И отъезжающий из деревни народ, что толпился еще на деревянном дебаркадере, тоже был празднично приодет. Поэтому речник Григорьев, стоящий скромно и тихо в толпе, казался грязным неестественным пятном.
Анискин, здороваясь направо и налево, протолкался к матросу, встав за его спиной, призывно покашлял. Потом стал разглядывать верхнюю палубу и нашел того, кого искал, - возле леерной стойки, держась за нее одной рукой, стоял капитан милиции. Когда пароход прилип к борту дебаркадера, Анискин крикнул:
- Здравия желаю, товарищ капитан!
- Привет, Федор Иванович!
- Вы, товарищ капитан, - опять крикнул Анискин, - погодите сходить. Нам надо на пароходе побывать… - И перенес взгляд на капитанский мостик.
- Семен Семенович, полчок, здорово!
- Федор! - загремел в мегафон капитан. - Здорово, полчок! Ну, давай, поднимайся… Эй, пассажиры - на месте! Никому не садиться! Пропустите милицию! А! Григорьев! - Ом спрятал мегафон за спину, и получилось смешно, так как без мегафона голос у Пекарского оказался еще более громким. - Ах, ах! Пропажа нашлась! Григорьев обнаружился! Вот отчего ты, Федор, старого дружка-то вспомнил…
Григорьев, понурый и несчастный, впереди, Анискин - позади, первыми прошли через сложное и пахучее пароходное нутро, поднявшись по ковровым лестницам, оказались у дверей капитанской каюты, возле которых уже стоял капитан из райотдела милиции Игорь Владимирович Качушин.
- Рад вас видеть в полной форме, Федор Иванович! - сказал Качушин. - Рад, рад! Соскучился!
- Взаимно, Игорь Владимирович! Позвольте отозвать вас вон в тот уголок… Григорьев, оставаться на месте!
В уголке пароходного коридора участковый приник к уху Качушина, что-то шептал ему до тех пор, пока не появился капитан Пекарский - здоровый, как медведь, бородатый, как геолог, черный от загара, как негр.
- Здоров, Феденька! Забываешь старых дружков, но - леший с тобой! Иди-иди, не бойся, не сомну! Осторожно буду обнимать, бережно… - Но прежде чем обняться с Анискиным, коротко и властно: - Матрос Григорьев, зайдите в капитанскую каюту, сядьте в кресло справа от стола.
Когда матрос ушел, Пекарский и участковый крепко, по-фронтовому, по-сибирски обнялись.
- Матрос-то из него как, выпестовался?
- Баранаковский же! - ответил капитан. - Макара Григорьева сын… Ах, знаешь! - Он поднял большой палец. - Во матрос, но гибнет… Водка, женщины, карты, буги-вуги - весь джентльменский набор. Списывать придется, Федюк! Я в третий раз не прощаю. - И неожиданно мягко и печально вздохнул.
- Ты вот его привел, а это - дело серьезное!
- Серьезное! - согласился Анискин. - В краже замешан… Сроком попахивает!
В капитанской каюте было много солнца, зеленые блики от воды отражались в графине, играли на линкрусте стен, на корешках книг, многие из которых были тиснены золотом, например «Лоция» или книга с английским названием.
- Продолжайте, Федор Иванович, у меня с дезертировавшим матросом Григорьевым свои дела… - сказал Пекарский. - Григорьев! Матрос не сутулится, не морщится, не дрожит, если даже ведут на расстрел. Сесть прямо!.. Давай, Федор Иванович.
Зачем-то разглядывая потертую кожу планшетки, участковый сказал таким тоном, словно разговаривал с самим собой, а в каюте никого, кроме него, не было:
- Гражданин Григорьев связан с человеком высокого роста, от него получает краденое, но не из рук высокого, а от гражданки Веры Ивановны Косой… Вывод: передаточное звено между деревней и областным центром…
- Выдумка! - просипел матрос.
Анискин медленно повернулся к следователю.
- Игорь Владимирович, разрешите?
- Действуйте, Федор Иванович.
Теперь участковый повернулся к капитану:
- Семен Семенович, ты нас в каюту гражданина Григорьева проводи. Чемоданишки, вещички его перетряхнуть надо. Да кроме тебя еще нам один понятой нужен.
Матрос онемел, выпучился, щеки сами собой ввалились.
Все вместе спустились в самое нутро громадного парохода, почти в машинное отделение, прошагав вдоль узкого, освещенного только электричеством коридора, остановились перед каютой без надписи.
Двухместная каюта с ярусно расположенными спальными полками была пуста, мала, едва вместила вошедших, и участковый попросил:
- Из-за двери ведите наблюденье. Мы с Григорьевым пошукаем…
Участковый в упор посмотрел на матроса.
- Какие чемоданы твои?
Григорьев просипел пропитым и перехваченным страхом голосом:
- У матроса не чемодан, а рундук…
- Ладно! Это чей чемодан? - спросил участковый, вынимая чемодан из дивно-неожиданного места - из-под стола, конец которого и опирался на чемодан, покрашенный и отделанный под дуб. Второй конец матросского стола был прикреплен шарнирами к бортовой стенке каюты. - Это не простой человек придумал, а голова! Боттичелли!
Пауза была велика, трагична, обреченно-зловеща.
- Мой чемодан, - наконец прошептал Григорьев. - То есть не мой, а… я его притащил. Я!
- Что в этом чудном чемодане?
- Не знаю! - честным голосом воскликнул матрос.
На самом деле чемодан был необычным - не было в нем ни застежек, ни замков, а только декоративные накладки, имитирующие замки.
Несколько ловких, незаметных, профессиональных, как у знаменитых «медвежатников», движений сделал Анискин, и чемодан бесшумно открылся. Речник заглянул в него и от страха попятился, зажмурился, съежился так, что показался низкорослым.
- Иконы! - крикнул матрос.
Да, необычный чемодан был наполнен тщательно обернутыми и упакованными иконами. Анискин взял одну, потом вторую, развертывая, внимательно разглядывал их.
- Это из церкви! - объявил он. - Поп жалился, что шибко ценная икона уведена, под названием «Борис и Глеб»… Вот она и есть! Двое парнишонок при горностаевых шапках… Директорских икон здесь, конечно, нет и быть не может! - Он обратился к следователю. - Вот, значит, так получается, Игорь Владимирович. Церковны иконы они уже погрузили на пароход, а матрос нарочно отстал, чтобы притащить и директорские. По одному чемодану оно сподручнее да незаметнее таскать… Позволите сделать задержание гражданина Григорьева? Есть, товарищ капитан! Гражданин Григорьев, вы задержаны, прошу следовать за мной!
В кабинете участкового шел обыкновенный допрос. Анискин и Качушин сидели рядом за столом, а матрос и Верка Косая, одетая нищенски, сидели в разных углах комнаты на тяжелых табуретах.
- Гражданин Григорьев, повторите последние слова, - сердито сказал участковый. - Так частите, что писать не успеваю… Я вам не пишуща машинка… Вот с этих слов повторите: «…Гражданка Косая обещала хорошие деньги, предложила мне провезти на пароходе…».
Матрос сосредоточился.
- …Предложила мне провезти на пароходе чемодан с неизвестным грузом, упредив, что чемодан открывать нельзя, да он и сам не открывается. Я, конечно, сначала не зажелал, а потом… Потом она мне пятьдесят рублей, то есть пять червонцев, дает… Тут я и… взял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Анискин, здороваясь направо и налево, протолкался к матросу, встав за его спиной, призывно покашлял. Потом стал разглядывать верхнюю палубу и нашел того, кого искал, - возле леерной стойки, держась за нее одной рукой, стоял капитан милиции. Когда пароход прилип к борту дебаркадера, Анискин крикнул:
- Здравия желаю, товарищ капитан!
- Привет, Федор Иванович!
- Вы, товарищ капитан, - опять крикнул Анискин, - погодите сходить. Нам надо на пароходе побывать… - И перенес взгляд на капитанский мостик.
- Семен Семенович, полчок, здорово!
- Федор! - загремел в мегафон капитан. - Здорово, полчок! Ну, давай, поднимайся… Эй, пассажиры - на месте! Никому не садиться! Пропустите милицию! А! Григорьев! - Ом спрятал мегафон за спину, и получилось смешно, так как без мегафона голос у Пекарского оказался еще более громким. - Ах, ах! Пропажа нашлась! Григорьев обнаружился! Вот отчего ты, Федор, старого дружка-то вспомнил…
Григорьев, понурый и несчастный, впереди, Анискин - позади, первыми прошли через сложное и пахучее пароходное нутро, поднявшись по ковровым лестницам, оказались у дверей капитанской каюты, возле которых уже стоял капитан из райотдела милиции Игорь Владимирович Качушин.
- Рад вас видеть в полной форме, Федор Иванович! - сказал Качушин. - Рад, рад! Соскучился!
- Взаимно, Игорь Владимирович! Позвольте отозвать вас вон в тот уголок… Григорьев, оставаться на месте!
В уголке пароходного коридора участковый приник к уху Качушина, что-то шептал ему до тех пор, пока не появился капитан Пекарский - здоровый, как медведь, бородатый, как геолог, черный от загара, как негр.
- Здоров, Феденька! Забываешь старых дружков, но - леший с тобой! Иди-иди, не бойся, не сомну! Осторожно буду обнимать, бережно… - Но прежде чем обняться с Анискиным, коротко и властно: - Матрос Григорьев, зайдите в капитанскую каюту, сядьте в кресло справа от стола.
Когда матрос ушел, Пекарский и участковый крепко, по-фронтовому, по-сибирски обнялись.
- Матрос-то из него как, выпестовался?
- Баранаковский же! - ответил капитан. - Макара Григорьева сын… Ах, знаешь! - Он поднял большой палец. - Во матрос, но гибнет… Водка, женщины, карты, буги-вуги - весь джентльменский набор. Списывать придется, Федюк! Я в третий раз не прощаю. - И неожиданно мягко и печально вздохнул.
- Ты вот его привел, а это - дело серьезное!
- Серьезное! - согласился Анискин. - В краже замешан… Сроком попахивает!
В капитанской каюте было много солнца, зеленые блики от воды отражались в графине, играли на линкрусте стен, на корешках книг, многие из которых были тиснены золотом, например «Лоция» или книга с английским названием.
- Продолжайте, Федор Иванович, у меня с дезертировавшим матросом Григорьевым свои дела… - сказал Пекарский. - Григорьев! Матрос не сутулится, не морщится, не дрожит, если даже ведут на расстрел. Сесть прямо!.. Давай, Федор Иванович.
Зачем-то разглядывая потертую кожу планшетки, участковый сказал таким тоном, словно разговаривал с самим собой, а в каюте никого, кроме него, не было:
- Гражданин Григорьев связан с человеком высокого роста, от него получает краденое, но не из рук высокого, а от гражданки Веры Ивановны Косой… Вывод: передаточное звено между деревней и областным центром…
- Выдумка! - просипел матрос.
Анискин медленно повернулся к следователю.
- Игорь Владимирович, разрешите?
- Действуйте, Федор Иванович.
Теперь участковый повернулся к капитану:
- Семен Семенович, ты нас в каюту гражданина Григорьева проводи. Чемоданишки, вещички его перетряхнуть надо. Да кроме тебя еще нам один понятой нужен.
Матрос онемел, выпучился, щеки сами собой ввалились.
Все вместе спустились в самое нутро громадного парохода, почти в машинное отделение, прошагав вдоль узкого, освещенного только электричеством коридора, остановились перед каютой без надписи.
Двухместная каюта с ярусно расположенными спальными полками была пуста, мала, едва вместила вошедших, и участковый попросил:
- Из-за двери ведите наблюденье. Мы с Григорьевым пошукаем…
Участковый в упор посмотрел на матроса.
- Какие чемоданы твои?
Григорьев просипел пропитым и перехваченным страхом голосом:
- У матроса не чемодан, а рундук…
- Ладно! Это чей чемодан? - спросил участковый, вынимая чемодан из дивно-неожиданного места - из-под стола, конец которого и опирался на чемодан, покрашенный и отделанный под дуб. Второй конец матросского стола был прикреплен шарнирами к бортовой стенке каюты. - Это не простой человек придумал, а голова! Боттичелли!
Пауза была велика, трагична, обреченно-зловеща.
- Мой чемодан, - наконец прошептал Григорьев. - То есть не мой, а… я его притащил. Я!
- Что в этом чудном чемодане?
- Не знаю! - честным голосом воскликнул матрос.
На самом деле чемодан был необычным - не было в нем ни застежек, ни замков, а только декоративные накладки, имитирующие замки.
Несколько ловких, незаметных, профессиональных, как у знаменитых «медвежатников», движений сделал Анискин, и чемодан бесшумно открылся. Речник заглянул в него и от страха попятился, зажмурился, съежился так, что показался низкорослым.
- Иконы! - крикнул матрос.
Да, необычный чемодан был наполнен тщательно обернутыми и упакованными иконами. Анискин взял одну, потом вторую, развертывая, внимательно разглядывал их.
- Это из церкви! - объявил он. - Поп жалился, что шибко ценная икона уведена, под названием «Борис и Глеб»… Вот она и есть! Двое парнишонок при горностаевых шапках… Директорских икон здесь, конечно, нет и быть не может! - Он обратился к следователю. - Вот, значит, так получается, Игорь Владимирович. Церковны иконы они уже погрузили на пароход, а матрос нарочно отстал, чтобы притащить и директорские. По одному чемодану оно сподручнее да незаметнее таскать… Позволите сделать задержание гражданина Григорьева? Есть, товарищ капитан! Гражданин Григорьев, вы задержаны, прошу следовать за мной!
В кабинете участкового шел обыкновенный допрос. Анискин и Качушин сидели рядом за столом, а матрос и Верка Косая, одетая нищенски, сидели в разных углах комнаты на тяжелых табуретах.
- Гражданин Григорьев, повторите последние слова, - сердито сказал участковый. - Так частите, что писать не успеваю… Я вам не пишуща машинка… Вот с этих слов повторите: «…Гражданка Косая обещала хорошие деньги, предложила мне провезти на пароходе…».
Матрос сосредоточился.
- …Предложила мне провезти на пароходе чемодан с неизвестным грузом, упредив, что чемодан открывать нельзя, да он и сам не открывается. Я, конечно, сначала не зажелал, а потом… Потом она мне пятьдесят рублей, то есть пять червонцев, дает… Тут я и… взял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20