той самой минуты, как тебя увидела, но он не пожелал слушать. Он все твердил, что все будет в порядке, но я-то знала. — Она свободно откинулась на спинку сиденья.
— Ладно, мистер Дешевка Карр, выходит твоя взяла. Если меня поймают, то дадут пожизненное заключение. Я уже отсидела в тюрьме восемь лет. Я знаю, что это такое… а ты нет. Фел тоже не знал. Ему повезло, что он умер.
Я больше не мог вынести ее вида.
— Пошла вон! — сказал я. — Когда тебя арестуют, говори сколько угодно.
Мне уже на все наплевать. Вылезай и проваливай!
Казалось, она не слышала.
— Две недели я торчала взаперти в вонючей конуре, — сказала она. — Две недели! Каждую минуту ждала, что за мной придут копы. Господи! Выжить бы! Она закрыла лицо руками. Глядя на нее, я не испытывал жалости. Я хотел поскорее избавиться от нее, вернуться в Парадайз-Сити и там ждать прихода полиции.
— Убирайся! — заорал я на нее. — Ты прогнила насквозь.
Ты не нужна даже такой вонючке как Страшила. Пошла от меня к черту!
— Один Фел не мог без меня жить, — сказала она. — Но потом он сбежал от меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50