Эту улыбку он словно вырвал у призрака смерти, с которой столкнулся на поле боя.
Заговорил он и о моей неосуществленной попытке. Нет, твердил он, я не имею права добавлять капли своей крови в море, уже залившее весь мир. Предвечный запрещает это. Вот почему море не приняло меня. «Как ту каплю, что переполняет чашу?» – спросил я. Он кивнул и снова странно улыбнулся.
Солдат направлялся в Ниццу, в порт, где стоял его крейсер. Бог весть, что за блажь ударила мне в голову, но я забежал к мадам Женгини, наспех простился с ней и следом за странным американцем поднялся на корабль, чтобы отправиться в Новый Свет.
Эпилог
– Ну вот, теперь вы знаете всю мою историю. Вот так я высадился в нью-йоркском порту…
– Невероятные приключения! А я-то думал, что мое баварское происхождение придает мне оригинальности! Но… вы когда-нибудь рассказывали все это еще кому-нибудь?
– Нет. И почему вам рассказал, не знаю. Наверно, этот ваш акцент пробудил мои воспоминания о прошлом… о прошлой жизни…
Он молча рассматривает меня. Нервно затягивается сигаретой. Облачко дыма, смешанного с парами алкоголя, окутывает его фигуру. Сколько ему лет? Похоже, тридцать с небольшим. Глаза яркие, к лицу приклеена маска добродушия. Он из такой породы умных людей, которые никогда не умрут от угрызений совести.
Я уже сожалею о своей откровенности. Все эти годы мне хватало общения с милыми тенями на кладбище моей памяти. Кто мог распознать меня в этой безликой толпе?
Я исколесил всю Америку. Но куда бы ни заносило мою израненную душу, где бы я ни разбивал свой шатер, воспоминания, все до единого, не покидали меня. Воинство призраков странствует со мной. Милые мои ушедшие души. Стоит закрыть за собой дверь какого-нибудь гостиничного номера, как мама присаживается в кресло и с беспокойством расспрашивает о моем здоровье. Если я признаюсь, что стянул какую-то еду в лавке, Гломик обязательно дергает меня за ухо. Отец же никогда меня не попрекает, даже если я поздней ночью валюсь на постель мертвецки пьяный.
Понятно, что о моей истории лучше было помалкивать. Но этот человек мог предложить мне приличную работу. Мне надоело таскать ящики на складах, торговать контрабандными сигаретами и возить людей в лифте вверх-вниз. Папа был прав, я ни к чему не пригоден.
Этот тип все подливает мне в стакан. Но спиртное на меня никогда не действовало. Просто нынче вечером я изливаю душу перед незнакомцем.
Заведение пустеет. Музыканты больше не играют. Бармен ушел из-за стойки; неужели заря уже забрезжила в окнах? Поодаль какой-то лысый и тощий субъект курит большую сигару, положив ноги на стул. Уверен, это – сообщник моего исповедника. Может, они подсунули мне какой-то наркотик? Или капнули сыворотки правды в мой стакан виски?
– Дорогой мой, если вы согласитесь играть в моей команде, то можете достичь многого!
– Что вы имеете в виду?
– Ваши способности в сочетании с моим талантом и честолюбием. Мы будем править миром!
– Вы думаете?
– Вам достаточно будет держаться рядом со мной, в тени. Вместе мы сотворим чудеса, Натан!
Человек с сигарой поднялся. Он подошел к моему собеседнику развязной походкой хулигана и похлопал по плечу:
– Очень жаль, Генри, но нам пора!
– Иду, Эдгар.
Я ковыляю за этой парой. К счастью, до Бруклина отсюда рукой подать. Стоя в дверях, мой собеседник достает из пиджака визитную карточку и протягивает мне.
– До скорого свидания! Не забудьте назваться, когда будете звонить!
Он догнал своего спутника. Я остался стоять один на пустой улице. Повертел карточку. «Д-р Генри Киссинджер. Гарвард».
На углу он снова остановился и крикнул:
– Вдвоем мы сотворим великие дела!
А мне так хочется спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Заговорил он и о моей неосуществленной попытке. Нет, твердил он, я не имею права добавлять капли своей крови в море, уже залившее весь мир. Предвечный запрещает это. Вот почему море не приняло меня. «Как ту каплю, что переполняет чашу?» – спросил я. Он кивнул и снова странно улыбнулся.
Солдат направлялся в Ниццу, в порт, где стоял его крейсер. Бог весть, что за блажь ударила мне в голову, но я забежал к мадам Женгини, наспех простился с ней и следом за странным американцем поднялся на корабль, чтобы отправиться в Новый Свет.
Эпилог
– Ну вот, теперь вы знаете всю мою историю. Вот так я высадился в нью-йоркском порту…
– Невероятные приключения! А я-то думал, что мое баварское происхождение придает мне оригинальности! Но… вы когда-нибудь рассказывали все это еще кому-нибудь?
– Нет. И почему вам рассказал, не знаю. Наверно, этот ваш акцент пробудил мои воспоминания о прошлом… о прошлой жизни…
Он молча рассматривает меня. Нервно затягивается сигаретой. Облачко дыма, смешанного с парами алкоголя, окутывает его фигуру. Сколько ему лет? Похоже, тридцать с небольшим. Глаза яркие, к лицу приклеена маска добродушия. Он из такой породы умных людей, которые никогда не умрут от угрызений совести.
Я уже сожалею о своей откровенности. Все эти годы мне хватало общения с милыми тенями на кладбище моей памяти. Кто мог распознать меня в этой безликой толпе?
Я исколесил всю Америку. Но куда бы ни заносило мою израненную душу, где бы я ни разбивал свой шатер, воспоминания, все до единого, не покидали меня. Воинство призраков странствует со мной. Милые мои ушедшие души. Стоит закрыть за собой дверь какого-нибудь гостиничного номера, как мама присаживается в кресло и с беспокойством расспрашивает о моем здоровье. Если я признаюсь, что стянул какую-то еду в лавке, Гломик обязательно дергает меня за ухо. Отец же никогда меня не попрекает, даже если я поздней ночью валюсь на постель мертвецки пьяный.
Понятно, что о моей истории лучше было помалкивать. Но этот человек мог предложить мне приличную работу. Мне надоело таскать ящики на складах, торговать контрабандными сигаретами и возить людей в лифте вверх-вниз. Папа был прав, я ни к чему не пригоден.
Этот тип все подливает мне в стакан. Но спиртное на меня никогда не действовало. Просто нынче вечером я изливаю душу перед незнакомцем.
Заведение пустеет. Музыканты больше не играют. Бармен ушел из-за стойки; неужели заря уже забрезжила в окнах? Поодаль какой-то лысый и тощий субъект курит большую сигару, положив ноги на стул. Уверен, это – сообщник моего исповедника. Может, они подсунули мне какой-то наркотик? Или капнули сыворотки правды в мой стакан виски?
– Дорогой мой, если вы согласитесь играть в моей команде, то можете достичь многого!
– Что вы имеете в виду?
– Ваши способности в сочетании с моим талантом и честолюбием. Мы будем править миром!
– Вы думаете?
– Вам достаточно будет держаться рядом со мной, в тени. Вместе мы сотворим чудеса, Натан!
Человек с сигарой поднялся. Он подошел к моему собеседнику развязной походкой хулигана и похлопал по плечу:
– Очень жаль, Генри, но нам пора!
– Иду, Эдгар.
Я ковыляю за этой парой. К счастью, до Бруклина отсюда рукой подать. Стоя в дверях, мой собеседник достает из пиджака визитную карточку и протягивает мне.
– До скорого свидания! Не забудьте назваться, когда будете звонить!
Он догнал своего спутника. Я остался стоять один на пустой улице. Повертел карточку. «Д-р Генри Киссинджер. Гарвард».
На углу он снова остановился и крикнул:
– Вдвоем мы сотворим великие дела!
А мне так хочется спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30