Хотя фрукты в саду уже собрали, но благодаря красным и желтым листьям, а также чудесным рубиново-красным веткам персиковых деревьев фон у старой гермы был достаточно живописным, вдобавок ее увили бордовые и золотые побеги винограда.
– Мне часто кажется, что она – дух фермы, – сказала Хейзел, застенчиво глядя на мастера Натаниэля. Но, к ее немалому изумлению, увидев герму, он хлопнул себя по ляжкам и захохотал:
– Клянусь Солнцем, Луной и Звездами! – воскликнул он. – Да это же ответ на загадку Портунуса: «Дерево – не дерево, человек – не человек». – И он повторил Хейзел слова, которые удалось произнести Портунусу.
– «Не имеет рук, но может ударить; немой, но рассказывает тайны», – повторила она за ним. – Ты можешь ударить и рассказывать тайны, мой старый друг? – спросила она, поглаживая серый, поросший лишайником камень. Но тут же смутилась и засмеялась.
Хейзел была уверена, что неожиданный гость приехал, чтобы провести несколько дней на ферме, и, повинуясь законам деревенского гостеприимства, распорядилась отвести его коня в стойло и приготовить лучшую комнату в доме.
Когда он спустился к обеду в большую кухню, вдова Бормоти сердечно его приветствовала.
Они сели за стол, и через несколько минут Хейзел сказала:
– Бабушка, этот джентльмен приехал с фермы, что неподалеку от Лунотравья, куда отправились юный мастер Шантиклер и молодой Коноплин. И он говорит, что у обоих цветущий вид, и они передают нам привет.
– Да, – радостно поддержал мастер Натаниэль, всегда готовый пофантазировать, – мой старый друг фермер в восторге от них. В Луде ходили слухи о болезни юного Шантиклера, но, по-моему, вы совершили с ним просто чудо, потому что лицо у него такое же круглое, как сыр Лунотравья.
– Я рада, что вам понравилось, как выглядит юный джентльмен, сэр, – сказала вдова довольным тоном. Но в ее глазах блеснула тревога.
После обеда мастер Натаниэль погрузился в раздумья, вышагивая взад-вперед перед домом.
Его мысли снова и снова возвращались к этому странному старику – Портунусу.
Неужели он когда-то был Копайри Карпом, а теперь вернулся, чтобы попытаться что-то сообщить?
Мастера Натаниэля больше занимали метафизические, а не практические стороны ситуации, и это было для него характерно. Если Портунус в самом деле был Копайри Карпом, тогда эти сжатые поля и виноградники, эти золотые и багровые деревья будут лишены покоя и надежности. Ибо он наконец осознал, что бальзам, источаемый безмолвными предметами на его душу, – всего-навсего уверенность в том, что страсти и муки человеческие бессмысленны, непродолжительны и не имеют корней; они не более долговечны на фоне мироздания, чем клубящийся голубой дымок осенних костров из сорной травы и мусора.
Да, все, что доходило оттуда, хотя до сегодняшнего дня он никогда не слышал ничего конкретного, свидетельствовало о том, что в Стране Фей существовала только иллюзия – там были жизнь и смерть, вот и все. Однако всегда ли это приносило ему успокоение? Бывало, что общество безмолвных предметов наводило на него ужас.
Но он слишком долго предавался бесплодным размышлениям. Нужно было что-то делать. Был ли Портунус призраком Копайри Карпа или просто свихнувшимся стариком, в любом случае он явно хотел что-то рассказать – и это касалось гермы в саду. Конечно, его сообщение могло не иметь ничего общего с убийством фермера Бормоти, но, памятуя о вышивке, мастер Натаниэль чувствовал, что было бы неразумно пренебречь возможным ключом к тайне.
Он снова повторил про себя слова старика: «Копай, копай…»
И вдруг мастера Натаниэля осенило – а почему бы не понять это в прямом смысле? Да ведь вместо первых слогов имени Копайри Карп это может быть просто повеление копать… Очевидно, в этом случае копать надо под гермой. И он решил сделать это при первой удобной возможности.
Глава 23
Северная печка и сказки мертвых
В ту ночь Хейзел долго не могла уснуть. Возможно потому, что днем она заметила нечто, за ставившее ее насторожиться. Вечера стали холодными, и незадолго до ужина она поднялась в комнату к мастеру Натаниэлю, чтобы разжечь огонь. Она застала там вдову с одной из служанок и очень удивилась, увидя, что они принесли с чердака старую печку для топки углем, годами пылившуюся без дела, потому что в Доримаре любили живой огонь и такого рода печками почти никогда не пользовались. Вдова привезла эту печь в качестве приданого.
На удивленный взгляд Хейзел она небрежно ответила:
– Дрова сегодня отсырели, и я подумала, что так нашему гостю будет уютней.
Но Хейзел точно знала, что дрова ничуть не отсырели, да и как могло это случиться, если дождя не было вот уже много дней? Ее настороженность проистекала из глубокого инстинктивного недоверия к вдове.
Тем временем мастер Натаниэль, слегка озадаченный появлением печки в его комнате, отправился в постель. Он не сразу погасил свечу – ему хотелось еще подумать. Безудержный мечтатель, он любил видеть перед глазами какой-то осязаемый предмет, на котором можно было бы задержать взгляд, какую-нибудь видимую цель, мешающую сбиться с пути рассуждений.
Сегодня он сосредоточился на прекрасном лепном потолке – том самом, на который глядел Ранульф, когда спал в этой комнате. Он был роскошного бордового цвета, расписанный лазурными арабесками и украшенный рельефами темного золота, а четыре угла были обрамлены лепными гроздьями винограда и алыми ягодами. И хотя время приглушило цвет и похитило много лепных ягод, они по-прежнему оставались красивыми и как будто живыми.
Но свет свечи, сосредоточенность и желание подумать не мешали мыслям мастера Натаниэля пуститься в путешествие по самым фантастическим тропам. К тому же он чувствовал непобедимую сонливость и все его члены странным образом отяжелели. Цвета на потолке стали расплываться, а рельефы тусклого золота, оторвавшись от своего фона, сверкали в пространстве, подобно Солнцу, Луне и Звездам, или, может быть, яблокам – Золотым Яблокам Запада? Бордовый фон превратился в красное поле – поле, заросшее красными цветами, откуда хитро выглядывал Портунус и где плакал Ранульф. Но прямая дорога, последние несколько месяцев олицетворявшая его неведомую, тайную цель, даже на этом странном ландшафте мерцала белым… Хотя она выглядела иначе, чем всегда… Да это же Млечный Путь! И он потерял сознание.
Тем временем Хейзел волновалась все больше и больше и, сколько ни ругала себя за глупость, никак не могла успокоиться. Наконец она не выдержала.
Нужно подкрасться к двери комнаты этого джентльмена и послушать. «Может быть, я услышу, как он храпит», – решила она. Хейзел была уверена, что отличительной чертой мужской половины человечества была полная неспособность спать без храпа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69