Губки были пухлыми, алыми, влажными и чуть приоткрытыми, а ресницы мягко касались нежной безупречной кожи. На ней была простая ночная рубашка из белого холста, успешно скрывавшая контуры ее фигуры, хотя те округлости, которые все же были заметны, все находились на положенных им местах и сулили очень многое. И она была босой.
У Шарма пересохло во рту.
Энн поставила свечу на тумбочку и села рядом с Шармом.
— Привет! — сказала она негромко.
— Привет, — сказал Шарм, — а где замужняя?
— Они все спят. И я воспользовалась случаем подняться сюда к вам. — Она иронически улыбнулась. — Но без молочка и печеньица. Только я одна.
— Ну, я не огорчен. Однако почему вы не сказали хозяину, кто вы? У вас был бы свой номер.
— Глупенький! — Энн взяла обе руки Шарма в свои. — Хозяин не желал поместить женщину в одно крыло с мужчинами, но ведь он вряд ли мог выставить принца Шарма из его номера! А потому он отвел бы мне одну из задних комнат — мне одной, а для этого вышвырнул бы из нее всех остальных девушек.
— И где бы они спали?
— На конюшне.
— Угу. Понял. Вы поступили прямо-таки замечательно, не ткнув ему в нос свое королевское происхождение.
— О, у нас в замке я переделала столько черной работы, что научилась смотреть на вещи с точки зрения судомоек!
— Ну… э… По-моему, вы все равно замечательная. — Шарм внезапно ощутил острую необходимость продолжать этот разговор. — Э… ну… я хочу сказать, что было замечательно с вашей стороны… э… уступить им свою комнату. — Он почувствовал себя круглым идиотом. — Понимаете? Лечь спать в кухне, чтобы им не пришлось спать на конюшне, это… э… замечательно… о черт!
— Только подумать! Полный шарма принц, Шарм потерял дар речи?
— Так вы же застали меня врасплох, войдя сюда. Дайте мне минутку!
— Не надо, не торопитесь. — Энн наклонилась и уперлась локтями в колени, что отнюдь не помогло Шарму сосредоточиться. Он оторвал взгляд от ее грудей, чуть вздымавшихся и опускавшихся с каждым вздохом, и посмотрел ей прямо в глаза.
Потом сказал:
— Энн, сегодня вечером, когда я поднялся к себе в номер, я подошел к окну и увидел розовый куст. Обычно такие кусты зацветают только летом, но этот, укрытый от ветров, уже дал бутоны. Свет из окна падал на единственный цветок, и несколько капелек воды на нежных лепестках мерцали, точно жемчужины, в лучах лампы. Вот все, что мне было видно, Энн: выхваченная из мрака единственная безупречная роза, и, увидев ее, я подумал о вас.
— О-о! — вздохнула Энн. — Как мило! — Она прильнула к принцу и положила голову ему на плечо. Шарм чувствовал легкое дыхание, овевавшее его шею. Его артериальное давление взлетело к небесам. Настал миг испробовать кое-какие приемы.
— Знаете, Шарм, у вас и у меня много общего.
Он обвил рукой ее талию, прикидывая, насколько велик риск, если он дотронется до ее бедра.
— Правда?
— Угу. Ваш отец и моя мачеха завидуют нашей юности и народной любви к нам.
Другой рукой он откинул волосы с ее лба.
— Пожалуй…
— Мы одинаково серьезно относимся к нашему долгу перед нашим народом.
— Э… Угу… Вроде как. — Он слегка придвинул ее к себе, и она еще теснее прижалась к нему всем телом. Он наклонил голову к ее лицу, и теперь его губы от ее губ отделяли какие-то дюймы.
Энн блаженно закрыла глаза, ее мысли куда-то уплыли, и, не думая, она продолжала шептать:
— И ваша и моя мать умерли родами.
Принц напрягся.
— Ну и что?
— Когда я была маленькой, я все время думала о ней. А вы думаете о вашей матери?
— Э… не в такие минуты.
— Так странно — расти без матери, зная при этом, что она умерла, чтобы дать жизнь тебе.
— Одну минуту!
— В определенном смысле мы повинны в их смерти, почти так, будто мы их убили.
Артериальное давление Шарма рывком вернулось с небес на землю.
— Э-эй… — Такая мысль могла охладить даже семнадцатилетнего юношу в приапическом раже.
— Не то чтобы я ощущала какую-либо вину. А вы, когда росли, вы думали о чем-либо подобном?
— Нет! — Принц выпрямился и уронил голову Энн на подушку. — Нет, я никогда о подобных вещах не думал. И в эту минуту у меня нет особого желания размышлять о них. Эх, умеете вы убить романтическое настроение!
— Романтическое настроение? — Энн словно бы только сейчас поняла, где находится, и соскочила с кровати. — Простите. Я не хотела… вы же не думаете, будто я… Мне пора! — Она распахнула дверь. — Ну, увидимся утром. — Она протянула ему руку для пожатия.
Принц словно не заметил ее руки.
— На улице холодно?
— Э… кажется, немного знобко.
— Отлично! — вздохнул Шарм. — Пойду погуляю.
Стук его сапог разбудил весь этаж, и Энн лишь с большим трудом удалось вернуться в свою постель, оставшись незамеченной.
* * *
Когда они выехали из деревни, солнце еще не выпило утренние туманы, однако на этот раз Шарм и Венделл не стали мешкать и развлекаться, даже когда деревня скрылась из вида. Венделлу удалось поспать часа четыре — более чем достаточно, если в вас кипит энергия юности, и, бурля веселым возбуждением, он то и дело далеко обгонял остальных, исследовал боковые тропы и мчался назад галопом. Шарм испытывал внутреннее напряжение, которое возникает в предчувствии близкой опасности. Хотя внешне он сохранял полное спокойствие, ему не терпелось поскорее взяться за дело. Мандельбаум трудился всю ночь, однако на его лице не было и тени утомления. Он крепко сидел в седле и с апломбом попыхивал трубкой.
Энн смотрела прямо перед собой, ехала молча, а на все расспросы отвечала «м-м-м». Принца она старательно игнорировала. Тот факт, что никто, казалось, не замечал, с какой тщательностью она его игнорирует — а сам принц тем более, — делал его поведение накануне ночью еще более нестерпимым. Когда они добрались до терновой изгороди, Венделл порыскал туда-сюда, пока не нашел кучу обгорелых веток.
— Вот тут. Тут все и было. Видите, тут мы развели костер.
Мандельбаум внимательно разглядывал изгородь. И Шарм тоже.
— Ни малейших следов. Ничем не отличается от остальной. Взгляни! Я врубился где-то здесь, но при взгляде на нее теперь и не догадаешься.
Мандельбаум кивнул, достал из кармана маленькие ножницы, отстриг веточку, завернул ее в тряпицу, а потом положил в карман куртки вместе с ножницами. После чего забросил плащ через плечо.
— Ну, так за работу!
— Что вы собираетесь делать? — спросила Энн, не выдержав.
— О! — сказал Шарм. — Она все-таки заговорила!
— Заткнитесь! Что вы собираетесь делать?
— Наблюдать и ждать.
Шарм сидел перед деревом и что-то вырезал из ивовой коры, а Мандельбаум с Венделлом открыли два больших мешка и начали доставать оборудование. Сначала они вытащили десятки деревянных колышков, покрытых сложной резьбой, и вбили их в землю примерно по кругу. Видимо, расстояние между колышками имело огромное значение — они постоянно измеряли его куском веревки с узлами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58