ни одного контрабандиста, ни единого мешка волшебных фруктов. Сенаторы поспешили поздравить себя с победой над злом, веками угрожавшим их стране, как вдруг в один из дней Мамшанс наткнулся на трех подозрительных людей: они явно находились под действием неизвестного наркотика, а на губах и на руках у них были пятна странного цвета.
Первый из них был разносчиком с севера, вряд ли знавший хоть одно слово доримарского языка; из него не удалось выудить никакой информации о том, где он раздобыл фрукты. Второй был беспризорный мальчишка: он нашел объедки на мусорнике, но, находясь почти в забытьи, не мог вспомнить, где именно. Третьей в компании была глухонемая по прозвищу Шлендра Бесс. А уж от глухонемой, конечно же, нельзя было ничего узнать.
Стало ясно, что в системе контроля существовала какая-то брешь.
На дверях Палаты Гильдий стали находить клеветнические пасквили на бездействующего мэра. Сам мастер Натаниэль получил несколько анонимных писем с угрозами. От него требовали немедленно прекратить вмешательство в дела, его не касающиеся, в противном случае авторы анонимок обещали превратить его жизнь в ад.
Но он только с мрачным смешком бросал письма в огонь и клялся удвоить усердие.
Глава 12
Госпожа Златорада слышит стук дятла
Суд над мисс Примрозой Крабьяблонс все еще длился. Судебная волокита была обусловлена тем, что в глазах Закона волшебные фрукты выглядели как узорчатый шелк, и много дней ушло на бесполезные ученые дискуссии о различных свойствах золотых тканей, тафты, узорчатых атласов, вышитого фая, шелкового мохера и отделочной тесьмы.
Отчасти из любопытства, но, возможно, в тайной надежде представить события последних дней менее мрачными благодаря комической личности мисс Примрозы, однажды утром госпожа Златорада решила посетить свою старую школьную учительницу в ее заточении.
В первый раз после случившейся трагедии она вышла из дому. Шествуя по Хай-стрит, она высоко держала голову, а на губах у нее играла легкая насмешливая улыбка. Пусть вульгарная толпа знает, что даже тягчайшее несчастье не может сломить дух Виджилов.
Все чувства госпожи Златорады обострились до чрезвычайности. Она много раз удивляла мастера Натаниэля своей мгновенной реакцией на малейший нелюбимый ею запах, например табака или лука.
Так же быстро госпожа Златорада ориентировалась и в житейских ситуациях. Раньше других она догадывалась о тайной интрижке или ссоре любовников, первой узнавала городские новости и умела сделать из услышанного правильные выводы. Направляясь в Палату Гильдий, она чувствовала все изменения, которые произошли за это время.
Она могла поклясться, что мелодия, которую насвистывал ученик булочника с корзиной хлеба на голове и которую напевала служанка, поливавшая цветы на подоконнике, была иной, чем несколько месяцев назад.
Что ж, это вполне естественно. Мелодии, как и фрукты, время от времени меняются. Но даже голоса уличных торговок, напевавших «Желтый песок!» или «Ножи и ножницы», звучали как-то иначе.
Ее тонкие ноздри нервно вздрагивали, а опущенные уголки губ выражали отвращение, когда она чувствовала дымок сигареты или неприятный запах.
Придя в Палату Гильдий, она сразу повела себя решительно. Нет, нет, не нужно беспокоить его милость. Он разрешил посетить узницу, и стражник должен немедленно провести гостью к ней в комнату.
Госпожа Златорада была совершенно беспомощна в лесу, но отлично ориентировалась в любом помещении. Глаза ее смотрели пытливо и изучающе, когда она в сопровождении стражника поднималась по великолепной винтовой лестнице и шла вдоль коридоров, украшенных красивыми гобеленами. Она отметила про себя, что смотритель не подметает лестницу, что шашель источил некоторые панели и они нуждаются в починке. Иногда она останавливалась и слегка трогала пальчиками уголок гобелена, размышляя о том, удастся ли ей отыскать именно такой пепельно-голубой или устало-розовый цвет для своего вышивания.
– Я совершенно уверена, что эта панель тоже приходит в негодность, – пробормотала она, останавливаясь, чтобы постучать по стене.
Вдруг она удивленно вскрикнула:
– Да тут же пусто!
Стражник снисходительно улыбнулся:
– Вы совсем как доктор Хитровэн, мэм. Мы называем его дятлом. Оказывается, он пишет книгу об истории Палаты Гильдий, а для этого ему, видите ли, необходимо изучить здание. Вот он и перепрыгивает с места на место и выстукивает стены. Мы решили, что он что-то ищет. Да я бы и сам не удивился, обнаружив, что какая-нибудь панель раздвигается. Говорят, эти старые герцоги были порядочными бестиями, и здесь вполне мог быть потайной ход! – И стражник многозначительно подмигнул.
– Да, да, это вполне возможно, – согласилась госпожа Златорада и призадумалась.
Они подошли к двери, запертой на засов и висячий замок.
– Здесь мы держим нашу узницу, мэм, – сказал стражник, открывая дверь. И госпожа Златорада оказалась лицом к лицу со своей бывшей школьной учительницей.
Мисс Примроза сидела прямая, как палка, на старомодном стуле с высокой спинкой. Изысканные старинные гобелены нежнейших пастельных оттенков, выцветшие от времени, лишь подчеркивали ее уродство.
Несколько секунд госпожа Златорада взирала на нее в немом возмущении. Потом медленно опустилась на стул и сурово произнесла:
– Ну что, мисс Примроза? Я поражаюсь вашему беспримерному спокойствию после ужасного поступка, который вы совершили.
Но мисс Примроза находилась в крайне экзальтированном состоянии. Поэтому она лишь презрительно взглянула на госпожу Златораду своими маленькими глазками и, величественно взмахнув рукой, словно отметая житейскую пошлость, снисходительно воскликнула:
– Бедная моя, слепая Златорада! Может быть, из всех учениц, прошедших через мои руки, ты в наименьшей степени достойна своего благородного происхождения.
Госпожа Златорада закусила губу, и, с трудом сдерживая раздражение, надменно спросила:
– Что вы имеете в виду, мисс Примроза? Старая дева закатила глаза и, глядя в потолок, ответила елейным тоном:
– Великий дар родиться же-е-е-нщиной!
Ее ученицы всегда считали, что слово «женщина» в устах мисс Примрозы звучало неприлично.
Глаза госпожи Златорады сверкнули:
– Может быть, я и не женщина в вашем понимании, но во всяком случае я – мать, а вы этого сказать о себе не можете! – отпарировала она.
Голосом, в котором все громче звучало возмущение, она продолжала:
– Неужели вы, мисс Примроза, считаете себя «достойной своего благородного происхождения», вы, обманувшая доверие, вам оказанное? Неужели порок и весь этот ужас, бесчестие, разбитые сердца родителей – это и есть «истинная женственность», хотела бы я знать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Первый из них был разносчиком с севера, вряд ли знавший хоть одно слово доримарского языка; из него не удалось выудить никакой информации о том, где он раздобыл фрукты. Второй был беспризорный мальчишка: он нашел объедки на мусорнике, но, находясь почти в забытьи, не мог вспомнить, где именно. Третьей в компании была глухонемая по прозвищу Шлендра Бесс. А уж от глухонемой, конечно же, нельзя было ничего узнать.
Стало ясно, что в системе контроля существовала какая-то брешь.
На дверях Палаты Гильдий стали находить клеветнические пасквили на бездействующего мэра. Сам мастер Натаниэль получил несколько анонимных писем с угрозами. От него требовали немедленно прекратить вмешательство в дела, его не касающиеся, в противном случае авторы анонимок обещали превратить его жизнь в ад.
Но он только с мрачным смешком бросал письма в огонь и клялся удвоить усердие.
Глава 12
Госпожа Златорада слышит стук дятла
Суд над мисс Примрозой Крабьяблонс все еще длился. Судебная волокита была обусловлена тем, что в глазах Закона волшебные фрукты выглядели как узорчатый шелк, и много дней ушло на бесполезные ученые дискуссии о различных свойствах золотых тканей, тафты, узорчатых атласов, вышитого фая, шелкового мохера и отделочной тесьмы.
Отчасти из любопытства, но, возможно, в тайной надежде представить события последних дней менее мрачными благодаря комической личности мисс Примрозы, однажды утром госпожа Златорада решила посетить свою старую школьную учительницу в ее заточении.
В первый раз после случившейся трагедии она вышла из дому. Шествуя по Хай-стрит, она высоко держала голову, а на губах у нее играла легкая насмешливая улыбка. Пусть вульгарная толпа знает, что даже тягчайшее несчастье не может сломить дух Виджилов.
Все чувства госпожи Златорады обострились до чрезвычайности. Она много раз удивляла мастера Натаниэля своей мгновенной реакцией на малейший нелюбимый ею запах, например табака или лука.
Так же быстро госпожа Златорада ориентировалась и в житейских ситуациях. Раньше других она догадывалась о тайной интрижке или ссоре любовников, первой узнавала городские новости и умела сделать из услышанного правильные выводы. Направляясь в Палату Гильдий, она чувствовала все изменения, которые произошли за это время.
Она могла поклясться, что мелодия, которую насвистывал ученик булочника с корзиной хлеба на голове и которую напевала служанка, поливавшая цветы на подоконнике, была иной, чем несколько месяцев назад.
Что ж, это вполне естественно. Мелодии, как и фрукты, время от времени меняются. Но даже голоса уличных торговок, напевавших «Желтый песок!» или «Ножи и ножницы», звучали как-то иначе.
Ее тонкие ноздри нервно вздрагивали, а опущенные уголки губ выражали отвращение, когда она чувствовала дымок сигареты или неприятный запах.
Придя в Палату Гильдий, она сразу повела себя решительно. Нет, нет, не нужно беспокоить его милость. Он разрешил посетить узницу, и стражник должен немедленно провести гостью к ней в комнату.
Госпожа Златорада была совершенно беспомощна в лесу, но отлично ориентировалась в любом помещении. Глаза ее смотрели пытливо и изучающе, когда она в сопровождении стражника поднималась по великолепной винтовой лестнице и шла вдоль коридоров, украшенных красивыми гобеленами. Она отметила про себя, что смотритель не подметает лестницу, что шашель источил некоторые панели и они нуждаются в починке. Иногда она останавливалась и слегка трогала пальчиками уголок гобелена, размышляя о том, удастся ли ей отыскать именно такой пепельно-голубой или устало-розовый цвет для своего вышивания.
– Я совершенно уверена, что эта панель тоже приходит в негодность, – пробормотала она, останавливаясь, чтобы постучать по стене.
Вдруг она удивленно вскрикнула:
– Да тут же пусто!
Стражник снисходительно улыбнулся:
– Вы совсем как доктор Хитровэн, мэм. Мы называем его дятлом. Оказывается, он пишет книгу об истории Палаты Гильдий, а для этого ему, видите ли, необходимо изучить здание. Вот он и перепрыгивает с места на место и выстукивает стены. Мы решили, что он что-то ищет. Да я бы и сам не удивился, обнаружив, что какая-нибудь панель раздвигается. Говорят, эти старые герцоги были порядочными бестиями, и здесь вполне мог быть потайной ход! – И стражник многозначительно подмигнул.
– Да, да, это вполне возможно, – согласилась госпожа Златорада и призадумалась.
Они подошли к двери, запертой на засов и висячий замок.
– Здесь мы держим нашу узницу, мэм, – сказал стражник, открывая дверь. И госпожа Златорада оказалась лицом к лицу со своей бывшей школьной учительницей.
Мисс Примроза сидела прямая, как палка, на старомодном стуле с высокой спинкой. Изысканные старинные гобелены нежнейших пастельных оттенков, выцветшие от времени, лишь подчеркивали ее уродство.
Несколько секунд госпожа Златорада взирала на нее в немом возмущении. Потом медленно опустилась на стул и сурово произнесла:
– Ну что, мисс Примроза? Я поражаюсь вашему беспримерному спокойствию после ужасного поступка, который вы совершили.
Но мисс Примроза находилась в крайне экзальтированном состоянии. Поэтому она лишь презрительно взглянула на госпожу Златораду своими маленькими глазками и, величественно взмахнув рукой, словно отметая житейскую пошлость, снисходительно воскликнула:
– Бедная моя, слепая Златорада! Может быть, из всех учениц, прошедших через мои руки, ты в наименьшей степени достойна своего благородного происхождения.
Госпожа Златорада закусила губу, и, с трудом сдерживая раздражение, надменно спросила:
– Что вы имеете в виду, мисс Примроза? Старая дева закатила глаза и, глядя в потолок, ответила елейным тоном:
– Великий дар родиться же-е-е-нщиной!
Ее ученицы всегда считали, что слово «женщина» в устах мисс Примрозы звучало неприлично.
Глаза госпожи Златорады сверкнули:
– Может быть, я и не женщина в вашем понимании, но во всяком случае я – мать, а вы этого сказать о себе не можете! – отпарировала она.
Голосом, в котором все громче звучало возмущение, она продолжала:
– Неужели вы, мисс Примроза, считаете себя «достойной своего благородного происхождения», вы, обманувшая доверие, вам оказанное? Неужели порок и весь этот ужас, бесчестие, разбитые сердца родителей – это и есть «истинная женственность», хотела бы я знать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69