— Только осторожно, — предупредил Гаспар. — Она из очищенного пчелиного воска и очень хрупкая.
Кардинал поднял изделие из серовато-белого, маслянистого на ощупь воска, поднес к одному из трех маленьких, пропускавших скудный дневной свет окошек и замер, обомлев от восхищения.
Изделие представляло собой чашу. На изготовление этой восковой модели у Гаспара ушло несколько недель. Чаша была как раз на одно яблоко, а ножка высотой всего шесть дюймов. Ножка эта была изготовлена в форме древесного ствола, с подножием, расходящимся в виде трех корней, а саму чашу образовывало тончайшее кружево лиственной кроны, в ее филиграни можно было различить каждый листочек, каждое яблочко и на ободке — три миниатюрных гвоздика.
— Какая красота! — восхитился кардинал.
— Три корня, ваше высокопреосвященство, изображают Троицу, — объяснил Гаспар.
— Об этом я догадался.
— А дерево — это Древо Жизни.
— И поэтому на нем растут яблоки, — сказал кардинал.
— А гвозди показывают, что из этого дерева впоследствии был изготовлен крест нашего Господа, — закончил объяснение Гаспар.
— Об этом я догадался, — заметил прелат.
Он отнес красивую восковую чашу обратно и бережно поставил ее на стол.
— А где стеклянная?
— Здесь, ваше высокопреосвященство.
Гаспар открыл шкатулку и вынул чашу, которую протянул кардиналу. Чаша была изготовлена из толстого зеленоватого стекла, по виду очень старинного, ибо местами было мутноватым, а кое-где в толще бледного полупрозрачного материала попадались маленькие пузырьки. Кардинал предполагал, что эта вещь относится к римской эпохе. Полной уверенности в этом у него не было, но она походила на старинную вещь немного грубоватой работы, а это было как раз то, что требовалось. Чаша, из которой Христос пил вино на Тайной Вечере, и должна была больше походить на предмет утвари из крестьянского дома, чем на пиршественный кубок вельможи.
Прелат купил эту чашу в лавке парижского старьевщика всего за несколько медных монет и велел Гаспару заменить неудачное по форме подножие. Тот выполнил задание с непревзойденным мастерством: никто бы не догадался, что раньше у нее была ножка. И вот теперь кардинал со всей возможной осторожностью поместил стеклянную чашу в восковую.
Гаспар затаил дыхание, опасаясь, как бы кардинал не повредил тончайшие листочки, но чаша идеально подошла по размеру и мягко заняла свое место.
Грааль! Кардинал устремил взгляд на стеклянную чашу, мысленно воображая ее вставленной в тончайшую, ажурную золотую оправу и установленной на алтаре среди высоких белых свечей. Ему уже чудились благозвучные голоса хора мальчиков, благоухание мирра и ладана. Императоры и короли, принцы и герцоги, графы и рыцари, все явятся преклонить колени перед этой святыней.
Луи Бессьер, кардинал-архиепископ Ливорно, стремился заполучить Грааль. Несколько месяцев назад из южной Франции, из земли сожженных еретиков, до него дошел слух о том, что Грааль существует и что чашу Грааля одновременно с ним ищут два отпрыска рода Вексиев: один — француз, а другой — английский лучник. Впрочем, прелат был уверен, что ни один из них не жаждет святыни так страстно, как он. И не заслуживает обладания ею, как он. Ведь обретя реликвию, он обретет вместе с ней столь великое могущество, что короли и сам Папа придут к нему за благословением, и когда умрет нынешний Папа Климент, Луи Бессьер получит его престол, тиару и ключи. Был бы только Грааль!
Луи Бессьер жаждал обрести его всем сердцем, но однажды, в час размышлений, когда он стоял, уставясь невидящим взором в витражное окно своей личной часовни, на него вдруг снизошло откровение. Грааль ему нужен, но из этого не следует, что он непременно должен отыскать подлинную святыню. Возможно, Грааль существует на свете, хотя вероятнее всего — нет. Важно одно — чтобы в него поверил христианский мир. Верующим нужен Грааль, а точнее, то, что они готовы будут признать единственным, подлинным, неповторимым, тем самым Святым Граалем. И он даст верующим то, что им нужно.
Вот почему Гаспар находился в этом подвале, и вот почему Гаспару предстояло умереть: никто, кроме кардинала и его брата, не должен был узнать о том, что изготавливалось в одинокой башне среди продуваемых ветром лесов над Меленом.
— А теперь, — сказал кардинал, бережно вынув зеленое стекло из его воскового ложа, — ты должен превратить обычный воск в дивное золото.
— Это будет нелегко, ваше высокопреосвященство.
— Разумеется, это будет трудно, — сказал кардинал, — но я буду молиться за тебя. И твоя свобода зависит от твоего успеха.
Приметив на лице Гаспара сомнение, кардинал добавил:
— Ты сделал это распятие. — Он поднял красивый предмет. — Так что может помешать тебе сделать и чашу?
— Тут работа очень тонкая, материал нежный, и если я налью золото и оно не расплавит весь воск, то модель разрушится и вся работа пойдет прахом.
— Тогда ты начнешь все заново, — сказал кардинал, — и, приобретая опыт, с Божьей помощью найдешь верный путь.
— Никто и никогда не делал отливку со столь нежной формы, — указал Гаспар.
— Расскажи мне, как это делается, — велел кардинал.
И Гаспар объяснил, как он покроет восковую чашу ядовитой бурой пастой, той самой, запах которой заставил кардинала отпрянуть. Эта паста представляла собой замешанный в воде порошок из жженого бычьего рога и коровьего навоза. Когда эта паста засохнет поверх воска, модель нужно будет погрузить в мягкую глину, однако делать это надо так, чтобы глина плотно прилегала к каждому выступу и облегала каждую выемку, но ни в коем случае не исказила восковую форму. Потом предстоит просверлить сквозь глину до воска тонкие каналы, после чего Гаспар отнесет бесформенный глиняный ком на двор и поместит в печь для обжига. Глина затвердеет, пчелиный воск расплавится и вытечет, и внутри образуется полость, повторяющая форму модели. Полость в форме Древа Жизни.
— А коровий навоз? — спросил кардинал, искренне увлеченный объяснением Гаспара.
Все красивые вещи вызывали у него восторг, может быть потому, что в юности он был их лишен.
— Помет запекается, и получается твердая оболочка вокруг полости, — сказал Гаспар.
Он улыбнулся девушке, которая насупясь слушала его объяснения, и добавил:
— Иветта смешивает для меня составы. Субстанция, которая прилегает непосредственно к воску, должна быть самой нежной, а наружные слои формируются из более грубого материала.
— Значит, смесь на основе навоза образует твердую поверхность литейной формы? — спросил кардинал.
— Именно.
Гаспар был рад тому, что его покровитель и избавитель все понял.
Потом, когда глина охладится, Гаспар вольет расплавленное золото в полость, и ему останется уповать на то, что огненный расплав заполнит все пустоты вплоть до каждого крохотного листочка, яблочка и гвоздика, все неровности шероховатой коры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104