Бентли теряет сознание от шока, но потом боль вновь заставляет его очнуться.
Я зажмуриваю глаза.
Срабатывает устройство на второй ноге.
— Пристрели меня! — визжит Бентли, глаза его выпучены от боли, кровь хлещет изо всех ран.
В отчаянии я пытаюсь отвязать хотя бы то устройство, что прикреплено к груди. Кровь молотком стучит мне в виски.
— Пристрели меня! — все визжит и визжит Бентли.
Таймер издает характерную последовательность звуков.
Я подношу «вальтер» к голове Бентли и бессмысленно щелкаю курком, нажимая раз за разом на спусковой крючок.
Вот отрывается вторая рука, и пентаграмму, нарисованную над кроватью, заляпывает брызгами крови. Язык Бентли вываливается изо рта, и в предсмертных судорогах он откусывает его кончик.
Устройство на груди начинает жужжать.
Взрыв.
На месте груди у Бентли — огромная дыра.
Из разорванного живота вываливаются кишки. Огромный кровавый шматок прилипает к потолку, и в комнате начинает пахнуть сырым мясом — отвратительный жуткий сладковатый запах — и, поскольку в комнате невероятно холодно, над ранами Бентли и над лужами крови начинает клубиться пар, а по всему полу разбросаны ошметки мяса, и у меня затекли ноги оттого, что я так долго сижу на корточках, так что я пошатываюсь, когда встаю, а ветер за окнами продолжает завывать.
Я начинаю пятиться к выходу, слыша странные хлюпающие звуки — это клочки мяса сползают по стенам и падают на пол — перекошенное лицо Бентли все забрызгано ярко-алыми каплями, рот открыт, тело лежит в поблескивающей луже крови и мясного фарша, которая становится все шире и шире, и я выхожу в коридор, сжимая в одной руке фонарик, а второй, залитой кровью, пачкая стены, за которые я вынужден хвататься для того, чтобы удержаться на ногах.
6
Задыхаясь, я кидаюсь в ванную, пригибая голову и стараясь не отрывать взгляда от пола даже тогда, когда мне приходится огибать углы. В зеркале над умывальником лицо мое выглядит так, словно кто-то разрисовал его кровью, а рубашка спереди густо заляпана кровавым фаршем, поэтому я, истошно вопя, стягиваю с себя одежду, а затем бросаюсь под душ, скребя ногтями грудь и выдирая волосы, после чего, зажмурив глаза, бессильно расползаюсь по кафельной стене.
Я нахожу чистую одежду в комнате Бобби и в полубеспамятстве напяливаю ее на себя, стараясь при этом все время следить за дверью. В каком-то странном оцепенении, обливаясь слезами и почему-то что-то тихо напевая себе под нос, я поспешно завязываю шнурки на парусиновых туфлях от Sparry.
Я ковыляю по коридору, ускоряя шаг на верхней лестничной площадке, чтобы быстрее миновать комнату Бентли, потому что я не могу заставить себя даже посмотреть в ее сторону, и я беспрестанно рыдаю, но тут я внезапно останавливаюсь как вкопанный, потому что теперь весь дом наполняет новый запах, перебивший даже вездесущий запах дерьма.
Только подойдя к входной двери, я понимаю, что это такое.
Так пахнет жарящийся попкорн.
5
На улице уже совсем стемнело, ветер громко завывает где-то высоко в небе над двором, по которому я иду, дождевые капли текут по моим щекам, а ветер гоняет по земле золотистые, зеленые и фиолетовые кружочки конфетти, громоздя из них сугробы вдоль стен, а велосипеды, которых я никогда прежде не замечал, валяются на земле, и их колеса вращаются в осеннем воздухе. В углу я вижу какую-то неясную тень и замираю как вкопанный, и тут же во дворе наступает абсолютная тишина — это знак, по которому мне следует медленно приблизиться к тому месту, где я кого-то заметил.
Над головой Джейми нарисована еще одна неряшливая пентаграмма, под которой кривыми красными буквами написано:
ИсЧЕзаТЬ
ЗдесЬ
Пустая бутылка «Absolut» валяется на земле рядом, а сама Джейми сидит прислонившись к стене, в глубоком ступоре, почти невменяемая, а когда я прикасаюсь к ее отечному лицу, я чувствую, что оно пышет жаром. Я присаживаюсь на корточки рядом с Джейми. Ее глаза закрыты, и когда она приподнимает веки, она узнает меня, но не проявляет никакого интереса, так что мы просто безразлично разглядываем друг друга. На Джейми — белый брючный костюм от Gucci, воротник пиджака слегка запачкан кровью, но я не вижу ран, потому что кто-то завернул все тело в непрозрачный пластик.
— Джейми… с тобой все в порядке? — спрашиваю я загробным голосом. — Тебе помочь?
Слабый вздох. Она что-то говорит, но я не могу расслышать слов.
— Что ты сказала? — переспрашиваю я. — Я тебя не слышу.
— Ты же… должен быть сейчас… в гостинице, — выдыхает она.
— Давай я позову кого-нибудь на помощь…
— Не надо никого звать, — шепчет она, а затем пытается показать рукой на что-то находящееся у меня за спиной.
Я поворачиваюсь и всматриваюсь. Посреди двора лежит матрац, на котором убили Тамми Девол, наполовину сгоревший, превратившийся в обугленный комок, усеянный белыми и золотистыми конфетти.
— Я вызову «скорую помощь», — говорю я.
— Нет… не надо, Виктор, — говорит она приглушенным голосом.
— Я хочу помочь тебе, — говорю я, изо всех сил стараясь звучать оптимистично.
Она хватает меня за запястье, ее веки опущены, лицо напряженное и уставшее:
— Нет. Не надо никого вызывать.
— Что здесь случилось? — спрашиваю я.
— Полный… пиздец… — шепчет она, слабо улыбнувшись.
Ее начинает бить озноб, и она перестает обращать на меня внимание.
— Эй, Джейми, приди в себя — так что здесь случилось?
— Я… видела… сцену… где ты в посольстве, — шепчет она. — Они… солгали тебе, Виктор.
Джейми все дрожит и дрожит, а я смахиваю конфетти с ее волос.
— Насчет чего? — спрашиваю я. — Насчет чего они мне солгали?
Я охрип оттого, что сегодня много плакал, а у Джейми голос тихий и глухой, как голос привидения или человека, который говорит во сне, и откуда-то издалека доносится такой звук, словно что-то разбилось от порыва ветра.
— Палакон работает против японцев, — говорит она поспешно, и лицо ее искажает боль. — Но и на них он… тоже работает.
Она начинает визгливо хихикать как девчонка.
— При чем тут японцы? — спрашиваю я.
— Во всем… замешаны… японцы, — говорит она. — Все принадлежит… японцам… деньги из японских банков… они оплачивают все, Виктор.
Она начинает перечислять, как во сне, голосом, лишенным всякого выражения:
— Пластит… детонаторы… цифровые таймеры…
— Но зачем это японцам? — спрашиваю я, поглаживая ее по голове как ребенка.
— Потому что они… хотят, чтобы… твоего отца избрали.
Пауза.
— Куда избрали?
— Палакон также… работает против… твоего отца, — шепчет она. — Ты меня слышишь, Виктор? — Она пытается рассмеяться. — Твой отец… нанял его… но он работает против него… при этом.
Порыв ветра внезапно врывается с воем во двор.
— Потому что он… одновременно работает на людей… которые не хотят, — что-то внутри заставляет ее дернуться, — чтобы твоего отца… избрали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174