— Мы все же отправимся, — отвечал Сердар, энергию которого ничто больше не могло сокрушить, — и тем хуже для препятствий, которые мы встретим по дороге: мы их устраним.
— Худое известие вознаграждается хорошим, — отвечал Анандраен. — Рудра
— я представляю его тебе — пришел вчера и, узнав от моего сына, чего я желаю от него, тотчас же направился прямо к развалинам Карли, чтобы отыскать следы тугов и… Впрочем, он здесь, а потому сам лучше меня расскажет, что с ним случилось.
— Охотно, — отвечал вновь пришедший. — Мне сказали, будто Кишная и его шайка покинули развалины, и, странная вещь, я нигде кругом не видел их следов, а между тем у развалин были заметны признаки поспешного бегства… Тогда я стал еще внимательнее присматриваться ко всему, но с тем же неуспехом, тогда как несколько выше я нашел следы европейцев, двух женщин, из них одна совсем молодая, и двух мужчин, тоже разных возрастов.
— Ты видел их? — прервал его Сердар.
— Нет… Среды, найденные мною, останавливались у развалин.
— Как же ты знаешь…
— О! Это так просто, даже ребенок не ошибется; следы бывают разные, смотря по полу и возрасту. С европейцами были два туземца; они сходили с повозок у самых развалин, чтобы осмотреть их, потому что еще выше я нашел на песке следы колес и ног буйволиц.
— О! Неосторожные! Сами предали себя этим негодяям!
— Не найдя обратных следов, я сделал заключение, что они попали в руки тугов, но по отсутствию следов последних я заключил, что они скрываются в подземельях, одно из которых тянется на семь-восемь миль и соединяется с подземельями Эллора. Это сообщение устроено было еще древними буддистами, которые скрывались там от преследования браманистов. Я решил тогда провести ночь в развалинах, чтобы удостовериться в этом факте. Я спрятался в одном из передних подвалов и стал ждать. Только что село солнце, как подъехал английский офицер верхом на лошади и с ним два сипая. Офицер слез с лошади и, войдя в первый подвал, вынул свисток и свистнул три раза; несколько минут спустя я увидел, как явился к нему туг, личность которого я сразу узнал из первых же слов офицера.
— Ну, Кишная, — сказал он, — я сдержал свое слово; благодаря мне никто не будет тебя беспокоить и вы спокойно можете отпраздновать в этом году великую пуджу. Настало время исполнить твое слово и передать мне по твоему выбору Сердара или Нана-Сагиба: ты ведь утверждал, что можешь сделать это.
Кишная отвечал, что не может оставить подземелий раньше окончания праздника, потому что, говорил он, за ним следят члены общества «Духов Вод»; потом же он передаст ему Сердара… того самого, который был в плену на Цейлоне и который будет, вероятно, скоро казнен…
— Сердар — это я, — прервал его Сердар, которому слова Рудры вернули надежду.
Рудра поклонился и продолжал рассказ.
— Я знал, что Кишная не мог передать Сердара, зато он серьезно рассчитывал передать в руки офицера Нана-Сагиба. Офицер с презрением взглянул на него и отвечал: «Ты все тот же, Кишная, но ты напрасно пробуешь обмануть меня; если завтра вечером, после захода солнца, Нана-Сагиб не будет в моей власти, я нападу на развалины с целым батальоном шотландцев, которыми я командую, — он расположен в полумиле отсюда по моему приказанию
— с единственной целью — помешать вам удрать отсюда. Ты видишь, я принял свои меры. Если ты не доставишь мне Нана-Сагиба, я прикажу всех вас перевешать на крепких деревьях. Это так же верно, как то, что я зовусь Максуэллом, а ты знаешь, умею я справиться с этим или нет». — У меня, значит, был перед глазами знаменитый Максуэлл, который залил Индию кровью женщин и детей. Но далее будет еще интереснее. «Ты понимаешь, — говорил он Кишнае, — что меня всегда оправдают за то, что я повесил двести, триста негодяев, подобных тебе, так как вы похитили полковника того же полка, батальон которого находится поблизости, и всю его семью».
— О, негодяи! — воскликнул Сердар.
— Часы его сочтены, — мрачно сказал Рама.
— Кишная, — продолжал Рудра, — видя, что шутки плохи, дал офицеру все указания, какие имел, чтобы найти Нана-Сагиба. Он указал ему долину, которая сообщается с пещерами, и объяснил ему, что достаточно взорвать камень, который находится против последнего баобаба, чтобы проникнуть во внутренности пещер, прибавив при этом, что необходимо запастись лестницами для спуска вниз. Довольный этим указанием, Максуэлл просил его дать ему двух человек для осмотра местности, а затем уже собирался провести шотландцев и сделать окончательную атаку. Кишная обещал дать ему их сегодня. Я решил тогда дождаться их, чтобы предупредить вас об их присутствии; я узнал от сына Анандраена, что отец его был в Нухурмуре. Я сидел, притаившись, в соседних кустах, готовый каждую минуту опередить их, как только они двинутся в путь. Ты знаешь остальное.
— Рудра, — сказал Сердар, — ты не подозреваешь, какую услугу делаешь всем нам и особенно мне. Достаточно тебе сказать, что европейские пленники тугов связаны со мной самыми дорогими узами… Ты можешь просить у меня награду, какую желаешь. Я заранее обещаю тебе ее, если только она в моей власти.
— И в моей, — прибавил принц.
— Так это твои родные, — сказал Рудра, — очень хорошо; нет ничего легче, как их спасти…
— Неужели ты нашел средство… И их не убьют при первой же попытке нашей проникнуть в развалины?
— Нет ничего проще, — настаивал индус.
— Скромен он, наш друг, — сказал Барбассон, которому не удавалось до сих пор вставить ни словечка, — устраивает всякие чудеса одним мановением руки, успевает там, где такие старые, опытные люди, как Анандраен, терпят неудачу, а он, видите ли, говорит… не поморщившись даже… что это очень просто.
— На свете есть только один Рудра! — с гордостью воскликнул индус.
— В таком случае довольно, — сказал Барбассон, — единственный экземпляр, могу сказать… Беру назад свой комплимент.
— Какое же средство? — с нетерпением прервал его Сердар.
— Очень простое, повторяю, — продолжал индус, пристально всматриваясь в Барбассона (индусы мало понимают шутки), — вооружитесь хорошенько и отправляйтесь туда сегодня же вечером; спрячьтесь в развалинах… Надеюсь, вы не дадите уйти Максуэллу и его двум спутникам… Я свистну три раза, и, когда появится Кишная, думая, что это свисток офицера, мы схватим его и, приставив ему нож к горлу, прикажем провести нас к пленникам, которых немедленно и освободим.
Только утопающий, который чувствует вдруг спасительную руку, испытывает радость, равную той, какая наполнила вдруг сердце Сердара; реакция была так сильна, так неожиданна, что глаза его наполнились слезами и он несколько минут не мог произнести ни одного слова. Как все нервные люди, он был рабом тех маленьких нервных узлов, которые передают ощущения мозгу и на минуту парализуют его под влиянием слишком сильного волнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182