Сестра Зёльда рассмеялась.
– Маме еще больше месяца до родов, – сказала она. – Кроме того, все знают, что нельзя так просто пойти и найти ребенка в Эской Форесте, – добавила она высокомерно.
Но в итоге оказалось, что прав я.
Когда они наконец пришли домой, мама была очень бледна. Она сразу же села и положила сопящий сверток себе на колени. Все столпились вокруг, а я стоял в сторонке и ждал. Потом отец подвел меня к маме. Я взглянул на маленькую попискивающую девочку и ощутил необычайный прилив гордости. Как будто я сделал что-то очень хорошее. Конечно, это мама родила малышку (от этого она была совсем измотана), но с того мгновения я почувствовал, что эта темноволосая кроха – мой собственный подарок и именно мне нужно будет за ней присматривать. Если бы я знал тогда, какой своенравной она станет, я бы еще подумал, прежде чем брать на себя такую ответственность. Забавно. Думаю, что нам с мамой было труднее всего, пока Роуз металась в поисках своего пути. Но мы переживали невзгоды по-разному. Мама все время пыталась притянуть дочку к себе и удержать. Но я-то знал, что это невозможно, и просто мучился и тосковал, когда она исчезала. Вот так и любишь дикарку: постоянно сидишь у двери и ждешь.
К такому со временем вроде даже привыкаешь.
Роуз
Я могла бы сказать, будто в детстве чувствовала себя виноватой из-за того, что вечно попадала в неприятности и доводила маму до отчаяния чуть ли не каждый день. Но на самом деле ничего подобного я не чувствовала.
Не думаю, что из-за эгоизма или бессердечия. Я просто не могла понять, почему все так беспокоятся. Подумаешь, несколько капель крови или сломанная рука!
Я не была непослушной. Просто мне не удавалось удержать мысли, вслед за которыми бежали и мои ноги. Увижу что-нибудь – лазурный блеск крылышек бабочки или облака, похожие на корабль с мачтой и парусами, или спелое желтое яблоко высоко на дереве – и помчалась, не задумываясь.
Дух странствий жил в моей крови. Дед Осбьёрн был картографом и исследователем. А прапрапрадед был одним из первых норвежцев, совершивших путешествие в Константинополь.
Я расстраивалась только из-за Недди, который находил меня и окидывал сердитым и огорченным взглядом, после того как я в очередной раз исчезала из дому, никому не сказав ни слова.
– Но я увидела кролика с таким сияющим беленьким хвостиком, – пыталась я объяснить, когда достаточно подросла для того, чтобы придавать мыслям и чувствам словесную форму.
Недди только вздыхал и говорил, что мама ждет меня на кухне.
– Прости, Недди, – говорила я и обхватывала его обеими руками.
Мне всегда удавалось заставить брата улыбнуться, и тогда я шла на кухню, где меня еще раз ругала мама.
Недди
Сказать, что мама была просто суеверна, – это все равно что назвать великий буран 1539 года легким снегопадом.
Любое действие, совершаемое в нашем доме, наделялось особым смыслом. Подмести мусор с парадного крыльца означало выгнать из дома удачу. Пение во время приготовления хлеба навлекало на дом неприятности, а если у вас чесалась левая сторона тела, то это точно предвещало беду. Если вы чихали в среду, то наверняка должны были получить письмо – с хорошими вестями, если вы смотрели на восток, и с плохими, если на север.
Отец любил рассказывать, как он впервые узнал о «родовом направлении».
Когда они объявили о своей помолвке маминой семье, первое, что сказала будущая теща, было:
– Но, Арни, мы даже не знаем, в каком направлении ты родился!
Смущенный отец оторопело посмотрел на нее.
– Да, Арни, мы должны знать это наверняка, прежде чем вы с Ольдой будете строить дальнейшие планы.
– Я уверена, что на юг или на юго-восток! – убежденно воскликнула мама.
– Нужно знать точно, – настаивала будущая теща.
Тут отец рассмеялся, подумав, что его разыгрывают.
Но женщины были серьезны.
Когда пана переходил к той части воспоминаний, где они все вместе отправились на ферму к моим бабушке с дедушкой, чтобы узнать, куда смотрела бабушка во время родов, мы корчились от смеха. Оказалось, она действительно смотрела на юго-восток, что, по маминым словам, было очень хорошо.
Плохо было то, что эта встреча отца со своей семьей стала последней. Он надеялся исправить положение. Но, видимо, странные вопросы «городских», с семьей которых породнился отец, только ухудшили дело, и расстались они как чужие.
Отец
Страстная вера Ольды в направление родов была для меня весьма необычна. Я в жизни не встречал ничего подобного, а у них в роду это суеверие передавалось из поколения в поколение.
Они верили в то, что именно направление родов имело чрезвычайную важность. А не расположение звезд, или лунная фаза, или приливы и отливы, или даже черты, передаваемые родителями детям.
Я думаю, это странное поверье было навеяно составлением карт.
– Каждый ребенок в нашей семье, – объяснила мне Ольда, – получает имя, которое начинается с первой буквы направления родов. Мальчика, родившегося на север – норд, назвали бы Натаниелем, а девочку, родившуюся на юго-запад – зюйд-вест – Зара Вильгельмина и так далее. Я родилась на восток – ост.
– И какие отличительные черты у ребенка, рожденного на восток? – спросил я.
– Ну, кроме всего прочего, я аккуратна, крепко сплю и немного суеверна.
– Немного?! – усмехнулся я.
Так получилось, что Ольда пошла дальше своих предков. В нашу первую брачную ночь она объявила мне, что ей хочется иметь семерых детей.
– Семь – хорошее число, – ответил я, – но почему именно семерых? Это особенно счастливое число?
– Нет, просто я хочу, чтобы у меня были дети, рожденные во всех направлениях компаса.
– Но тогда их должно быть четверо или восемь… – недоумевал я.
– Я, конечно же, не считаю север.
– Почему?
– Ты что, не знаешь о детях, рожденных в северном направлении? – в свою очередь удивилась Ольда.
– Нет. – Я не стал напоминать ей, что за пределами ее семьи такой разговор вообще был бы невозможен.
– Они ужасны! Все время где-то шатаются и очень плохо себя ведут. Северные люди все такие. Моя собственная сестра – неужели я тебе не говорила? – вышла замуж за северного мужчину (вопреки маминому совету, понятное дело). Когда она вынашивала третьего ребенка, он сел на корабль, и с тех пор о нем никто ничего не слышал. Мне не нужен ребенок, за которым я не смогу наблюдать.
Услышав такое, я немного забеспокоился.
– Надеюсь, ты не собираешься держать их около себя всю жизнь?
– Нет, Арни, – уверила меня Ольда. – Я просто имею в виду, что северные слишком дикие. Вечно попадают в неприятности. Но это не единственная причина, почему у меня не будет северного ребенка. Есть кое-что поважнее.
– И что же?
– Несколько лет назад мы с сестрой ходили к гадалке.
Хотя в наших краях гадалки были большой редкостью, я не удивился, что моей суеверной Ольде удалось найти одну из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67