Этот город обогатился благодаря эксплуатации своих источников минерального масла, бассейны которого непосредственно сообщаются с его городским портом, одним из самых оживленных на побережье озера Эри. Его торговый оборот превосходит двести миллионов долларов. Из Кливленда Том Крабб перебрался бы в Толидо и в Сандаски, тоже торговые порты, где сосредоточены целые флотилии рыболовных судов; оттуда — во все промышленные центры, которые черпают свою силу в водах реки Огайо, подобно тому как органы человеческого тела черпают жизненную силу в крови его артерий. Из таких городов надо назвать Старбенвилл, Мариетт, Галлиполис и многие другие.
Само собой разумеется, что железные дороги пересекают его по всем направлениям, проходя через богатейшие поля хлебных злаков, среди которых преобладает маис, через табачные плантации и виноградники, через зеленеющие долины и целые рощи деревьев изумительной красоты — акаций, железных деревьев, сахарных кленов, черных тополей и плантанов, стволы которых имеют в окружности от тридцати до сорока футов. Их можно сравнить с гигантскими секвойями западных территорий. Поэтому понятно, что, будучи так щедро награжден природой, штат Огайо является одним из наиболее могущественных штатов Союза.
Нужно прибавить, что скот является предметом широкой торговли этой страны, которым она во множестве снабжает заводы Чикаго, Омахи и Канзас-Сити, чем и объясняется важное значение ее рынков и, между прочим, этого конкурса представителей бычьих, овечьих и свиных пород, который был назначен на 30-е число настоящего месяца.
Раздумывать о плане, намеченном Джоном Мильнером, было уже поздно. Тома Крабба не будут показывать ни в каких больших городах. Он доехал до границы штата Кентукки без каких бы то ни было неприятных приключений, без малейшего утомления, путешествуя так, как об этом рассказано выше. За время его пребывания в Техасе к нему вернулось его обычное здоровье, вся его физическая сила. В дороге он ничего не потерял, у него был прекрасный вид, и какое это будет торжество, когда он предстанет таким перед публикой в Спринг-Грове!
На следующий день Джон Мильнер захотел пройтись по городу, но, разумеется, не в обществе своего компаньона. Уходя из гостиницы, он сказал Краббу:
— Том, ты останешься здесь и подождешь меня.
И так как Джон Мильнер это сказал не для того, чтобы с ним посоветоваться, то Тому Краббу отвечать было нечего.
— Ты ни в коем случае не должен выходить из комнаты, — прибавил Джон Мильнер.
Том Крабб вышел бы, если бы это ему позволили. Но ему сказали не выходить, и он не выйдет.
— Если я долго не вернусь, — прибавил еще Джон Мильнер, — то тебе подадут сюда твой первый завтрак, потом второй, потом твой ленч, потом твой обед, потом ужин. Я отдам приказание, и тебе не придется беспокоиться о твоем питании.
Нет, разумеется, Том Крабб не будет беспокоиться в данных условиях. Он будет терпеливо ждать возвращения Джона Мильнера. Потом, направившись к широкому креслу-качалке, он тяжело в него опустился, слегка раскачиваясь, и мозг его оцепенел в обычном для него бездействии.
Джон Мильнер спустился в контору гостиницы, заказал меню из самых питательных блюд, которые надлежало подать его компаньону, и по улицам Ковингтона направился к берегу реки Огайо. Переплыв ее на пароме и сойдя на ее правом берегу, он засунул руки в карманы и отправился бродить по торговому кварталу города.
Там царило значительное оживление, в чем Джон Мильнер не замедлил убедиться, пытаясь уловить несколько фраз, которыми обменивались прохожие. Он нисколько не сомневался в том, что все были очень заинтересованы ожидаемым приездом второго партнера матча Гиппербона.
С этой целью Джон Мильнер переходил из одной улицы в другую, останавливаясь около оживленно разговаривающих групп перед магазинами и на площадях, где общее оживление выражалось особенно шумно. В толпе участвовали также и женщины, а они ведут себя в Америке не менее бурно, чем в любой стране старого материка.
Джон Мильнер чувствовал себя весьма удовлетворенным, но ему хотелось узнать, до каких пределов дошло нетерпение тех, кто не видел еще Тома Крабба в Цинциннати.
Вот почему, увидав почтенного Дика Вольгода, хозяина колбасной, в высоком цилиндре, в черном костюме и рабочем фартуке, стоявшего у дверей своей лавки, он вошел в нее и спросил окорок ветчины, который он, конечно, мог всегда легко использовать. Потом, заплатив, не торгуясь, сколько требовалось, он проговорил, направляясь к дверям:
— Завтра ведь конкурс?
— Да… Интересная церемония, — ответил Дик Вольгод. — этот конкурс сделает честь нашей округе.
— Будет, разумеется, большая толпа в Спринг-Грове? — спросил Джон Мильнер.
— Весь город там будет, сударь, — ответил Дик Вольгод тем вежливым тоном, каким говорит каждый серьезный колбасник с клиентом, только что купившим у него большой окорок. — Подумать только, такая выставка!
Джон Мильнер насторожился. У него положительно захватило дыхание… Как могли догадаться, что он хотел выставить Тома Крабба в Спринг-Грове? Но он только сказал:
— Значит… не боятся запозданий, которые всегда могут произойти?
— Ни в коем случае…
И так как в эту минуту в лавку входил новый клиент, то Джон Мильнер вышел на улицу слегка озадаченный. Можно понять его состояние, представив себя на его месте…
Он не сделал еще и ста шагов, когда на углу пятой перекрестной улицы внезапно остановился совершенно пораженный, поднял руки к небу и выронил окорок на тротуар.
Там, на стене угольного дома, виднелась афиша, на которой красовались написанные большими буквами слова:
ОН ПРИЕЗЖАЕТ! ОН ПРИЕЗЖАЕТ! ! ОН ПРИЕЗЖАЕТ! ! ! ОН ПРИЕХАЛ! ! ! !
Действительно, это переходило уже все границы. Как? ! Пребывание Тома Крабба в, Цинциннати всем известно? ! Знали, что нечего было бояться, чтобы чемпион Нового Света опоздал к назначенному сроку? ! Это объясняло то оживление, ту радость, которые испытывали все жители города, и то удовольствие, которое проявлялось в словах колбасника Дика Вольгода.
Безусловно чересчур трудно — скажем даже, невозможно — знаменитому человеку избежать всех неудобств, связанных с его славой, и приходилось навсегда отказаться от мысли о возможности набросить, на плечи Тома Крабба покрывало строгого инкогнито.
Другие афиши были еще более красноречивы и, не ограничиваясь одним извещением о его приезде, прибавляли, что он приехал прямо из Техаса и будет фигурировать на конкурсе в Спринг-Грове.
— Нет, это уж слишком! .. — вскричал Джон Мильнер. — Оказывается, все уже знают о моем намерении привести туда Тома Крабба! .. А между тем я ведь никому ни слова об этом не сказал! .. Может быть, только… я когда-нибудь говорил об этом в присутствии Крабба, и Крабб, который вообще никогда ничего не говорит, на этот раз кому-нибудь об этом дорогой разболтал… Ничем другим объяснить это невозможно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Само собой разумеется, что железные дороги пересекают его по всем направлениям, проходя через богатейшие поля хлебных злаков, среди которых преобладает маис, через табачные плантации и виноградники, через зеленеющие долины и целые рощи деревьев изумительной красоты — акаций, железных деревьев, сахарных кленов, черных тополей и плантанов, стволы которых имеют в окружности от тридцати до сорока футов. Их можно сравнить с гигантскими секвойями западных территорий. Поэтому понятно, что, будучи так щедро награжден природой, штат Огайо является одним из наиболее могущественных штатов Союза.
Нужно прибавить, что скот является предметом широкой торговли этой страны, которым она во множестве снабжает заводы Чикаго, Омахи и Канзас-Сити, чем и объясняется важное значение ее рынков и, между прочим, этого конкурса представителей бычьих, овечьих и свиных пород, который был назначен на 30-е число настоящего месяца.
Раздумывать о плане, намеченном Джоном Мильнером, было уже поздно. Тома Крабба не будут показывать ни в каких больших городах. Он доехал до границы штата Кентукки без каких бы то ни было неприятных приключений, без малейшего утомления, путешествуя так, как об этом рассказано выше. За время его пребывания в Техасе к нему вернулось его обычное здоровье, вся его физическая сила. В дороге он ничего не потерял, у него был прекрасный вид, и какое это будет торжество, когда он предстанет таким перед публикой в Спринг-Грове!
На следующий день Джон Мильнер захотел пройтись по городу, но, разумеется, не в обществе своего компаньона. Уходя из гостиницы, он сказал Краббу:
— Том, ты останешься здесь и подождешь меня.
И так как Джон Мильнер это сказал не для того, чтобы с ним посоветоваться, то Тому Краббу отвечать было нечего.
— Ты ни в коем случае не должен выходить из комнаты, — прибавил Джон Мильнер.
Том Крабб вышел бы, если бы это ему позволили. Но ему сказали не выходить, и он не выйдет.
— Если я долго не вернусь, — прибавил еще Джон Мильнер, — то тебе подадут сюда твой первый завтрак, потом второй, потом твой ленч, потом твой обед, потом ужин. Я отдам приказание, и тебе не придется беспокоиться о твоем питании.
Нет, разумеется, Том Крабб не будет беспокоиться в данных условиях. Он будет терпеливо ждать возвращения Джона Мильнера. Потом, направившись к широкому креслу-качалке, он тяжело в него опустился, слегка раскачиваясь, и мозг его оцепенел в обычном для него бездействии.
Джон Мильнер спустился в контору гостиницы, заказал меню из самых питательных блюд, которые надлежало подать его компаньону, и по улицам Ковингтона направился к берегу реки Огайо. Переплыв ее на пароме и сойдя на ее правом берегу, он засунул руки в карманы и отправился бродить по торговому кварталу города.
Там царило значительное оживление, в чем Джон Мильнер не замедлил убедиться, пытаясь уловить несколько фраз, которыми обменивались прохожие. Он нисколько не сомневался в том, что все были очень заинтересованы ожидаемым приездом второго партнера матча Гиппербона.
С этой целью Джон Мильнер переходил из одной улицы в другую, останавливаясь около оживленно разговаривающих групп перед магазинами и на площадях, где общее оживление выражалось особенно шумно. В толпе участвовали также и женщины, а они ведут себя в Америке не менее бурно, чем в любой стране старого материка.
Джон Мильнер чувствовал себя весьма удовлетворенным, но ему хотелось узнать, до каких пределов дошло нетерпение тех, кто не видел еще Тома Крабба в Цинциннати.
Вот почему, увидав почтенного Дика Вольгода, хозяина колбасной, в высоком цилиндре, в черном костюме и рабочем фартуке, стоявшего у дверей своей лавки, он вошел в нее и спросил окорок ветчины, который он, конечно, мог всегда легко использовать. Потом, заплатив, не торгуясь, сколько требовалось, он проговорил, направляясь к дверям:
— Завтра ведь конкурс?
— Да… Интересная церемония, — ответил Дик Вольгод. — этот конкурс сделает честь нашей округе.
— Будет, разумеется, большая толпа в Спринг-Грове? — спросил Джон Мильнер.
— Весь город там будет, сударь, — ответил Дик Вольгод тем вежливым тоном, каким говорит каждый серьезный колбасник с клиентом, только что купившим у него большой окорок. — Подумать только, такая выставка!
Джон Мильнер насторожился. У него положительно захватило дыхание… Как могли догадаться, что он хотел выставить Тома Крабба в Спринг-Грове? Но он только сказал:
— Значит… не боятся запозданий, которые всегда могут произойти?
— Ни в коем случае…
И так как в эту минуту в лавку входил новый клиент, то Джон Мильнер вышел на улицу слегка озадаченный. Можно понять его состояние, представив себя на его месте…
Он не сделал еще и ста шагов, когда на углу пятой перекрестной улицы внезапно остановился совершенно пораженный, поднял руки к небу и выронил окорок на тротуар.
Там, на стене угольного дома, виднелась афиша, на которой красовались написанные большими буквами слова:
ОН ПРИЕЗЖАЕТ! ОН ПРИЕЗЖАЕТ! ! ОН ПРИЕЗЖАЕТ! ! ! ОН ПРИЕХАЛ! ! ! !
Действительно, это переходило уже все границы. Как? ! Пребывание Тома Крабба в, Цинциннати всем известно? ! Знали, что нечего было бояться, чтобы чемпион Нового Света опоздал к назначенному сроку? ! Это объясняло то оживление, ту радость, которые испытывали все жители города, и то удовольствие, которое проявлялось в словах колбасника Дика Вольгода.
Безусловно чересчур трудно — скажем даже, невозможно — знаменитому человеку избежать всех неудобств, связанных с его славой, и приходилось навсегда отказаться от мысли о возможности набросить, на плечи Тома Крабба покрывало строгого инкогнито.
Другие афиши были еще более красноречивы и, не ограничиваясь одним извещением о его приезде, прибавляли, что он приехал прямо из Техаса и будет фигурировать на конкурсе в Спринг-Грове.
— Нет, это уж слишком! .. — вскричал Джон Мильнер. — Оказывается, все уже знают о моем намерении привести туда Тома Крабба! .. А между тем я ведь никому ни слова об этом не сказал! .. Может быть, только… я когда-нибудь говорил об этом в присутствии Крабба, и Крабб, который вообще никогда ничего не говорит, на этот раз кому-нибудь об этом дорогой разболтал… Ничем другим объяснить это невозможно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115