Но, в конце концов, не обязан же он отчитываться перед Селиком! Египтяне пришли, потому что так захотелось французам, вот и все!
Однако Селик не настаивал, хотя такое стечение обстоятельств показалось ему более чем странным, и он решил следить за египтянами так же пристально, как и за тремя французами.
В эту минуту появился Антифер, таща на буксире Трегомена, — буксирный пароход вел за собой большое торговое судно. Если продолжить сравнения, можно добавить, что упомянутое судно еле-еле начало готовиться к отплытию: Трегомен еще не успел проснуться, глаза его слипались.
Нечего и говорить, что Пьер-Серван-Мало не желал замечать присутствия Бен-Омара и Назима. Он возглавил шествие, рядом с ним шагал Селик, остальные следовали по его стопам в направлении порта.
У конца маленького мола была ошвартована двухмачтовая яхта. Оставалось только распустить большой парус, уже взятый на гитовы note 129, поставить кливер note 130, парус на корме и выйти в море.
На этой яхте, под названием «Бербера», насчитывалось человек двадцать матросов — гораздо больше, чем требовалось для обслуживания маленького судна водоизмещением в пятьдесят тонн. Жюэлю это бросилось в глаза, но он ни с кем не поделился своим наблюдением. Впрочем, вскоре он сделал еще одно открытие: из двадцати человек экипажа по крайней мере половина не были моряками. Действительно, это были полицейские агенты из Сохора, севшие на судно по приказанию Селика.
Ни один здравомыслящий человек, взвесив обстановку, не дал бы теперь и десяти пистолей за сто миллионов наследника Камильк-паши… если, конечно, они вообще находились на острове.
Пассажиры вскочили на борт «Берберы» с ловкостью моряков, привыкших проделывать подобные упражнения. Ради истины стоит заметить, что под тяжестью Трегомена легкое суденышко дало чувствительный крен на бак-борт. Погрузить нотариуса, у которого уже останавливалось сердце, было бы делом нелегким, если бы Назим не сгреб его в охапку и не швырнул на палубу. Так как боковая качка не замедлила оказать на Бен-Омара свое тлетворное действие, он поспешил забиться в кормовой отсек, откуда немедленно послышались протяжные жалобные стоны. Что касается инструментов, то переноска их была обставлена тысячью предосторожностей. Хронометр нес Жильдас Трегомен — в носовом платке, крепко держа платок за все четыре конца.
Хозяин судна, старый араб с суровым лицом, приказал выбрать якорную цепь, поднять паруса и, по указанию Жюэля, переданному через Селика, взял курс на северо-восток.
Итак, судно направилось к острову. При западном ветре добраться до него можно было за двадцать четыре часа. Но строптивая природа всегда что-нибудь да придумает во вред людям. Если ветер был благоприятный, зато небо сплошь обложило тучами. А нужно было не только держаться восточного направления, но и прибыть в строго назначенное место. Для этого требовалось сделать двойное наблюдение долготы и широты, первое — до и после полудня, второе — в тот момент, когда солнце будет переходить меридиан. Пока небесное светило не сочтет нужным осчастливить своим появлением, Жюэль не сможет определить высоту. А в этот день капризное светило упорно решило не показываться.
Вот почему Антифер, расхаживая взад и вперед по палубе «Берберы», с лихорадочным беспокойством глядел больше на небо, чем на море. Не остров высматривал он сейчас в туманной дали, а солнце!
Трегомен, усевшись у гакаборта, огорченно покачивал головой. На лице Жюэля — он стоял тут же, на корме, — сквозило выражение досады. Задержка… опять задержка… Неужели этому путешествию не будет конца? И он переносился мыслью за сотни, сотни лье, в Сен-Мало, в маленький дом, к своей дорогой Эногат, терпеливо ожидавшей письма, которое никак не могло дойти до нее.
— А если оно так и не покажется, это самое солнце? — спросил Трегомен.
— Тогда я не смогу произвести наблюдения, — ответил Жюэль.
— Но, когда нет солнца, разве нельзя сделать расчеты по луне или по звездам?
— Разумеется, можно, но сейчас ведь новолуние, а что касается звезд, то я боюсь, что и ночью будет так же облачно, как днем. Да и наблюдения сами по себе очень сложные, и их трудно вести на борту такого неустойчивого судна, как эта яхта.
И в самом деле, ветер свежел. На западе клубились густые тучи, словно извергнутые гигантским кратером.
Трегомену было очень скучно. Он держал на коленях доверенный его заботам ящик с хронометром, а Жюэль с секстантом в руке тщетно ожидал случая пустить его в дело.
Внезапно тишину нарушили ужасные проклятия и бессвязные выкрики дядюшки Антифера. Он грозил кулаком солнцу, которое, как сообщает библия, послушалось когда-то Иисуса Навина note 131, а сейчас не хотело выполнить куда более скромное желание нашего малуинца.
Оно словно смеялось над ним, посылая время от времени свои лучи в разрывы между тучами. Разрывы эти быстро затягивались, словно какой-то злой дух там, в вышине, мгновенно зашивал прорехи одним взмахом иглы. Не было никакой возможности уловить момент появления светила, чтобы определить высоту. Несколько раз Жюэль пытался это сделать, но все его попытки были безуспешны.
Так как употребление этих морских инструментов арабам почти неизвестно, они не понимали, чего добивается молодой капитан. Даже Селик, более образованный, чем другие, не отдавал себе отчета, какое громадное значение имеет для Жюэля наблюдение за солнцем. Однако всем было ясно, что путешественники чем-то очень раздосадованы. Глядя же на малуинца, который бегал взад и вперед по палубе, бранился, посылал проклятия, бесновался, словом, вел себя, как одержимый, арабы думали, не имеют ли они дело с сумасшедшим. Нет, конечно, он еще не был таким, но и не так уж далек был от сумасшествия, чего больше всего опасались Жюэль и Трегомен.
Антифер послал их обоих ко всем чертям, когда они пригласили его разделить с ними завтрак. Утолив голод куском хлеба, он растянулся на палубе у грот-мачты и запретил обращаться к нему с разговорами.
Погода не изменилась и после полудня. Небо все еще было покрыто густыми облаками. Море, довольно неспокойное, «предчувствовало что-то», как любят говорить моряки. И действительно, оно предчувствовало бурю, один из тех опустошительных юго-западных шквалов, которые часто проносятся над водами Оманского залива. Иногда эти ужасающие хамсины note 132, налетающие из пустыни на Египет, внезапно отклоняются от своего пути и, уже ослабевшие, задевают аравийское побережье и разбиваются о волны Индийского океана.
«Берберу» страшно качало. Благодаря парусам с очень малыми рифами и плоскому обводу корпуса она не могла лечь в дрейф, иначе говоря — противостоять хлещущим через борт громадным волнам, грозившим ей гибелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Однако Селик не настаивал, хотя такое стечение обстоятельств показалось ему более чем странным, и он решил следить за египтянами так же пристально, как и за тремя французами.
В эту минуту появился Антифер, таща на буксире Трегомена, — буксирный пароход вел за собой большое торговое судно. Если продолжить сравнения, можно добавить, что упомянутое судно еле-еле начало готовиться к отплытию: Трегомен еще не успел проснуться, глаза его слипались.
Нечего и говорить, что Пьер-Серван-Мало не желал замечать присутствия Бен-Омара и Назима. Он возглавил шествие, рядом с ним шагал Селик, остальные следовали по его стопам в направлении порта.
У конца маленького мола была ошвартована двухмачтовая яхта. Оставалось только распустить большой парус, уже взятый на гитовы note 129, поставить кливер note 130, парус на корме и выйти в море.
На этой яхте, под названием «Бербера», насчитывалось человек двадцать матросов — гораздо больше, чем требовалось для обслуживания маленького судна водоизмещением в пятьдесят тонн. Жюэлю это бросилось в глаза, но он ни с кем не поделился своим наблюдением. Впрочем, вскоре он сделал еще одно открытие: из двадцати человек экипажа по крайней мере половина не были моряками. Действительно, это были полицейские агенты из Сохора, севшие на судно по приказанию Селика.
Ни один здравомыслящий человек, взвесив обстановку, не дал бы теперь и десяти пистолей за сто миллионов наследника Камильк-паши… если, конечно, они вообще находились на острове.
Пассажиры вскочили на борт «Берберы» с ловкостью моряков, привыкших проделывать подобные упражнения. Ради истины стоит заметить, что под тяжестью Трегомена легкое суденышко дало чувствительный крен на бак-борт. Погрузить нотариуса, у которого уже останавливалось сердце, было бы делом нелегким, если бы Назим не сгреб его в охапку и не швырнул на палубу. Так как боковая качка не замедлила оказать на Бен-Омара свое тлетворное действие, он поспешил забиться в кормовой отсек, откуда немедленно послышались протяжные жалобные стоны. Что касается инструментов, то переноска их была обставлена тысячью предосторожностей. Хронометр нес Жильдас Трегомен — в носовом платке, крепко держа платок за все четыре конца.
Хозяин судна, старый араб с суровым лицом, приказал выбрать якорную цепь, поднять паруса и, по указанию Жюэля, переданному через Селика, взял курс на северо-восток.
Итак, судно направилось к острову. При западном ветре добраться до него можно было за двадцать четыре часа. Но строптивая природа всегда что-нибудь да придумает во вред людям. Если ветер был благоприятный, зато небо сплошь обложило тучами. А нужно было не только держаться восточного направления, но и прибыть в строго назначенное место. Для этого требовалось сделать двойное наблюдение долготы и широты, первое — до и после полудня, второе — в тот момент, когда солнце будет переходить меридиан. Пока небесное светило не сочтет нужным осчастливить своим появлением, Жюэль не сможет определить высоту. А в этот день капризное светило упорно решило не показываться.
Вот почему Антифер, расхаживая взад и вперед по палубе «Берберы», с лихорадочным беспокойством глядел больше на небо, чем на море. Не остров высматривал он сейчас в туманной дали, а солнце!
Трегомен, усевшись у гакаборта, огорченно покачивал головой. На лице Жюэля — он стоял тут же, на корме, — сквозило выражение досады. Задержка… опять задержка… Неужели этому путешествию не будет конца? И он переносился мыслью за сотни, сотни лье, в Сен-Мало, в маленький дом, к своей дорогой Эногат, терпеливо ожидавшей письма, которое никак не могло дойти до нее.
— А если оно так и не покажется, это самое солнце? — спросил Трегомен.
— Тогда я не смогу произвести наблюдения, — ответил Жюэль.
— Но, когда нет солнца, разве нельзя сделать расчеты по луне или по звездам?
— Разумеется, можно, но сейчас ведь новолуние, а что касается звезд, то я боюсь, что и ночью будет так же облачно, как днем. Да и наблюдения сами по себе очень сложные, и их трудно вести на борту такого неустойчивого судна, как эта яхта.
И в самом деле, ветер свежел. На западе клубились густые тучи, словно извергнутые гигантским кратером.
Трегомену было очень скучно. Он держал на коленях доверенный его заботам ящик с хронометром, а Жюэль с секстантом в руке тщетно ожидал случая пустить его в дело.
Внезапно тишину нарушили ужасные проклятия и бессвязные выкрики дядюшки Антифера. Он грозил кулаком солнцу, которое, как сообщает библия, послушалось когда-то Иисуса Навина note 131, а сейчас не хотело выполнить куда более скромное желание нашего малуинца.
Оно словно смеялось над ним, посылая время от времени свои лучи в разрывы между тучами. Разрывы эти быстро затягивались, словно какой-то злой дух там, в вышине, мгновенно зашивал прорехи одним взмахом иглы. Не было никакой возможности уловить момент появления светила, чтобы определить высоту. Несколько раз Жюэль пытался это сделать, но все его попытки были безуспешны.
Так как употребление этих морских инструментов арабам почти неизвестно, они не понимали, чего добивается молодой капитан. Даже Селик, более образованный, чем другие, не отдавал себе отчета, какое громадное значение имеет для Жюэля наблюдение за солнцем. Однако всем было ясно, что путешественники чем-то очень раздосадованы. Глядя же на малуинца, который бегал взад и вперед по палубе, бранился, посылал проклятия, бесновался, словом, вел себя, как одержимый, арабы думали, не имеют ли они дело с сумасшедшим. Нет, конечно, он еще не был таким, но и не так уж далек был от сумасшествия, чего больше всего опасались Жюэль и Трегомен.
Антифер послал их обоих ко всем чертям, когда они пригласили его разделить с ними завтрак. Утолив голод куском хлеба, он растянулся на палубе у грот-мачты и запретил обращаться к нему с разговорами.
Погода не изменилась и после полудня. Небо все еще было покрыто густыми облаками. Море, довольно неспокойное, «предчувствовало что-то», как любят говорить моряки. И действительно, оно предчувствовало бурю, один из тех опустошительных юго-западных шквалов, которые часто проносятся над водами Оманского залива. Иногда эти ужасающие хамсины note 132, налетающие из пустыни на Египет, внезапно отклоняются от своего пути и, уже ослабевшие, задевают аравийское побережье и разбиваются о волны Индийского океана.
«Берберу» страшно качало. Благодаря парусам с очень малыми рифами и плоскому обводу корпуса она не могла лечь в дрейф, иначе говоря — противостоять хлещущим через борт громадным волнам, грозившим ей гибелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95