Морщинки вокруг рта были едва заметны, однако мне приходилось пользоваться все более дорогой косметикой, потому что нагрузка на нее возрастала. Я подняла руки и повертела ими, чтобы посмотреть — сиськи-то как поживают. Лифт остановился. Опустив руки, я быстренько развернулась.
Двери разъехались в стороны, и я вышла в коридор. К моему изумлению, Дагмар стояла за порогом своей квартиры, держа в каждой руке по бокалу шампанского.
— Миранда! Вот и ты.
— А почему это ты здесь?
— Прячусь от мужчин. Они там спорят о боксе.
— А женщин что — нет?
— Пока нет. Мужчины стараются пораньше приходить на вечеринки, если знают, что туда приглашены шикарные женщины.
— Но ты, надеюсь, и других женщин пригласила.
— Разумеется. И супружеские пары. Неужто я отдала бы тебя на съедение львам?
— Похоже, я начинаю нервничать.
— Глупости. Снимай с себя все и смело входи. Давай-давай. — Она протянула мне один из бокалов, и мы вместе вошли в квартиру.
В отличие от жилища Франсес Хэтч, мебели в квартире Дагмар и Стена почти не было. Жако, однажды здесь побывавший, язвительно заметил, что всю квартиру можно за считанные секунды вымыть дочиста при помощи пожарного рукава и трех упаковок «брилло». Он, конечно, преувеличивал, но уюта в квартире не чувствовалось, и я не могла понять, как двое таких милых, сердечных людей могут обитать в этом холодном, безжизненном углу в стиле хай-тек. Проходя по коридору, я услышала взрыв смеха из гостиной. Смеялись мужчины.
В комнате было полно народу, и оказалось, что все же приблизительно половина из них — женщины. Я окинула сборище быстрым взглядом, некоторых узнала, кое-кому помахала рукой. Незнакомые мужчины на первый взгляд показались мне милыми, но совершенно неинтересными. У всех волосы были либо гладко зализаны назад и блестели от геля — этакий гангстерский стиль, у других по последней моде ниспадали на плечи. Я понимала, что мое суждение было несправедливым, но так уж я устроена: виновны, пока не докажут, что интересны.
Дагмар по-приятельски пожала мне плечо и направилась к ресторатору. Ко мне подошел мужчина, которого я видела несколько месяцев назад, и представился. Он был брокером — специализировался на акциях железнодорожных компаний. Несколько минут мы с ним говорили о маршрутах поездов, которые знали и любили. Меня это устраивало, потому что говорил в основном он, а я могла продолжать свои наблюдения.
К нам подошел официант — в руках поднос с закусками. Их восхитительный запах напомнил мне, что за весь день я съела только «Динь-дон» и выпила чашку кофе, когда мы с Клейтоном ехали в такси. Железнодорожный брокер и я взяли по тартинке с икрой и яйцом, как мне показалось, и отправили их в рот.
Тартинки были такими острыми, что взрывались от одного к ним прикосновения. Но у меня хватило присутствия духа зажать ладонью рот, из которого уже готов был вырваться пронзительный вопль, какой издает смертельно раненный заяц. Брокер сделал почти то же самое. Мы уставились друг на друга, от боли и неожиданности потеряв дар речи. К счастью, он тотчас же сунул руку в карман, вытащил пакетик бумажных носовых платков и протянул один мне. Мы без малейших колебаний выплюнули бомбы в салфетки и вытерли губы. Я надеялась, что наши действия остались незамеченными, но оказалось, что некоторые из гостей все видели и с любопытством за нами наблюдали. Брокер, взглянув на меня, издал звук, похожий на свисток паровоза:
— У-у-у-у, у-у-у-у-у!
Я расхохоталась и легонько толкнула его. У меня слезы текли из глаз, во рту полыхало пламя, к тому же я ужасно неловко себя чувствовала, но не могла сдержать смеха.
— На нас все смотрят!
— Ну и что прикажете делать? У меня сейчас вся жизнь пронеслась перед глазами.
На нас и вправду смотрели все, но от этого мы еще пуще развеселились. К нам подошел Стен и спросил, что случилось. Мы ему объяснили, и этот миляга немедленно пошел к официанту распорядиться, чтобы тот никому больше не предлагал этих закусок.
Кто мог знать, что после этой огненной минуты все в моей жизни переменится?
Обед подали через полчаса. Все потянулись в столовую. Ко мне подошел незнакомый мужчина и поинтересовался, как я себя чувствую. На вид ему было за сорок, копна густых, непокорных темно-каштановых волос придавала ему сходство с Джоном Кеннеди, а широкая добродушная улыбка сразу к нему располагала, кем бы он ни был.
— Спасибо, мне уже лучше. Я имела неосторожность попробовать закуску, которую доставили прямиком из преисподней, и меня парализовало.
— У вас был такой вид, будто вы вдруг увидели козла. Я замерла.
— Козла? Добродушная улыбка в ответ.
— Да-да, будто вы увидели, как в комнату входит козел. Вот такой. — На его лице появилось такое идиотское выражение, что я прыснула.
— Это в самом деле выглядело настолько ужасно?
— Напротив, очень впечатляюще! Я Хью Оукли.
— Миранда Романак.
— А это моя жена — Шарлотта.
Эта сногсшибательная женщина была потрясающе красива. Такая красота с годами не блекнет. Глаза цвета берлинской лазури, очень светлые локоны взбиты наподобие безе. Мое первое впечатление о Шарлотте Оукли: вот типичная нордическая женщина, к тому же… беспорочная. Потом оказалось, что губы у нее полные и сексуальные. Сколько мужчин мечтали об этих губах?
— Привет. Мы за вас переволновались.
— Мне показалось, я проглотила бомбу.
— Не забудьте сегодня перед сном прочесть краткую благодарственную молитву святому Бонавентуре Потен-цийскому, — сказал Оукли.
— Что-что?
— Это святой, к помощи которого следует взывать при болезнях пищеварительного тракта.
— Хью! — Шарлотта легонько дернула его за мочку уха. Но она при этом улыбалась, улыбка — высший класс! Будь я королем, отдала бы за нее все свое королевство. — Это одно из хобби моего мужа — изучение святых.
— Мои недавние фавориты — Годелева, помогающая при першении в горле, и Гомобонус, святой покровитель всех портных.
— Пойдем-ка поедим, святой Хью.
— Не забудьте: святой Бонавентура Потенцийский.
— Я ему уже молюсь.
Он прикоснулся к моему рукаву и удалился вместе со своей женой. Все понемногу рассаживались за столиками. Мы с Хью по странному стечению обстоятельств оказались за одним столом, хотя между нами и село несколько других гостей.
К несчастью, мой сосед решил за мной приударить и за двумя первыми блюдами засыпал меня вопросами личного характера, на которые мне не хотелось отвечать. Иногда я скашивала глаза и видела Хью Оукли — он разговаривал с владельцем знаменитой галереи в СоХо. Казалось, оба получают огромное удовольствие от общения. Мне было жаль, что я говорю не с ними.
Поскольку я не обращала внимания на то, что говорил этот тип справа от меня, я даже не заметила, как он для убедительности своих слов начал прикасаться ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Двери разъехались в стороны, и я вышла в коридор. К моему изумлению, Дагмар стояла за порогом своей квартиры, держа в каждой руке по бокалу шампанского.
— Миранда! Вот и ты.
— А почему это ты здесь?
— Прячусь от мужчин. Они там спорят о боксе.
— А женщин что — нет?
— Пока нет. Мужчины стараются пораньше приходить на вечеринки, если знают, что туда приглашены шикарные женщины.
— Но ты, надеюсь, и других женщин пригласила.
— Разумеется. И супружеские пары. Неужто я отдала бы тебя на съедение львам?
— Похоже, я начинаю нервничать.
— Глупости. Снимай с себя все и смело входи. Давай-давай. — Она протянула мне один из бокалов, и мы вместе вошли в квартиру.
В отличие от жилища Франсес Хэтч, мебели в квартире Дагмар и Стена почти не было. Жако, однажды здесь побывавший, язвительно заметил, что всю квартиру можно за считанные секунды вымыть дочиста при помощи пожарного рукава и трех упаковок «брилло». Он, конечно, преувеличивал, но уюта в квартире не чувствовалось, и я не могла понять, как двое таких милых, сердечных людей могут обитать в этом холодном, безжизненном углу в стиле хай-тек. Проходя по коридору, я услышала взрыв смеха из гостиной. Смеялись мужчины.
В комнате было полно народу, и оказалось, что все же приблизительно половина из них — женщины. Я окинула сборище быстрым взглядом, некоторых узнала, кое-кому помахала рукой. Незнакомые мужчины на первый взгляд показались мне милыми, но совершенно неинтересными. У всех волосы были либо гладко зализаны назад и блестели от геля — этакий гангстерский стиль, у других по последней моде ниспадали на плечи. Я понимала, что мое суждение было несправедливым, но так уж я устроена: виновны, пока не докажут, что интересны.
Дагмар по-приятельски пожала мне плечо и направилась к ресторатору. Ко мне подошел мужчина, которого я видела несколько месяцев назад, и представился. Он был брокером — специализировался на акциях железнодорожных компаний. Несколько минут мы с ним говорили о маршрутах поездов, которые знали и любили. Меня это устраивало, потому что говорил в основном он, а я могла продолжать свои наблюдения.
К нам подошел официант — в руках поднос с закусками. Их восхитительный запах напомнил мне, что за весь день я съела только «Динь-дон» и выпила чашку кофе, когда мы с Клейтоном ехали в такси. Железнодорожный брокер и я взяли по тартинке с икрой и яйцом, как мне показалось, и отправили их в рот.
Тартинки были такими острыми, что взрывались от одного к ним прикосновения. Но у меня хватило присутствия духа зажать ладонью рот, из которого уже готов был вырваться пронзительный вопль, какой издает смертельно раненный заяц. Брокер сделал почти то же самое. Мы уставились друг на друга, от боли и неожиданности потеряв дар речи. К счастью, он тотчас же сунул руку в карман, вытащил пакетик бумажных носовых платков и протянул один мне. Мы без малейших колебаний выплюнули бомбы в салфетки и вытерли губы. Я надеялась, что наши действия остались незамеченными, но оказалось, что некоторые из гостей все видели и с любопытством за нами наблюдали. Брокер, взглянув на меня, издал звук, похожий на свисток паровоза:
— У-у-у-у, у-у-у-у-у!
Я расхохоталась и легонько толкнула его. У меня слезы текли из глаз, во рту полыхало пламя, к тому же я ужасно неловко себя чувствовала, но не могла сдержать смеха.
— На нас все смотрят!
— Ну и что прикажете делать? У меня сейчас вся жизнь пронеслась перед глазами.
На нас и вправду смотрели все, но от этого мы еще пуще развеселились. К нам подошел Стен и спросил, что случилось. Мы ему объяснили, и этот миляга немедленно пошел к официанту распорядиться, чтобы тот никому больше не предлагал этих закусок.
Кто мог знать, что после этой огненной минуты все в моей жизни переменится?
Обед подали через полчаса. Все потянулись в столовую. Ко мне подошел незнакомый мужчина и поинтересовался, как я себя чувствую. На вид ему было за сорок, копна густых, непокорных темно-каштановых волос придавала ему сходство с Джоном Кеннеди, а широкая добродушная улыбка сразу к нему располагала, кем бы он ни был.
— Спасибо, мне уже лучше. Я имела неосторожность попробовать закуску, которую доставили прямиком из преисподней, и меня парализовало.
— У вас был такой вид, будто вы вдруг увидели козла. Я замерла.
— Козла? Добродушная улыбка в ответ.
— Да-да, будто вы увидели, как в комнату входит козел. Вот такой. — На его лице появилось такое идиотское выражение, что я прыснула.
— Это в самом деле выглядело настолько ужасно?
— Напротив, очень впечатляюще! Я Хью Оукли.
— Миранда Романак.
— А это моя жена — Шарлотта.
Эта сногсшибательная женщина была потрясающе красива. Такая красота с годами не блекнет. Глаза цвета берлинской лазури, очень светлые локоны взбиты наподобие безе. Мое первое впечатление о Шарлотте Оукли: вот типичная нордическая женщина, к тому же… беспорочная. Потом оказалось, что губы у нее полные и сексуальные. Сколько мужчин мечтали об этих губах?
— Привет. Мы за вас переволновались.
— Мне показалось, я проглотила бомбу.
— Не забудьте сегодня перед сном прочесть краткую благодарственную молитву святому Бонавентуре Потен-цийскому, — сказал Оукли.
— Что-что?
— Это святой, к помощи которого следует взывать при болезнях пищеварительного тракта.
— Хью! — Шарлотта легонько дернула его за мочку уха. Но она при этом улыбалась, улыбка — высший класс! Будь я королем, отдала бы за нее все свое королевство. — Это одно из хобби моего мужа — изучение святых.
— Мои недавние фавориты — Годелева, помогающая при першении в горле, и Гомобонус, святой покровитель всех портных.
— Пойдем-ка поедим, святой Хью.
— Не забудьте: святой Бонавентура Потенцийский.
— Я ему уже молюсь.
Он прикоснулся к моему рукаву и удалился вместе со своей женой. Все понемногу рассаживались за столиками. Мы с Хью по странному стечению обстоятельств оказались за одним столом, хотя между нами и село несколько других гостей.
К несчастью, мой сосед решил за мной приударить и за двумя первыми блюдами засыпал меня вопросами личного характера, на которые мне не хотелось отвечать. Иногда я скашивала глаза и видела Хью Оукли — он разговаривал с владельцем знаменитой галереи в СоХо. Казалось, оба получают огромное удовольствие от общения. Мне было жаль, что я говорю не с ними.
Поскольку я не обращала внимания на то, что говорил этот тип справа от меня, я даже не заметила, как он для убедительности своих слов начал прикасаться ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75