Время от времени, однако, факирам, охранявшим дворец, удавалось открыть во время отсутствия Семи, — которые жили там только в периоды, когда собирались жемедары, — какое-нибудь новое сообщение, которое приводило их в темные комнаты, к подвалам для пытки; там находили они еще орудия пыток в том же положении, в каком их оставили много веков тому назад. Последнее открытие в этом роде было сделано Утсарой. Заинтригованный плитой, издававшей менее глухой звук, чем остальные, и находившейся в одной из передних зал второго дворца, он поднял ее и под ней нашел вторую с вырезанной на ней надписью:
Палам-Адербам.
(Колодец Молчания).
Подняв вторую плиту, он увидел нечто вроде колодца, стены которого расширялись книзу; он был до половины наполнен человеческими скелетами, кости и черепа которых перемешивались самым странным образом и представляли собою мрачное зрелище. Утсара спустился вниз, чтобы осмотреть этот мрачный подвал, уверенный, что найдет там сообщение с другими частями здания, — комнатой для пыток, например, куда шли обыкновенно, как спицы колеса, все подземелья. Но он ничего не открыл и пришел к тому убеждению, что это обыкновенный подвал, куда сваливали после смерти трупы казненных. Вот в это-то мрачное убежище и бросили Дислад-Хамеда по приказанию Кишнаи.
Он пробыл там всего десять минут, когда Утсара пришел в замок. Войдя туда через один из потайных входов, указанный ему браматмой и неизвестный ни Семи, ни их слугам, факир, задерживая дыхание и заглушая шум шагов, приблизился осторожно к комнате, где жили его товарищи, служившие Верховному Совету. Они тихо разговаривали между собою о последних событиях; самые старшие из них удивлялись тому обороту, какой принимали дела, и не скрывали друг от друга своих чувств при виде странного поведения Совета Семи.
— А вы не знаете еще всего, — сказал Кама своим товарищам, таинственно покачивая головой.
— Что же еще случилось? — спросили они, подсаживаясь к нему ближе.
В этот момент Утсара, несколько минут тому назад подошедший ко входу, приложился ближе ухом, чтобы не проронить ни единого слова.
— Представьте себе, — продолжал Кама, больше прежнего понижая голос, — что сегодня ночью… полчаса тому назад, не более, древний из Трех приказал Дислад-Хамеду, падиалу, убить нашего браматму!
Ропот ужаса и негодования послышался среди собравшихся факиров.
— А ночной сторож, — продолжал Кама, — вместо того чтобы исполнить приказание, передал браматме оллс и кинжал правосудия.
— Мы сделали бы то же самое, — сказали многие в один голос.
Никто не возражал против этого смелого заявления.
— Не говори так громко, Аврита! Вспомни Притвиджа, которого мы никогда больше не видели после такого неосторожного слова.
— Я не боюсь их, — отвечал Аврита. — Охранять дворец меня назначило собрание жемедаров, я не служу Семи.
Дрожь ужаса пробежала по всем собравшимся, потому что такие слова никогда не оставались безнаказанными.
— Если ты хочешь присоединиться к Дислад-Хамеду, — сказал Кама, — можешь продолжать…
— А что с ним случилось?
— Древний из Трех приказал бросить его в Колодец Молчания, пока…
Утсара не дослушал окончания фразы; он узнал, где находился несчастный, которого он хотел вырвать у Кишнаи; для этого ему надо было действовать с неотложною поспешностью и некогда было поэтому слушать, несмотря на интерес, который мог этот разговор иметь для него. С теми же предосторожностями, с какими он шел сюда, направился он к месту, указанному Камой и известному ему самому, потому что он еще раньше открыл его.
Начальник тугов, принявший тем временем известное нам решение, возвратился в эту минуту во дворец, и факир слышал, как он приказал Варуне привести падиала в комнату для пыток… Несмотря, следовательно, на поспешность, с которою Утсара собирался похитить ночного сторожа, он все же опоздал… Тем не менее необходимо помешать тугам заставить говорить падиала казалась верному слуге до того важной, что он решил попробовать, не удастся ли ему опередить посланных; это было тем труднее, что ему приходилось скрываться.
Он знал, что, в сущности, ему нечего бояться Варуны, но если товарищ его не захочет лично, сам по себе, сделать ему что-нибудь неприятное, то, с другой стороны, он ни за что не выпустит из рук своего пленника. Одно обстоятельство, на которое он совсем не рассчитывал, дало ему возможность выиграть несколько минут. Варуна, не доверявший собственным своим силам в случае сопротивления со стороны падиала, отправился в комнату факиров, чтобы попросить двух товарищей идти с ним и помочь ему.
Утсара, видя, что он направляется туда, понял его намерение и с новой надеждой поднялся поспешно по лестнице, ведущей в зал, где находился колодец. Придя туда, он, к удовольствию своему, увидел, что первая плита не положена обратно на место. Факир немедля бросился ко второй, приподнял ее с неимоверными усилиями и, сдвинув ее в сторону, крикнул в отверстие:
— Дислад, это я, Утсара… я пришел к тебе на помощь… Скорей, нельзя терять ни минуты.
Он произнес эти слова, лежа на полу и опустив обе руки в отверстие, чтобы помочь падиалу выйти оттуда.
Ответа не было.
Точно молния осветила факира, и он вспомнил, что накануне утром они с браматмой нашли падиала, лежащим в кустах без сознания; с ужасом подумал он, что страх мог и теперь произвести то же действие на несчастного. Такое объяснение было тем вероятнее, что плита не была поднята, а потому не было возможности предположить, чтобы сторож бежал. Не теряя времени на размышление, Утсара схватился руками за края отверстия и прыгнул вниз.
Падение его на скелеты произвело странный шум среди костей, заставивший его невольно вздрогнуть. В ту же минуту он услышал голоса факиров, шедших вместе с Варуной. Он замер на месте и внимательно прислушался, чтобы знать, какое пространство отделяет его от них, и тут же понял, что у него не хватит времени унести пленника из подземелья; кругом него было так темно, что падиала приходилось искать ощупью, а это отняло бы у него и те немногие минуты, которые были в его распоряжении… Оставалось только бежать, если он хотел ускользнуть от мести тугов. Одним прыжком достиг он отверстия и легко, как акробат, поднялся наверх с помощью рук; еще одно движение, и он вышел бы из колодца, когда в комнате мелькнул свет от фонаря факиров… Секунды через четыре появились и последние. С быстротою мысли опустился Утсара на дно и быстро пополз к одной из стен, где неподвижно притаился и затаил дыхание… В ту же минуту факиры были у входа в Колодец Молчания.
— Ого! — сказал Варуна, увидя зияющее отверстие, — мы закрыли тогда плиту, я в этом уверен… А птица улетела! Тем лучше, неважная участь ждала ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182